– Фу, ну и напугала ты нас! – начал Асольв, вздрогнув и оглянувшись.
Хёрдис сидела на рыжем кремневом выступе скалы и глядела на брата и сестру сквозь раздвинутые ветви можжевельника.
– Почему ты назвала нас родичами конунга троллей? – спросила Ингвильда, подходя к ней. – Ты тут не одичала, на пастбище с одними коровами?
– Я хотела сказать, фьяллей, – поправилась Хёрдис. – И то бывшие родственники. Ведь кюна, жена Торбранда Тролля, которая была двоюродной теткой Метателя Ножа, умерла. Так что теперь твой красавец жених не сделает тебя родственницей конунга. А одичать можно скорее с вами. Коровы хотя бы помалкивают!
Ингвильда промолчала: ей неприятно было слышать шутки сестры по поводу ее помолвки с Хродмаром. Тоска по нему не давала ей покоя, и она с трудом притворялась веселой и спокойной. Ничем другим Хёрдис не могла ужалить ее больнее. А ведь сейчас Колдунья была на удивление благодушна.
– О, гляди! – Асольв увидел на запястье Хёрдис узорное золотое обручье и толкнул Ингвильду в бок.
– А, завидуете! – с торжеством воскликнула Колдунья. Подняв руку, она повертела запястьем перед удивленными лицами брата и сестры. Сияющее золото странно смотрелось на грубом, потрепанном рукаве, но эта странность тоже доставляла Хёрдис удовольствие. – И правильно! Тебе ведь жених такого не подарил! И не подарит! Где ему взять! Такое обручье одно на свете!
– Дай посмотреть! – с завистью попросил Асольв.
Хёрдис недолго поколебалась, но все же стянула обручье и подала его Ингвильде. Ей было жаль расстаться с ним даже на миг, но хотелось, чтобы брат и сестра в полной мере оценили ее удачу, ощутив на себе притягательную и чарующую силу Дракона Судьбы, а потом завидовали ей еще сильнее, со всем знанием дела. Пусть хоть раз в жизни эти обласканные судьбой и родителями детки испытают ту тоску по недоступному, которая больно грызла душу Хёрдис чуть ли не с рождения.
Ингвильда осторожно взяла обручье, оглядела со всех сторон, повернула так, чтобы камушки в глазах дракона попали под солнечный луч. Острый блеск уколол глаза, и Ингвильда зажмурилась. Ей казалось, что обручье жжется, и хотелось скорее бросить его, как горячий уголь.
– Надень! – великодушно позволила Хёрдис. – Оно приходится по руке всякому, кто его наденет! Вы такого и не видали!
Но Ингвильда передала обручье Асольву. Не такой чувствительный брат тут же пристроил его на свою руку, с детским любопытством и восхищением ощущая, как оно мгновенно растянулось на его запястье, более широком, чем у Хёрдис.
– Так ты и правда обзавелась женихом? – спросил Асольв, разглядывая драгоценность.
В сокровищах он разбирался не лучше болтливой скотницы Ауд, но самый глупый тролль и тот понял бы, что перед ними вещь из чистого золота и самой искусной работы. Может быть, даже не человеческой.
Хёрдис загадочно повела бровями, но все же не смогла сохранить молчание. Ее распирала гордость – в кои-то веки у нее появилось чем хвастать перед всеми, даже перед йомфру Ингвильдой. За прошедшие дни она получше рассмотрела подарок и теперь была уверена – подобного сокровища не имеет ни один из конунгов Морского Пути. И хотя она очень слабо представляла себе этих конунгов и их имущество, поколебать ее уверенность это не могло.
И она была совершенно права.
– Может быть, и обзавелась! – с показной скромностью ответила Хёрдис, всем своим видом выражая подтверждение. – Сильно же обрадуются все домочадцы, когда узнают, что я выхожу замуж и ухожу от вас! Особенно хозяйка… да и хозяин тоже!
