«Стена» речевинов осталась позади, и ее уже заслонили дрёмические конные полки. «Почему же их кони не понесли?» – мельком подумал Боримир. Быстро вертя головой по сторонам, он искал своих: рароги в кожаных доспехах, в округлых, по заморянскому образцу, шлемах с полумасками были хорошо заметны среди других. Впереди и по бокам он видел множество своих всадников, уносимых бешеными конями. Вся его дружина стояла с этого бока, поэтому и рассеялась теперь в одной стороне. Собрать ее будет легче.
Мимо скакал конь без всадника, роняя хлопья белой пены с удил, но уже замедляя шаг: первый испуг миновал, а волков поблизости больше не было. Примерившись, Боримир ловко прыгнул, повис на узде, смирил коня, вскочил в седло и помчался вслед за своими людьми, надеясь собрать хоть кого-нибудь. Вскоре он наткнулся на труп волка – тот лежал на боку, вытянувшись и запрокинув голову, из груди его торчал длинный рарожский нож. Боримир придержал коня: значит, эти волки смертны. Окинув взглядом равнину, он не увидел больше ни одного зверя. Только позади, в гуще битвы, еще раздавался вой одиночки, того самого, что начал первым.
Завидев своего князя, рароги стали подтягиваться к нему. Их собралось уже полтора десятка, но где-то по равнине и ближним рощам рассеялось еще десятка четыре.
Во главе маленького отряда Боримир ехал по равнине к темнеющей роще, где наверняка запуталось большинство испуганных коней, боевым кличем и звуком рога созывая своих, как вдруг впереди послышались крики.
– Обоз! Обоз дрёмический! – кричали рароги, и Боримир встрепенулся.
Такая удача! Взбесившиеся кони вынесли их к роще, где стоял дрёмический обоз. Конечно, он не оставался беззащитным, но его охрана сейчас не ожидала нападения, тем более с этой стороны. Меж деревьев редкого березняка, по-весеннему насквозь прозрачного, стояли волокуши, метались обозные ратники. Боримир заколебался, стоит ли нападать таким малым числом и можно ли там взять чего-нибудь стоящее, или лучше уходить, не ввязываясь, как вдруг его окликнул резкий и требовательный голос:
– Князь Боримир!
Обернувшись, он увидел женщину – ту самую чародейку, что на рассвете прогнала морок колдовского леса. Она сидела на коне, волосы выбились из-под платка и вились метелью, выпученные глаза на бледном лице казались черными. Вид ее был столь страшен, что Боримир невольно вздрогнул.
– Чего тебе? – грубо крикнул он, испытывая всегдашнюю брезгливую робость перед чародейками, особенно старыми.
– Где княжич Светловой? – спросила она.
– Откуда я знаю? Он стоял на другом крыле! Ищи его там!
– А если он в плену?
– Что мне за дело? Я должен заботиться о своих людях!
Чародейка еще что-то кричала; Боримир больше ее не слушал, но ее слова склонили его к решению не ввязываться в драку. Попасть в плен совсем ему не улыбалось, а до этого было недалеко. Развернувшись, Боримир сделал знак своим людям и вдруг замер: позади волокуш мелькнуло хорошо ему знакомое женское лицо, рыжие косы, полушубок из рысьего меха – священной одежды рарожских князей.
Это она, Солнечная Княгиня, избранная священным соколом! Мигом забыв о битве, Боримир ударил коня коленями и рванулся через рощу, мимо волокуш, к ней, к самой желанной добыче, нужной ему не меньше, чем священный сокол или дрёмическая Чаша Судеб.
– Стой! – раздался позади него повелительный голос чародейки.
Боримир и не подумал бы обратить на нее внимание, но вдруг ощутил, что руки и ноги его наливаются вялостью, воздух делается каким-то упругим, как морская вода. Конь уже не скакал, а как бы плыл по роще, и стволы тонких березок колыхались вокруг него, как во сне.
