– Знаешь, я к ним как-то уже привык,– сказал Вигмар. Они с Рагной-Гейдой стояли над обрывом, с которого падал в озеро Золотой ручей, и смотрели в густо-серую даль, где расположились враги – фьялли и рауды.– Сколько они тут стоят? Дней семь, восемь?
– Восемь,– ответила Рагна-Гейда.– Они вот так же вечером пришли. Я тоже привыкла. Как будто так и надо: здесь – наш дом, а там – их.
– И они тоже останутся там навсегда!– задумчиво подхватил Вигмар.
– А я их вовсе не боюсь!– с мстительным торжеством отозвалась Рагна-Гейда, прищурившись и глядя через озеро, в котором тоже догорал короткий зимний закат.– Знаешь, раньше, пока мы ехали, я ужасно боялась, от каждого шороха вздрагивала. Все казалось, что они – кругом и сейчас отовсюду выскочат. А теперь – не боюсь. Как будто озеро – это стена, и они через нее никогда не перейдут.
– Вон, посмотри – стена!– Вигмар обнял Рагну-Гейду одной рукой, прижал к себе и кивнул на небо.– Видишь? Это Асгард.
Рагна-Гейда посмотрела вверх. Над пламенной полосой заката, тускневшей и таявшей с каждым мгновением, сгущались синевато-серые плотные облака, и среди них, чуть ниже, чем бывает луна, виднелось что-то напоминавшее нагромождение неровных валунов. Рагна-Гейда вглядывалась, охваченная трепетом страха и радости: в облачных глубинах взору открывалась часть стены Асгарда. Камни ее выглядели гораздо плотнее, чем облака вокруг, но держались удивительно прочно, словно вся необозримая громада воздуха между землей и небом подпирала стену. Тучи медленно тянулись мимо, то наплывая на вал и скрывая его, то снова показывая в разрывах плотную, тяжелую кладку. Преграда была непроницаема и равнодушно отражала взгляды людей: она закрывала дорогу в мир, недоступный смертным.
Хоть прежде Рагне-Гейде и не случалось видеть подобного, сейчас она не ощущала удивления: именно здесь, в Медном Лесу, вблизи от сердца Квиттинга, человеческие глаза становились зорче и замечали все то, что и раньше незримо присутствовало рядом. Стена Асгарда казалась Рагне-Гейде такой же естественной частью мира, как избушка троллей и волшебное сияние Золотого ручья; в прочности и незыблемости каменной кладки, парящей в воздухе вровень с облаками, был залог бессмертия и для земного мира.
– Они все там… – прошептала Рагна-Гейда. Глаза устали всматриваться в высший мир, и она зажмурилась, склонив голову на плечо Вигмару.– И если бы с этой стороны оказались ворота, то, может быть, мы увидели бы…
Вигмар промолчал. Он понимал, о чем и о ком она говорит, и сейчас эти воспоминания не причиняли ни тревоги, ни боли. Время преступлений и расплаты за них прошло. Каждый уже получил свое. Мертвые вошли в Палаты Павших, а живые, вынеся свою долю страданий, сомнений и мук совести, снова наладили свою жизнь. И так должно быть – жизнь должна продолжаться, потому что без людей, без их веры и жара их сердец сам Асгард рухнет с высот.
– Я думаю, там они уже помирились,– сказал Вигмар. Повернувшись, он притянул Рагну-Гейду к своей груди, сбросил с ее головы меховой капюшон и прижался лицом к облаку ее тонких пышных волос.– Хочешь не хочешь, а у Одина им пришлось сесть за один стол.
– А раз они помирились, то и на нас не рассердятся?– прошептала Рагна-Гейда, поднимая руки ему на плечи.– Никогда?
Речь об этом заводилась далеко не в первый раз, но снова и снова хотелось слышать успокаивающий ответ. Пусть она никогда не заплатила бы такую цену сознательно – но вышло, что нынешнее счастье оплачено гибелью почти всего ее рода. И что она, лишившись всего, ищет новое счастье с человеком, которого до конца жизни полагалось бы ненавидеть. Рагна-Гейда знала, что никто и никогда не поступал так, как она сейчас, и это мучило ненадежностью, зыбкостью жизненной дороги – первая оставила торный путь, проложенный поколениями, и ступила на новый, неизведанный, ведущий, быть может, к гибели. Не так легко признать, что идешь поперек всем обычаям и привычным устоям и сойти с этого пути уже не дано.
Вигмар молча покачал головой, поцеловал в лоб, потом в висок. Рагна-Гейда подняла лицо и вдруг через его плечо поймала чей-то взгляд. Шагах в пяти мягко мерцали в серой тьме узкие зеленоватые глаза. Они парили на высоте человеческого роста как бы сами по себе, и Рагна-Гейда невольно вздрогнула, хотя уже и знала, что это такое.
– Ой!– сказала она и слегка отстранилась от Вигмара.– На нас смотрят. Здесь Аспла.
– Ну и что?– Вигмар даже не обернулся.– Здесь – под каждым камнем по троллю, дома – везде сидят наши мудрые женщины и доблестные воины. Ни угла свободного, и Гуннвальд ворчит, чтобы мы прекратили, а то людям завидно. Пусть уж лучше тролли. Что им до нас за дело? Они и не понимают, чего мы делаем и зачем это надо.
– Все они понимают!– неуверенно возразила Рагна-Гейда. На самом деле она старалась не задумываться, каким же образом размножаются тролли, поскольку от этих мыслей пробирала дрожь.– Аспла!– позвала она.– Иди сюда! Чего ты там делаешь?
Вигмар вздохнул и обернулся. Где-то теперь та прекрасная поляна в Оленьей роще, на которой они встречались с Рагной-Гейдой до проклятой поездки в святилище Гранитный Круг! Роща начиналась у самой стены усадьбы Стролингов, и Рагне-Гейде ничего не стоило пробраться туда безо всяких провожатых. Бывало, он по полдня сидел на поляне, ожидая, пока девушка сможет улизнуть от матери, и был счастлив своим ожиданием. А теперь они почти целые дни проводили вместе, но в усадьбе Золотой Ручей нет такого уголка, где бы их никто не видел. И в гриднице, и в кухне, и в девичьей днем и ночью находилась куча народа, и все, решительно все, от Эдельмода до последнего мальчишки-раба, бросали лукавые взгляды: а мы все про вас знаем! А теперь и тролли туда же!
Аспла тем временем подплыла к ним. Именно подплыла, потому что в сгустившихся сумерках ее фигура была почти неразличима и двигалась, как легкое облачко тумана, подгоняемое ветерком.
– Чего ты тут делаешь?– строго спросила Рагна-Гейда.
– Я смотрю,– прошелестела Аспла, и голос ее звучал так печально, что у Рагны-Гейды защемило сердце.
– Куда смотришь?
– На тот берег. На «горцев».
– По-твоему, на них так приятно смотреть?– с легким ехидством осведомился Вигмар.– Что нельзя оторваться?
– Ты напрасно так говоришь.– Аспла вздохнула. Она на удивление хорошо понимала и смысл человеческой речи, и чувства, которые вкладывались в слова. Вигмар подозревал, что говорить с троллихой вслух необязательно: она услышит и мысли.– Там есть один хороший человек. Тот, который ищет тебя.
– Хорошим он был у себя дома, в Ясеневом Фьорде, или откуда он там?– враждебно ответила Рагна-Гейда.– