– На два слова, дорогой господин Жакаль.
– Хоть на четыре, господин Сальватор… на шесть, на весь словарный запас. Мне приятно беседовать с вами, и когда мне выпадает это счастье, я хотел бы, чтобы наша беседа длилась вечно.
– Вы очень добры, – поблагодарил Сальватор.
Несмотря на тщательно скрываемое отвращение к такому панибратству, он взял полицейского за руку.
– Итак, дорогой господин Жакаль, ответьте мне на два вопроса…
– С превеликим удовольствием, дорогой господин Сальватор.
– Зачем вы приказали сделать этот паспорт?
– Это первый ваш вопрос?
– Да.
– Я хотел доставить вам удовольствие.
– Благодарю… Теперь скажите, как вы узнали, что мне доставит удовольствие паспорт, выданный на имя Доминика Сарранти?
– Потому что господин Доминик Сарранти – ваш друг, насколько я мог об этом судить в тот день, когда вы его встретили у постели господина Коломбана.
– Отлично! А как вы догадались, что он соберется в путешествие?
– Я не догадался. Он сам сказал об этом его величеству, прося пятидесятидневной отсрочки.
– Но он не говорил его величеству, куда отправляется.
– Эка хитрость, дорогой господин Сальватор! Господин Доминик Сарранти просит у короля отсрочки на полтора месяца, чтобы совершить путешествие за триста пятьдесят лье. А сколько от Парижа до Рима? Триста километров по Сьеннской дороге, четыреста – через Перузу. В среднем, стало быть, выходит триста пятьдесят лье. К чьей помощи может прибегнуть господин Сарранти в сложившихся обстоятельствах? К папе, раз он монах:
папа – король монахов. Ваш друг отправляется в Рим, чтобы попытаться заинтересовать короля монахов судьбой своего отца, и папа, возможно, обратится с просьбой о помиловании к французскому королю. Вот и все, дорогой господин Сальватор. Я мог бы заставить вас поверить в то, что я волшебник, но предпочитаю правду. Теперь вы видите, что первый встречный способен, переходя от дедукции к дедукции, прийти к такому же выводу, что и я. Господину Доминику осталось поблагодарить меня от вашего и своего имени и отправляться в Рим.
– Именно это он сейчас и сделает, – пообещал Сальватор.
Он позвал монаха.
– Дорогой Доминик! Господин Жакаль готов принять вашу благодарность.
Монах приблизился, поблагодарил г-на Жакаля, а тот выслушал его с тем же благодушным видом, который напускал на себя во все время этой сцены.
Два друга вышли из Префектуры.
Некоторое время они шагали молча.
Наконец аббат Доминик остановился и положил руку на плечо задумавшемуся Сальватору.
– Я беспокоюсь, друг мой, – признался он.
– Я тоже, – отозвался Сальватор.
– Предупредительность этого полицейского кажется мне подозрительной.
– И мне… Однако давайте пойдем дальше: за нами, очевидно, следят.
– Зачем им мне помогать, как вы полагаете? – спросил аббат, вняв замечанию Сальватора.
– Не знаю, но мне кажется, что какой-то интерес они в этом имеют, тут вы правы.
– А вы верите, что ему хотелось доставить вам удовольствие?
– Ну, по большому счету сие возможно: человек этот весьма странный; иногда на него находит ничем не объяснимая блажь, чего вроде бы не должно случаться с людьми его профессии. Однажды ночью я возвращался через сомнительные городские кварталы и вдруг услышал – на одной из безымянных улиц или, вернее, с ужасным названием, – на улице Бойни, рядом с улицей Вьей-Лантерн, приглушенные крики. Я всегда при оружии – вы, должно быть, понимаете почему, Доминик.
Я бросился в ту сторону, откуда доносились крики. С высоты скользкой лестницы, ведущей с улицы Бойни на улицу ВьейЛантерн, я увидел человека, отбивавшегося от трех нападавших, которые пытались через открытый люк сточного желоба спустить его в Сену. Я не стал сходить по лестнице, скользнул под балюстраду и спрыгнул на улицу. Я был в двух шагах от боровшихся, один из них отделился от группы и пошел на меня с занесенной палкой. В то же мгновение он покатился в сточную канаву, пронзенный пулей. При звуке выстрела двое других нападавших, видя такое дело, убежали, а я остался вдвоем с тем, кому на помощь послало меня Провидение столь чудесным образом. Это и был господин Жакаль. Я тогда знал его только понаслышке – как знают его все. Он представился и рассказал, как оказался в этом квартале: он собирался нагрянуть с обыском в вызывавшие подозрение меблирашки на улице Вьей-Лантерн в нескольких шагах от лестницы; прибыв за четверть часа до своих агентов, он спрятался за решеткой сточной канавы, как вдруг решетка распахнулась и на него набросились трое неизвестных. Это были в некотором роде посланцы от всех воров и убийц Парижа, поклявшихся разделаться с господином Жакалем: его слежка была для них настоящим бедствием. И они сдержали бы слово и покончили с ним, как вдруг, к несчастью для них и в особенности для того, кто испускал теперь предсмертные хрипы у моих ног, я пришел господину Жакалю на помощь… С этого дня господин Жакаль оказывает мне и моим друзьям небольшие услуги, насколько позволяют его обязанности начальника криминальной полиции.
– Тогда действительно вполне возможно, что он хотел просто доставить вам удовольствие, – признал аббат Доминик.
– Возможно, однако давайте войдем в дом. Взгляните вон на того пьяного: он следует за нами от Иерусалимской улицы.
Как только мы окажемся по другую сторону двери, он мгновенно протрезвеет.
Сальватор вынул из кармана ключ, отпер замок, пропустил Доминика вперед и закрыл за собой дверь.
Роланд почуял хозяина. Молодые люди увидели пса на втором этаже, а Фрагола поджидала Сальватора за дверью
Ужин был готов. Оказывается, время уже близилось к шести.
Молодые люди были серьезны, но хранили невозмутимость Ничего по-настоящему страшного и не произошло
Фрагола бросила на Сальватора вопросительный взгляд.
– Все хорошо, – улыбнувшись одними глазами, успокоил он ее.
– Господин аббат окажет нам честь, разделив с нами ужин? – спросила Фрагола.
– Да.
– Дайте-ка мне свой паспорт, брат мой, – попросил Сальватор.
Монах достал из-за пазухи сложенный лист.
Сальватор его развернул, тщательно осмотрел, повертел так и сяк в руках, но ничего подозрительного не заметил.
Наконец он приложил его к стеклу.
На свету проступили невидимые до тех пор буквы.
– Видите? – спросил Сальватор.
– Что? – не понял аббат.
– Эту букву.
И он ткнул в бумагу пальцем.
– Буква «С»?
– Да, «С», понимаете?