– Вы не сделаете ни шагу! – отдавался в ушах голос чародейки, громкий и гулкий, звучавший как будто внутри головы каждого, кто ее слышал. – Вы замрете и будете ждать, как деревья ждут весны! Она – моя! Она мешает всем моим делам, и я сама накажу ее за это!
И рароги во главе со своим князем замерли, словно заснули на ходу; застыли их кони, и всадники неподвижно сидели в седлах, глядя в пустоту невидящими глазами.
* * *
Смеяна первой увидела на опушке березняка всадников в рарожских доспехах. Переполошившиеся обозные ратники заметались вокруг нее, а она не так чтобы испугалась, но растерялась: что теперь делать? И Держимир, и Баян, и Огнеяр строго-настрого наказали не высовывать носа из березняка, пока за ней не пришлют. И она всем это пообещала. Баян даже предложил приковать Смеяну цепью к дереву покрепче, но Держимир перед битвой шуток не понимал и в восьмой раз попытался ей доказать, что отлично одолеет врагов и без ее помощи. И вот, вопреки всем настояниям, честно соблюдая обещания, она все же оказалась лицом к лицу с врагами, но, видит Велес, нисколько в этом не виновата!
И добро бы еще речевины, особенно из Светловоевой дружины. Но рароги! Узнав рарожские доспехи и голоса, Смеяна невольно отпрянула и попыталась спрятаться за низкую волокушу: эти люди уж точно ей не обрадуются. Скользя испуганным взглядом по опушке березняка, она не могла определить, сколько здесь рарогов и где они, но знакомое большеглазое лицо князя Боримира сразу привлекло ее внимание. Надо бежать!
Выскочив из-за волокуши, Смеяна полоснула ножом по ремню, которым ее лошадь была привязана к березе, вцепилась в гриву, не с первого раза попала носком в стремя и погнала лошадь вперед, повиснув на боку. Вскочив наконец в седло, она услышала позади крики: ее заметили. Не оглядываясь, Смеяна подхлестнула лошадь и пригнулась, чтобы уберечься от березовых ветвей. Копыта вязли в раскисшей земле и скользили; конечно, противников это тоже задержит, но их много, а она одна! Позади раздался звон оружия: оставленные для ее охраны отроки пытались выполнить свой долг.
Лежа щекой на гриве, Смеяна мчалась в глубь рощи, и вдруг позади нее раздался голос, от которого кровь застыла в жилах. Однажды она уже слышала этот голос – на заснеженной поляне, где князь Держимир проклинал свою злую судьбу и пытался задушить Звенилу. Прогнав чародейку, князь с тех пор ничего о ней не знал, и Смеяна радовалась, что та унесла злую судьбу и не мешает жить дальше.
И вот она снова здесь! Смеяну ужаснуло ее внезапное появление во время битвы, когда добрая и злая судьбы вступили в отчаянную, решающую схватку; казалось, Звенила появилась как раз для того, чтобы переломить путь Держимира снова к тоске неудач, ко злу, зависти, ненависти. Живая ли она или навь, поднявшийся из Навьего Подземелья?
– Стой! – звенел голос чародейки, и каждая березка в роще дрожала от ужаса. – Стой! Ты не двинешься дальше! Ты замрешь и будешь ждать, как дерево зимой ждет весны! Замрешь, замрешь, замрешь…
Какая-то невидимая сила опутала Смеяну, так что она с трудом могла шевельнуться; ее лошадь при первых же звуках стала замедлять шаг, потом и вовсе встала, как стреноженная, опустила голову и застыла. Но Смеяна противилась ворожбе; без слов, без мысли, одним внутренним усилием она старалась разбудить в себе свои скрытые силы, которые уже не раз приходили ей на помощь. Где же та златоглазая красавица рысь, что помогла одолеть полудянку, напугала Творяна, лишила сил Леготу во время поединка перед Перуновым дубом?