– Да, но не настолько, чтобы давать тебе особое приданое! – раздался за спинами Ингвильды и Асольва голос Фрейвида, и все трое вздрогнули, услышав его.
Увлеченные беседой и разглядыванием обручья, они и не заметили, как хёвдинг сошел с коня и приблизился к ним. Даже Хёрдис невольно соскочила с камня, на котором сидела, но тут же взяла себя в руки и приняла независимый вид.
– Раз у тебя такой богатый жених, то он, должно быть, сумеет заплатить за тебя вено!* – продолжал Фрейвид. – Вижу, это обручье и впрямь немалое сокровище!
– Оно по руке всякому, кто его возьмет! – возбужденно доложил Асольв, вертя свою руку с обручьем перед глазами отца. – Правда, и Хёрдис, и мне!
– Может быть, и мне подойдет. – Фрейвид подошел совсем близко и нагнулся, разглядывая обручье. – Дай-ка.
Настороженная Хёрдис сделала неуловимое движение, как будто хотела помешать отцу взять обручье, но все же не посмела. Она могла как угодно бранить Фрейвида за спиной, но лицом к лицу его холодные голубые глаза завораживали ее, внушали трепет – остаток детской боязни, она всегда была в чем-то виновата, не в одном, так в другом.
Фрейвид взял обручье у сына, осмотрел со всех сторон, заглянул в звездные камешки глаз. Ни один из троих детей не заметил, как сильно он при этом изумился. Даже он, один из самых богатых хёльдов Квиттинга, повидавший немало сокровищ, своих и чужих, никогда ни у одного конунга не видел такой драгоценности. Уж он-то со всем знанием дела мог оценить и чистоту золота, и тонкость работы, и даже звездные камешки в глазах. В горах Квиттинга таких самоцветов нет, их привозят из-за морей, и каждый из них стоит дороже целого коровьего стада. Фрейвиду просто не верилось, что хозяйка золотого дракона – его беспутная дочь Хёрдис Колдунья, недостойная даже простенького медного перстенька.
– Где ты его взяла? – равнодушно спросил он, кинув на Хёрдис беглый холодный взгляд поверх обручья.
– Под горой нашла! – быстро ответила Хёрдис.
Ей хотелось схватить свое сокровище и спрятаться с ним хоть под землю, лишь бы подальше от чужих загребущих рук.
– А под гору его положили тролли! – подхватил Фрейвид. – Вот что. Я не знаю и не хочу знать, кого ограбил этот твой жених и не за это ли обручье его объявили вне закона. Ты тоже в своем роде сокровище. – Хёвдинг усмехнулся, и всем троим его детям стало от этой усмешки неуютно. – Уж верно, подобной тебе не сыщется на всем Морском Пути. Одно покрывается другим. Я возьму это обручье вместо выкупа, а ты вольна хоть сегодня уйти к твоему жениху. Если хочешь.
С этими словами Фрейвид сунул обручье за пазуху и запахнул плащ. Он не чувствовал ни малейшего сомнения в своем праве сделать это. Зачем зайцу штаны и зачем негодной ведьме золото? Оставить подобное сокровище Хёрдис для Фрейвида было такой же нелепостью, как повесить его в лесу на куст.
Лицо Хёрдис стало белым, глаза округлились, рот дернулся, как будто ей не хватало воздуха. Она судорожно вздохнула. Ингвильда и Асольв застыли: им казалось, что сам воздух накалился и сейчас между отцом и Хёрдис ударит молния.
– Уходите отсюда, – властно велел им Фрейвид, не сводя глаз с Хёрдис. Брат и сестра попятились. – А то еще она покусает вас.
– Отдай мое обручье! – глухо выдохнула Хёрдис. Она была потрясена этим наглым грабежом, отнявшим самое дорогое, что у нее было в жизни, даже на ярость у нее не хватало сил. – Это мое!