он в той же мере принадлежит вам, как человеку, отыскавшему, а затем потерявшему его след, как и мне, обнаружившему его после того, как упустили вы.
– Невероятно! – изумился Жибасье.
– Что тут невероятного?
– Вы снова напали на его след?
– Вот именно.
– Как же это возможно? С тех пор как я его упустил, прошло не больше часа!
– А я обнаружил его всего пять минут назад.
– Так он у вас в руках? – спросил Жибасье.
– Да нет! Вы же знаете, что с ним нужно обращаться с особенной осторожностью. Я его возьму, или, вернее, вы его возьмете… Только уж на сей раз не упустите: его не так-то легко выследить незаметно.
Жибасье тоже очень надеялся снова напасть на след г-на Сарранти. Накануне в доме на Почтовой улице во время заседания пятерых заговорщиков, и среди них г-на Сарранти, была назначена встреча в церкви Успения; однако г-н Сарранти мог заподозрить неладное и не явиться в церковь.
И потом, Жибасье не хотел показывать, что у него есть эта зацепка.
Он решил набить себе цену.
– Как же я его найду? – спросил Жибасье.
– Идите по следу.
– Я же его потерял!..
– Потерять след нельзя, если на охоту вышли такой доезжачий, как я, и такая ищейка, как вы.
– В таком случае нельзя терять ни минуты, – заметил Жибасье, полагая, что г-н Жакаль бахвалится, и пытаясь толкнуть его на крайность. Он встал, будто приготовившись немедленно бежать на поиски г-на Сарранти.
– От имени его величества, которому вы имели честь спасти венец, я благодарю вас за ваше благородство и за вашу готовность, дорогой господин Жибасье, – молвил г-н Жакаль.
– Я ничтожнейший, но преданнейший слуга короля! – скромно ответствовал Жибасье и поклонился.
– Отлично! – похвалил г-н Жакаль. – Можете быть уверены, что ваша преданность будет оценена. Королей нельзя обвинить в неблагодарности.
– Нет конечно, неблагодарным бывает только народ! – философски отвечал Жибасье, устремив взгляд в небо. – Ах!..
– Браво!
– Так или иначе, дорогой господин Жакаль, оставим вопрос о неблагодарности королей и признательности народов в стороне. Позвольте вам сказать, что я весь к вашим услугам.
– Сначала доставьте мне удовольствие и съешьте крылышко вот этого цыпленка.
– А если он от нас ускользнет, пока мы будем есть это крылышко?
– Да нет, никуда он не денется: он нас ждет.
– Где это?
– В церкви.
Жибасье смотрел на г-на Жакаля со всевозраставшим любопытством. Каким образом начальник полиции оказался почти так же хорошо осведомлен, как сам Жибасье?
Впрочем, не это главное. Жибасье решил проверить, до каких пределов простиралась осведомленность г-на Жакаля.
– В церкви?! – вскричал он. – Мне бы следовало об этом догадаться.
– Почему? – поинтересовался г-н Жакаль.
– Человека, который мчится сломя голову, может извинить только одно: он торопится спасти свою душу.
– Чем дальше, тем интереснее, дорогой господин Жибасье! – хмыкнул начальник полиции. – Я вижу, вы наблюдательны, с чем я вас и поздравляю, потому что отныне вашей задачей будет наблюдение. Итак, повторяю, вашего подопечного вы найдете в церкви.
Жибасье хотел убедиться в том, что г-н Жакаль получил самые точные сведения.
– В какой именно? – спросил он в надежде захватить его врасплох.
– В церкви Успения, – просто ответил г-н Жакаль.
Жибасье не переставал изумляться.
– Вы знаете эту церковь? – продолжал настаивать г-н Жакаль, видя, что Жибасье не отвечает.
– Еще бы, черт побери! – отозвался Жибасье.
– Должно быть, только понаслышке, потому что на очень набожного человека вы непохожи.
– Я такой же, как все, – отвечал Жибасье, с безмятежным видом подняв глаза к потолку.
– Я не прочь укрепить с вашей помощью свою веру, – проговорил г-н Жакаль, наливая Жибасье кофе, – и если у нас будет время, я с удовольствием попрошу вас изложить ваши теологические принципы. У нас тут, на Иерусалимской улице, можно встретить величайших теологов, как вам, должно быть, известно. Вы привыкли жить в заточении и, верно, научились медитации. Вот почему я с истинным наслаждением когда-нибудь вас выслушаю. К сожалению, время идет, а сегодня у нас с вами еще много дел.
Но слово вы дали, просто мы отложим это дело до другого раза.
Жибасье слушал, хлопая глазами и смакуя кофе.
– Итак, – продолжал г-н Жакаль, – вы найдете своего подопечного в церкви Успения.
– Во время заутрени, обедни или вечерни? – спросил Жибасье с непередаваемым выражением, то ли лукавым, то ли наивным.
– Во время обедни с певчими.
– Значит, в половине двенадцатого?
– Приходите к половине двенадцатого, если угодно; ваш подопечный прибудет не раньше двенадцати.
Именно в это время условились встретиться заговорщики.
– Сейчас уже одиннадцать! – вскричал Жибасье, бросив взгляд на часы.
– Да погодите вы, господин Торопыга! Вы еще успеете пропеть свою глорию 1 .
И он подлил водки в чашку Жибасье.
– «Gloria in excelsis» 2 , – проговорил Жибасье, поднимая чашку двумя руками на манер кадила, словно собирался воскурить ладан в честь начальника полиции.
Господин Жакаль наклонил голову с видом человека, убежденного в том, что заслуживает этой чести.
– А теперь, – продолжал Жибасье, – позвольте вам сказать нечто такое, что ничуть не умаляет вашей заслуги, перед которой я преклоняюсь и выражаю вам свое глубочайшее почтение.
– Слушаю вас!
– Я знал все это не хуже вашего.
– Неужели?
– Да. И вот каким образом мне удалось это разузнать.
Жибасье поведал г-ну Жакалю обо всем, что произошло на Почтовой улице: как он выдал себя за заговорщика, проник в таинственный дом и условился о встрече в полдень в церкви Успения.
Господин Жакаль слушал молча, а про себя восхищался проницательностью собеседника.
– Так вы полагаете, что на похоронах соберется много народу? – спросил он, когда Жибасье закончил свой рассказ.
– Не меньше ста тысяч человек.
– А в самой церкви?
– Сколько сможет там поместиться: две-три тысячи, может быть.