Наконец Держимир успокоился, подошел к престолу, но не сел, а повернулся к гриднице и обвел глазами кметей. Взгляд его остановился на Дозоре. Тому не исполнилось еще и сорока, но он казался старше из-за морщин и шрамов, покрывавших красное, обветренное лицо. Отправившись когда-то с купеческим обозом, чтобы посмотреть белый свет, он лет десять прослужил в дружине одного из конунгов Полуночного моря и вернулся только недавно. По старой привычке Дозор заплетал длинные волосы в косы и всем своим видом выделялся среди кметей. Годы странствий и битв одарили его разнообразным опытом, и князь Держимир очень ценил десятника.
По взгляду князя Дозор с готовностью шагнул к престолу.
– Ты дорогу через дебричей знаешь? – отрывисто спросил князь. – Чтобы к Велишину подойти?
– Знаю. – Дозор уверенно кивнул. Мало было на свете дорог, которых он не знал.
– Правильно! – одобрил Байан, мгновенно понявший замысел брата.
– По Истиру нам плыть нельзя… – медленно, раздумывая вслух и вместе с тем утверждая, продолжал Держимир. – Пойдем лесами, через дебричей. По Турье поплывем, а там на Стужень переберемся – и вниз…
– Подумать надо, – просто сказал Дозор. – Прикинуть. Посчитать, где этот будет. Он в полюдье ходит перед Макошиной Неделей и идет сперва вверх по Белезени, потом уходит на полудень, на Стрём, и по нему вниз спускается и опять по Белезени назад к Чуробору поднимается. А на Волоту он не ходит, разве уж что случится…
Держимир посмотрел в глаза кметю, словно проверял, не ложно ли его спокойствие. Сейчас им предстояло решиться на поход, ставший вдвойне опасным. Новая крепость Велемога заперла Держимиру путь по Истиру. Оставалось идти берегом, через леса, и часть пути неизбежно проляжет по землям дебричей, через владения страшного князя Огнеяра чуроборского, оборотня с волчьей головой.
– А может, Вела его возьми… Поговорить? – нерешительно подал голос Байан.
Кроме него едва ли кто-нибудь смог бы такое предложить, но ему любая призрачная тропка казалась надежной дорогой к цели – если идти смело, положась на судьбу и удачу. Его нерасчетливая храбрость уравновешивала склонность Держимира долго сомневаться и обдумывать каждый шаг, но сейчас даже Озвень посмотрел на Байана как на сумасшедшего.
– Брегана с тобой! – хмуро сказал Держимир. – Он по-человечьи-то говорить умеет?
– Раз племенем правит – стало быть, говорит. Может, про него врут больше? – смелее продолжал Байан. – Ведь Скородум смолятический его мать за себя замуж взял – может, он и не кусается…
– Так то мать, – с сомнением сказал сотник Зачин. – А княжну Даровану он сватал – она за него не пошла. Да и кто за оборотня пойдет?
– Княжну Даровану он не просто сватал! – с ядовитым удовольствием добавила Звенила. – Он ее украл, когда она ездила на Макошину гору. И если кто-то опять похитит ее на землях дебричей, на кого подумает Скородум?
– Так ведь теперь она – его названая сестра! – воскликнул сотник. – Ее отец на Огнеяровой матери женат. Огнеяр теперь ей родич – разве станет он ее обижать?
– Так он же оборотень! – как глупому ребенку, пустился втолковывать Озвень. По его глубокому убеждению, для оборотней не существовало никаких человеческих законов. – Кто же знает, что в его волчью голову придет?
– Так ведь у него теперь есть какая-то жена? – сказал вернувшийся Раней. – Купцы, не эти, а другие, говорили что-то про молодую княгиню.
– Говорят, она – берегиня! – подхватил Байан. Все, что касалось молодых княгинь, он не пропускал мимо ушей.
Звенила презрительно фыркнула, зазвенев подвесками.
– Мара она, а не берегиня! – отрезала чародейка. – Разве берегиня, дочь Дажьбога, Велесову сыну в руки дастся?
Больше никто ничего не сказал, в гриднице стало тихо. Грозная косматая тень князя-оборотня нависла над головами, каждому мерещились багровые отблески Подземного Пламени. И тогда Держимир поднял глаза и долгим взглядом обвел дружину, задерживаясь на каждом, словно проверяя, тех ли видит перед собой. При всем своем упрямстве и неуживчивом нраве, он всегда советовался с дружиной о том, как ему поступать и куда идти. Тем более что сейчас поход намечался необычный. Пойдут ли они за ним в зубы оборотню?
– Ну что, и похуже бывало! – с нарочитым простодушием сказал Дозор. – Ты ведь, князь наш, по невесту едешь. А добрых невест даром не дают, они все за лесами, за долами, и каждую Змей стережет. В любой кощуне так говорится. Вот я за морями сказку слыхал – что лежала красавица ненаглядная на высокой огненной горе, спала мертвым сном. А князь один через огонь прошел, кольчугу железную на ней рассек – она и проснулась.
– Это мы запросто! – ухмыльнулся Баян, легко вообразивший, что там было дальше. – Подумаешь, оборотень! Шкуру здесь на стене повесить – у какого еще князя такое видано!
– Мы пойдем! – за всех кивнул Зачин. – Куда твой меч, княже, пойдет, туда и нашим мечам дорога лежит.
– Какая твоя судьба, такая и наша! Так Перуном велено! – подхватили разом несколько голосов.
Лица прояснились, посветлели. Приняв решение, всегда вздохнешь свободнее.
Глядя то в одни глаза, то в другие, Держимир сам светлел лицом, и в душе его прорастало радостное удивление. За плечами у него был не один поход, в который он ходил с этими людьми, но сейчас он увидел в них что-то новое, светлое, драгоценное. Он не знал, что в их глазах светится отражение его веры. Хорошо плечам при умной голове, хорошо дружине при достойном князе!
– Что, думаете, моя судьба навек ко мне зла? – спросил он, и Звенила вздрогнула при этих словах, подняла испуганный взгляд. – Так нет же! – увлеченно воскликнул Держимир. – Достану Даровану – вся судьба моя переменится. Тогда уж Скородум нам не враг будет, а родич. И с речевинами, и с рарогами управимся. И с личивинами! Заживем еще! Верите?
– Перун Гремячий! – первым закричал Байан, и гридница десятками голосов подхватила боевой клич дрёмичей.
Князь Держимир облегченно вздохнул, улыбнулся, впитывая душой эти крики, как сухая земля долгожданный дождь. Да, после смерти и воскрешения Байан-А-Тана дрёмический князь переменился. Вместо прежней угрюмости и тяжелой злобы даже такие дурные вести вызвали у него прилив новых сил и решимости, в синих глазах засверкали искры. Приняв решение, он радовался предстоящей борьбе и верил в победу. Все дело было в этом – он поверил, что сможет одолеть свою злую долю. И как же могла не верить дружина, на оружии клявшаяся разделить его судьбу?
* * *
Но весь остаток дня князь Держимир оставался молчалив и задумчив. Распустив дружину, он сидел на ступеньке заднего крыльца. Было довольно холодно, тонкие невидимые пальцы Зимерзлы покалывали кожу, пробирались под потертый полушубок из буро-рыжей куницы. Для младшего брата-щеголя он не жалел ни мехов, ни заморских шелков, но к собственной одежде был равнодушен. Мелкие снежинки редкой чередой сыпались с серого неба и садились на непокрытую голову Держимира, запутывались в рассыпанных волосах и медленно таяли. Не таяла только седая прядь на виске, но этой белизны не растопил бы даже самый жаркий огонь.