– Если мы будем с тобой заодно, то никакому Бергвиду против нас не устоять! – говорил он хозяину без излишнего ратного пыла, а спокойно и даже чуть небрежно, как о непреложном деле. Он производил впечатление человека немножко тщеславного, но помнящего, что ради уважения людей надо отвечать за свои слова и выполнять обязательства, а значит, вполне заслуживал доверия. – Даже если ему удастся заручиться поддержкой Асольва Непризнанного, нам не следует слишком пугаться. В округе Раудберги мало людей, пригодных в войско. У меня вокруг Хетберга тоже не слишком людно, но можно набрать человек двести.

– Откуда столько? – Вигмар удивился. – Я слышал, у вас там все разбежались от фьяллей.

– Раньше да, но в последние годы народ появился. Фьялли к нам больше не ходят, стало нечего взять. Разве случайно кто-то, но мы обороняемся. Зажигаем огонь на высоком месте, и по знаку все соседи бегут на помощь. Мы как-то за один год разбили дружины пяти кораблей, и теперь нас опасаются. Так вот, смотри! – Вильбранд взял два кубка и поставил их по бокам бронзового блюда с остатками жареной свинины. – Это, – он показал на блюдо, – Раудберга. – А это, – он приподнял в обеих руках кубки, – это мы с тобой. В один день ты ударишь с севера, а я с запада от побережья – и Бергвид не будет знать, куда ему бежать. Правильно я говорю?

И Вильбранд подмигнул Альдоне, как будто она и должна была разделить с ним будущие битвы и победы.

– Так и мы же не будем знать, куда он побежит, – заметил Эгиль.

– Он побежит на юг, – просветил Вильбранд. – К своей родне на озеро Фрейра.

– У него родня в Сосновом Пригорке, это недалеко от озера, – небрежно добавила Хильдвина. – Я там жила одно время, я знаю. Там хозяйничает Гудрун, родственница Даллы, его матери. Она еще замужем за Донбергом Камышом. Тоже та еще коза!

– А там, у озера, его накроет Хагир Синеглазый! – продолжал Вильбранд и подвинул к блюду острие ножа. – Говорят, он твой хороший друг, правильно? Ударит с востока, ему там близко. И Бергвиду останется только утопиться в море. Правильно я говорю?

– Да, но на Хагира Синеглазого не стоит рассчитывать. Его нет дома. Он еще весной ушел в поход и велел целый год его не ждать. Он хочет добраться до тех мест, где меха стоят в десять раз дороже, а стеклянные бусы и шелка – в десять раз дешевле. Это его Гельд Подкидыш надоумил. За выгоду в двадцать раз стоит постараться.

– Ну, справимся без него. – Вильбранд не слишком огорчился. – Еще ведь есть Даг Кремневый?

– Бывает, что люди, которых убивают на словах, живут долго! – пословицей ответил Вигмар. – Но если бы сбылось так, как ты говоришь, я бы не огорчился.

– А как ваш… будущий родич? – Вильбранд хитро прищурил глаз и покосился на Альдону. – Не хочет заслужить славу в этом деле?

– Мы скоро ждем от него вести, – ответил Вигмар. – Но он ведь еще не знает, что его подарки не дошли до нас.

– И что его родич убит! Но теперь уж он обязан мстить, и ему придется присоединиться к нам! Да, кстати! – Вильбранд сделал живое движение, как будто случайно вспомнил о важной вещи. – Говорят, ты подобрался к кладовым Хродерика Кузнеца? Или это страшная тайна? Об этом нельзя спрашивать?

Вильбранд честными глазами оглядел лица хозяев, а Вигмар сдержанно усмехнулся: он был уверен, что мечи Хродерика его разговорчивый гость держал в мыслях с самого начала.

– Итак, остается только Можжевельник, – продолжал Вильбранд. – Остальные все с нами. О ком стоит говорить, конечно. Ты, я, Даг Кремневый – а против нас только Бергвид и Асольв Непризнанный.

Остается только Эндель Домосед. Но он, скорее всего, вообще ни с кем не пойдет. Он предпочтет выждать, чья нитка пойдет ровнее, и присоединится позже.

