– Это правда!– серьезно и с оттенком зависти подтвердил Книв.– Его там на берегу убил один ваш ярл… Хродар или Хродмар, я не помню. Прямо по горлу полоснул. А он потом живой пришел, и горло целое.
Имя старинного знакомого заставило Эрнольва опомниться. Не Хродмар, а он сам тогда ночью заметил на песчаной косе отблески огня и очертания корабля. Он своим единственным глазом увидел то, чего не увидел никто другой! Это позвал его рунный полумесяц на груди Вигмара. Сила амулета проснулась сразу же, как только тот перешел от мертвого к живому. Эрнольв находился тогда в нескольких десятках шагов и от амулета, и от тела Халльмунда. И ушел, не узнав об этом.
– Да.– Словно проснувшись, Эрнольв вскочил с места.– Мы поедем сейчас же. Ты покажешь нам дорогу. А вы все свободны.– Он посмотрел на Хальма и людей возле него.– Вы можете оставаться здесь или идти куда хотите.
Хальм благодарно кивнул и спросил:
– Мы можем сначала похоронить наших погибших и перевязать раненых?
С самого начала Вигмару и Рагне-Гейде повезло: вдоль опушки леса бродило немало лошадей, напуганных пожаром, и они нашли даже двух оседланных. Должно быть, Модвидовы хирдманы так спешили напасть на усадьбу, что даже не потрудились как следует их привязать.
– Пригодится,– коротко сказал Вигмар, протягивая Рагне-Гейде уздечку.– Только Один знает, куда нам теперь придется ехать.
Рагна-Гейда молча кивнула. Они оба туманно представляли свои дальнейшие пути, но одно было несомненно: следовало уйти как можно дальше отсюда. И желательно никому не попадаясь на глаза.
Ведя на поводу лошадей, беглецы углубились в темный ночной лес. Ночь выдалась ясная, и света звезд вполне хватало, чтобы найти дорогу. Рагна-Гейда шла позади, кутаясь в чей-то плащ, подобранный в горящем доме, одну за другой переставляла деревянные ноги и ни о чем не думала. Девушке все еще казалось, что она спит: пожар усадьбы, смерть Модвида – все это было каким-то ненастоящим, как сон. Вон он, тот таинственный тихий лес, который она видела во сне, и эта незаметная тропинка, и Вигмар, молча идущий впереди. Так долго жданный и так неожиданно появившийся. Вот-вот покажется та избушка под моховой крышей. И уж теперь она не позволит Вигмару уйти туда, покинув ее в лесу! Рагна-Гейда мучительно боялась проснуться и снова остаться одной.
Но никакой избушки не появлялось, а был только бесконечный холодный лес, прозрачные капли воды, висящие на черных ветках, груды палых листьев на земле, мягко проседающие под ногами. Начало светать, тьма редела, чувства усталости и холода понемногу убедили Рагну-Гейду, что все происходящее не сон. Сон остался позади, отделенный от них долгой и страшной ночью.
– Вигмар!– негромко и жалобно позвала девушка.– Я больше не могу.
Вигмар замедлил шаг, повернулся, и лицо у него оказалось незнакомое: утомленное до полного равнодушия.
– Устала?– негромко спросил он, подойдя, и в его желтых глазах отражалось что-то совсем новое: мягкая, отстраненная жалость. Так смотрят на замерзающего щенка или птенца, выпавшего из гнезда. Но не на женщину, которую когда-то любили и ради которой совершали подвиги. Он, казалось, забыл, кто она и что их связывает.– Я тоже устал. Тут устанешь…
Вигмар имел в виду не только этот ночной поход через лес, но и все события последних месяцев, которые так тяжело дались им всем. Он осторожно погладил Рагну-Гейду по щеке тыльной стороной ладони, и ее щека показалась ему прохладной и гладкой, как кленовый лист.
