Молод я был,
странствовал много
и сбился с пути;
счел себя богачом,
спутника встретив…
Он выжидающе посмотрел на Тюру: она старалась казаться спокойной, но против воли заметно погрустнела. Поняв его взгляд, она заставила себя улыбнуться и окончила стих:
…друг – радость друга. [24]
– Погляди, сколько у тебя теперь друзей! – Гельд окинул взглядом гридницу, которая пела, кричала и поднимала разом сотню рук с пенными кубками. – Может быть, здесь хватит перекричать любого. И не только перекричать.
– Я не сомневаюсь! – Тюра снова улыбнулась.
Сорок с чем-то человек, оставшиеся в живых от дружины Ормкеля, сидели связанные в корабельном сарае. Им тоже отправили еды и пива: счастливый возвращением домой и победой Стормунд был щедр и великодушен. Их дальнейшая судьба оставалась вначале неясной, но потом, через несколько дней, победители принялись делить добычу.
Кладовки Березняка оказались набиты зерном, бочонками меда, шкурами, мехами и железными крицами – данью, которую дружина Ормкеля успела собрать с соседей, в том числе с Ульвмода Тростинки. Тот уже не раз «забрасывал сеть», намеками осведомляясь, может ли он получить свое добро назад, раз уж наглые враги побеждены доблестным Стормундом хёльдом. Без его намеков едва ли беспечный хозяин Березняка задумался бы об этом.
– Я думаю, будет справедливо, если мы оставим себе половину дани, – рассуждал Хагир как-то утром. Он стоял перед кладовкой и созерцал груды мешков, которые буквально выпирали из открытой двери и валились ему на башмаки. – Мы действительно победили фьяллей и поэтому имеем право на половину того, что причиталось им! Как ты думаешь, Фримод ярл?
– Конечно, это наше! Хотя бы часть! – вмешалась Бьярта и бросила на мужа грозный предостерегающий взгляд, пока он в широте душевной не отдал обратно все. – Ведь мы отбили это у фьяллей! А это было нелегко сделать! Вся округа должна быть нам благодарна, что их избавили от Ормкеля, особенно те, до кого он еще не доехал! По справедливости надо бы, чтобы они нам привезли половину той дани, что приготовили ему!
– Во многих местах на Квиттинге так и делается! – негромко вставил Хагир. – Где больше не собирает ни конунг, ни хёвдинг, там непременно собирает кто-нибудь еще!
– Но уж это мы все не отдадим! – твердила Бьярта. – Неужели мы столько трудились задаром? Мы же спасли не только себя, а и всех соседей тоже! Ведь я права, скажи нам, Фримод ярл!
– Я совершенно с тобой согласен! – Фримод ярл широко улыбался, восхищенный смелостью и решимостью этой славной женщины. – Я думаю, что победитель имеет право взять себе все имущество побежденного и распоряжаться им по своему усмотрению! Гельд, а ты что скажешь?
– Конечно, эти мешки принадлежали фьяллям, а фьялли теперь принадлежат нам, – согласился Гельд. – Но было бы умнее половину отдать назад. Фьялли-то собирались уплыть восвояси, а тебе, Хагир, ведь жить среди тех благородных людей, что судьба сделала твоими соседями! – Он приветливо кивнул Ульвмоду, который ждал решения участи своих мешков, покрываясь потом от волнения. – И незачем становиться в их глазах чем-то вроде фьяллей. Так что я на твоем месте вернул бы половину назад.
– Слова истинно мудрого и справедливого человека! – не удержавшись, поддержал его Ульвмод. – Как нам повезло, что мы с тобой познакомились, Гельд сын Рама! На всем западном побережье нет никого умнее тебя!
– Но если мы отдадим половину назад, то чем мы наградим вас за помощь? – Стормунд был озадачен. – Правда, тут всего так много!
– Фримод ярл возьмет себе корабль! – предложил Хагир. – Нам он ни к чему, а ему пригодится. Это отличный корабль, я его весь осмотрел. Кому еще владеть таким красивым кораблем! И у кого еще хватит на него дружины! А если тебе самому он не нужен, Фримод ярл, то ты можешь подарить его… А еще… я подумал… Хорошо бы отдать его Бергвиду. Ведь конунгу нужен корабль. Со временем он наберет дружину…
– Конечно… – Фримод ярл растерянно потер ладонью затылок, сам толком не зная, что хотел подтвердить своим «конечно».
Здесь крылась одна трудность. Знатный род Бергвида требовал выделить и ему часть общей добычи наряду с четырьмя другими вождями. Но, не имея дружины и не внеся заметного вклада в битву, он не имел права на участие в дележе. Всем было неловко: наследника конунгов требовалось почтить и тем подтвердить его происхождение и будущие права, но чувство справедливости возмущалось: Фримод ярл, Хагир, Гельд, даже размашистый Стормунд слишком хорошо знали, что награду нужно заслужить, а за Бергвидом заслуг не имелось.
Сам он проявлял к разговорам о добыче полное равнодушие, но в этом же крылась уверенность, что его не забудут. И Хагир был убежден, что ради общей чести всех квиттов их будущему конунгу надо выделить достойную долю.
– Конечно, ему нужен собственный корабль! – подумав, согласился Фримод ярл. – Он же поплывет со мной к Рамвальду конунгу. Может быть, благодаря его удаче мы одержали славную победу, так пусть он сам представит Рамвальду доказательства своей удачи!
Хагир дернул уголком рта. Дружина на трех кораблях – верный залог удачи, тут быть сыном конунга не надо. Но вслух он сказал другое:
– Пусть Рамвальд конунг увидит, что квитты способны помочь себе сами. А значит, им стоит помогать.
Мысль о скором отъезде Бергвида была ему приятна, и не только из-за надежд на помощь конунга кваргов. Хагир сам не мог понять, почему присутствие Бергвида действует на него угнетающе. Он что, завидует сыну конунга? Нет. Боится? Тоже нет. Так в чем дело? Хагира нестерпимо раздражала необоснованная надменность Бергвида. Но попробуй скажи хоть кому-нибудь, что его высокое мнение о себе необосновано! Получишь в ответ «сам дурак» и ничего больше. Конунг из свинарника! Почему Фримод ярл, при всей знатности и заслугах, гораздо больших, чем у Бергвида, держится так открыто и дружелюбно? А Гельд! Человека проще его не найдешь, а ведь по матери он происходит из рода древних харсиров, под властью которых когда-то находилось все восточное побережье Квиттинга, от самого Острого мыса и до северных рубежей. По материнскому роду он знатнее и Лейрингов, и Стюрмира конунга, но разве он напоминает об этом через каждое слово? Уважаешь себя – и уважай, но зачем смотреть на окружающих с презрением только оттого, что они – не ты? Такое поведение родича казалось Хагиру глупым и даже постыдным, после каждой встречи с Бергвидом у него портилось настроение. Но он молчал и старался не подать виду: ради общего дела квиттов, которое Бергвид возглавит, он готов был терпеть.
– А ты, Гельд? – спросил Фримод ярл. – Тебе ведь тоже надо как-то вознаградить себя за это плавание!
– А я возьму себе пленных. Их сорок два человека. Шестеро, скорее всего, умрут, у них тяжелые раны, а остальные – молодые крепкие ребята. На зимнем торгу у твоего родича-конунга я чудесно их продам по марке серебра за каждого. Можно бы и больше выторговать, но я не буду жадничать: они мне недорого достались. И я буду в выигрыше на целых тридцать шесть марок серебра. Очень неплохая прибыль, сам Фафнир позавидует! Правда?