– Может, им еще и повезло, – рассуждала женщина, одна из оставшихся в селе. – Может, они там выжили, ведь их как-то кормили.
– А как же это допустил князь? – возмущалась Избрана. – Ведь они должны были пройти мимо Плескова? У него под носом увозят его собственных людей, а он сидит сложа руки!
– Говорят, его в Плескове не было, он тогда за своей невестой ездил. У них же свадьба была назначена, все сговорено, а он и знать не знал, что невесту уже другому отдали.
Завтра им предстояло увидеть наконец Плесков и, возможно, его властителя. От беспокойства Избрана плохо спала, хотя за последние месяцы привыкла ко всяким, чужим и неудобным, ночлегам. К тому же всю ночь в подполе что-то шуршало, скрипело, постанывало, подвывало – это давали знать о себе души умерших нехорошей смертью хозяев. Но после всего пережитого несколько неупокоенных душ вызывали у Избраны не страх, а только досаду: этих еще не хватало!
Наутро они отправились дальше, и еще задолго до сумерек увидели Плесков. Сначала вдоль берега Великой, по которому они ехали, начали попадаться рыбацкие избушки, потом целые порядки дворов, а впереди уже показался сам город – стена из деревянных срубов, опоясавшая узкий мыс. Перед детинцем вытянулись причалы для ладей. Сейчас они пустовали, хотя льда на реке не было и ветер нес резкий запах холодной воды.
Большинство домов выглядело заброшенными, людей почти не попадалось. Избрана забеспокоилась: после голодных годов большого оживления не наблюдалось нигде, но Плесков казался просто вымершим! Кое-где на улицах все-таки мелькали люди, однако, завидев большой вооруженный отряд, сразу прятались.
– Мы производим впечатление, это уже хорошо! – Хедин ухмылялся, стараясь ее подбодрить. – Может, все уцелевшие собрались в крепости? Я бы на месте князя согнал всех туда, чтобы хоть этих ветром не унесло.
– Если тут не погулял какой-нибудь черный мор, – заметил Хринг Сорока, обеспокоенно озираясь. – Хотя вроде бы черепа под заборами не валяются…
– Тогда несло бы трупной вонью, – отозвался Стейн Грива. – Я видел во Фризии мор, я знаю, как это выглядит.
Однако перед самыми воротами детинца они наткнулись на целую толпу. Горели несколько костров, вокруг которых грелись десятка два мужчин, судя по виду, посадских жителей, вооруженных кто чем, в основном топорами и копьями.
– Э, а ворота-то закрыты! – воскликнул Эйнстейн Длинный.
Он был прав: городские ворота среди бела дня были закрыты, а по заборолу расхаживали несколько вооруженных кметей в кольчугах.
Появление неизвестного отряда переполошило и тех и других. Посадские сбились в кучу, выставив вперед рогатины и крепко сжимая топоры, что им мало помогло бы, вздумай приезжие на них напасть. Кмети на стене тоже забегали, оттуда послышались невнятные крики. Люди Хедина на всякий случай приготовились, но на них никто нападать не собирался. Скорее нападения ждали от них.
– Кто тут с кем воюет? – спросила озадаченная Избрана. – Они что, в осаде? И где же войско?
– Похоже, это оно и есть! – Гейр Упряжка ухмыльнулся и наконечником копья показал на посадских перед воротами. – Другого не видно.
От толпы тем временем отделились несколько человек.
– Похоже, у них и главный есть! – проницательно заметил Ингви Большой Кошель. – Ты бы поговорил с ними, Хедин.
Избрана осталась на месте, а Хедин и трое варягов вышли навстречу посадским. Те настороженно выставили копья, но Хедин протянул к ним руку ладонью вперед, показывая свои мирные намерения.
– Кто вы такие есть? – спросил один из посадских. На нем был очень потертый овчинный полушубок, зато на голове красовался настоящий железный шлем варяжского образца, с полумаской и даже выкованными из меди бровями. Правда, шлем был новому хозяину велик, а вместо подшлемника он использовал обычную шапку.
– Меня зовут Хедин, сын Асмунда, иначе Хедин Полуночник. Хотя едва ли вам мое имя что-то скажет, я никогда раньше здесь не бывал. Это все – мои люди, и еще с нами знатная женщина, имя которой вам пока знать ни к чему. А кто вы такие и почему ворота закрыты?
– А вы откудова будете? – вместо ответа опять спросил посадский в шлеме.
– Мы приехали из земель днепровских кривичей, из Смоленска. Ты слышал про него?
– И к кому такому путь держите?
– К князю Вольгасту. Он вернулся? И скажешь ты мне наконец, почему закрыты ворота? Я терпелив, но, когда мне долго не отвечают, могу сильно огорчить!
– К князю Вольге? – Посадский удивился и по привычке хотел почесать затылок, но рука наткнулась на железо шлема и отдернулась. – Так вы не знаете, что его у нас нету больше, Волегостя Вадимирича-то? – недоверчиво спросил посадский.
– Как – нет? – Хедин поднял брови. – Он еще не вернулся?
– Так и не вернется. Убили его там.
– Убили? – повторил Хедин. Не оборачиваясь, он сделал знак рукой, и Избрана подъехала ближе. – Кто?
– Ну, кто на его невесте женился. Говорят, князь Вольга-то ее украсть пытался, а тот догнал и убил. Даже костей нам не отдали, в курган положить нечего. Видно, огневались боги. И то, огневаются – жертвы приносить нечего, скотины, припасов нет.
– Вот это дела! – пробормотал Гейр, а Эйнстейн протяжно свистнул.
Избрана промолчала, только крепче сжала поводья. От этой новости у нее похолодело внутри. Он убит, тот, у кого она надеялась найти помощь или хотя бы приют. И что же теперь? Ехать в Изборск? В Ладогу? Вот уж где ей нечего делать – ладожанам совершенно необходим мир со Смоленском, потому что от него зависит их торговля и ради свободного выхода на Днепр они с удовольствием сами отвезут ее Зимобору…
– А кто в городе? – Хедин кивнул на забороло, где тоже собралась толпа, внимательно за ними наблюдавшая.
– А там воевода Хотобуд. Да вон он сам! – Посадский кивнул на стену, где среди кметей поблескивал шлем с золочеными накладками. И тот шлем был тоже варяжской работы.
– А от кого он заперся? Что-то я не вижу осаждающего войска. – Хедин огляделся.
– От нас.
– От вас? – Варяг ухмыльнулся.
– Нас не так уж мало. Здесь только стража очередная, у нас в день две стражи и в ночь две. Я – Новина, староста Гончарной улицы, в этой страже я старший. На закате Бобрец с кузнецами меня сменит. У нас почти пять десятков, и оружия кое-какая есть. Да Твердята еще со своими, они ночью больше сторожат.
– Пять десятков… где? – не удержалась Избрана.
– В Плескове. – Новина окинул женщину пристальным взглядом, но ничего не спросил.
Приезжие помолчали. Ополчение Плескова составляет пять десятков человек, и они считают, что это много! Для вчерашнего села, конечно, много. Но для княжеского города это ничто!
– Так кто засел в детинце и что случилось? – спросила Избрана. – Объясните толком.