– Скоро посидим,– пообещал он.– Найдем хорошее место…
Подходящим местом ему показался широкий лесной овраг, на дне которого можно было разжечь костер. Из оврага не будет видно огня, а дым потеряется в сером небе. В седельных сумках чужой лошади Вигмар нашел большой кусок хлеба и молча сунул его в руки Рагны-Гейды. Присев возле костра, он зашарил по поясу в поисках огнива.
И вдруг из кучи влажного хвороста проклюнулся огонек. Он возник сам собой, как росток из-под земли, но Рагна-Гейда не удивилась. Для удивления тоже требуются силы. Через несколько мгновений костер пылал, а Вигмар так и замер возле него, с кремнем в одной руке и огнивом в другой.
В языках пламени мелькнуло что-то живое, потом показались очертания лисьей мордочки. Рагна-Гейда уже поняла, что это такое, но не испугалась. Чего ей теперь было бояться?
А лисица вдруг обернулась девочкой ростом не больше локтя. Она удобно расположилась на куче горящего хвороста, словно на мягкой копенке сена, и ее пышные рыжие волосы, подол красного платья трепетали в лад с пляской огненных языков.
– Наконец-то ты вернулся!– звонко сказала она, шаловливо улыбаясь Вигмару.– Ну, что я тебе говорила? Ты помнишь?
– Что?– Вигмар нахмурился. Он помнил, что ему следует быть благодарным Грюле за спасение из горящей усадьбы и радоваться встрече с ней, но в душе его было пусто, как на пожарище.– Что ты говорила?
– Я говорила, что ты полюбил женщину и совершишь ради нее такие подвиги, которые Сигурду и не снились!– с торжеством воскликнула Грюла. Теперь она походила на веселого подростка, получившего долгожданный подарок. Полными чашами она пила изумление, ужас и горе, приготовленные на огне Кротового Поля, кровавый хмель пенился и бурлил в ее жилах. Великанша не платила за свое веселье страхом, горем, болью, какие судьба требует в оплату с человека.– Разве я не права? Подвиги совершены, и твоя девушка сидит рядом с тобой! Что же ты не весел? Чего тебе еще надо?
– А я должен быть веселым?– Вигмар криво усмехнулся, и его усмешка показалась Рагне-Гейде какой-то дикой.– Прости, но вот на этот подвиг я сейчас не способен…
– Фу, какой ты скучный!– Грюла звонко расхохоталась, болтая в воздухе ножками.– А я так повеселилась! И ты должен радоваться: ведь теперь ты так прославишься! А чтобы слава придавала сил, ее нужно принять! Не приду, пока не станешь таким, как раньше!
И она исчезла. Языки пламени взметнулись и опали; костер остался гореть как горел, но в овраге стало темнее. Вигмар бессмысленно смотрел в огонь, где только что улыбалось веселое личико, и звонкий, беспечальный голос Грюлы стоял в его ушах. Как видно, она не придет больше никогда. Потому что Вигмару никогда не стать таким, как прежде. Только духи живут вечно или почти вечно, не зная перемен. А люди меняются, потому что за свой короткий срок им приходится проживать много разных жизней.
– Я все это почти знала заранее,– сказала наконец Рагна-Гейда. Она не столько обращалась к Вигмару, сколько думала вслух, стараясь уяснить произошедшее самой себе.– Я гадала. Мать подарила мне руны… – Она прикоснулась к мешочку, привешенному к цепочке между застежками платья.– И выпали три руны: «Хагль», «Уруз» и «Науд». «Хагль» – это то, что случилось со свадьбой. «Уруз» – это ты. А «Науд» – это то, что нам теперь нужно. Сила и терпение.
– Да уж,– не девушке, а Грюле ответил Вигмар, бессмысленно глядя в костер и тоже думая вслух о своем.– Я своими руками убил своего вождя. Я принял у него меч и обещал верно служить ему. И убил. Ради женщины из рода моих кровных врагов. Куда там Сигурду!