– Тогда мы его не возьмем! – надменно заверил Хлодвиг.

– Конечно! – Вильбранд кивнул. – Зачем он нам нужен? Пусть сидит у себя на севере и завидует нашим победам. Правильно я говорю? – И он опять подмигнул Альдоне.

Дня через три Вильбранд уехал. В другое время такому знатному гостю полагалось бы побыть подольше, да он и сам был не прочь задержаться, но будущий поход требовал его возвращения в собственную округу. Сестра его пока осталась в Каменном Кабане: ее никакие дела не призывали в другое место, а раз уж сам Вигмар Лисица предложил ей погостить у него подольше, разве могла учтивая женщина отказаться?

Глава 7

С тех пор как Бьёрн привез ей перстень от Бергвида конунга, Эйра жила с постоянным чувством счастья. Она давно знала: что-то должно случиться. Еще только проводив Бьёрна в поход, она уже знала: что-то должно случиться. Ее переполняли предчувствия, то радостные, то тревожные. Эйра бродила по долине под Раудбергой, вглядывалась в облака, прислушивалась к птичьему крику, стараясь разобрать предвестья своей судьбы. Что-то должно измениться, ее мир не может оставаться прежним. Она вспоминала розовые горы своего видения и угадывала в нем счастливое предзнаменование, но боялась ему верить, заталкивала надежды подальше в глубину души, но они шевелились там, будоражили ее, не давали покоя.

И вот оно случилось – Бьёрн привез ей подарок, дороже которого нет на свете. Что там кольцо Бальдра, рождающее на девятую ночь восемь таких же – важно не что подарено, а кем подарено. Едва Эйра увидела перстень в протянутой ладони Бьёрна, как вся кровь в ней вскипела от жестокого и сладкого волнения; это было слишком хорошо, слишком хорошо!

Подарок от Бергвида конунга – ей! Значит, он не пропустил мимо ушей, он услышал, он запомнил, он тоже думает о ней, он ценит ее восхищение, ее уважение к нему! И не просто подарок, а именно перстень, знак любви! Алый отблеск драгоценного камня протянул между ними какую-то огненную, священную дорогу, и Эйра прижимала к себе кулак с зажатым перстнем, как будто Бергвид конунг подарил ей само свое сердце.

Эйра без труда разобрала семь рун, обвивавших золотое кольцо. Это заклинание было признанием в любви; ей казалось, что Бергвид создал это кольцо одним усилием воли, нарочно для нее, и она изнемогала под грузом своего счастья. Сердце билось сильно и горячо; вершины гор, голубое небо, белые облака кружились вокруг нее, как будто предстояло родиться новой вселенной с новым солнцем. Заклинание любви! Любви и верности! Взор конунга через горы и дали читал в ее душе, его сердце живо откликнулось на зов ее сердца! Это судьба! Судьба предназначила их друг для друга, и не зря само имя Бергвида конунга уже давно вызывало трепет в ее душе. Эйра не сводила глаз с алого камня, любовалась им целыми днями, поворачивая руку под солнцем то так, то иначе; ей уже казалось, что она носит на руке, у всех на виду, свое собственное сердце, источающее этот горячий, пламенный свет.

Ветер и облака пели ей об одном: Бергвид конунг полюбил ее! Эйра ходила по долине, ничего не видя перед собой и не замечая земли под ногами. Она словно хотела найти место, где поместилась бы ее любовь, но не могла – всей Вселенной было бы мало. Любая мелочь, которую она когда-то слышала о нем, теперь стала драгоценностью, полной глубокого и прекрасного значения. Образ Бергвида рос и рос в ее воображении и уже стоял вровень с горами, как один из бессмертных богов. Само имя его теперь приобрело какой-то особый смысл, и Эйра мысленно вслушивалась в каждую его часть, будто имя могло открыть ей саму его душу. «Берг» – «гора», «вид» – «широкий»; самые простые слова, встречающиеся во многих разных именах, вдруг показались исключительными, созданными и предназначенными только для него. И Эйра с чувством любви касалась взглядом каждой горной вершины вокруг, потому что у гор было с ним общее имя.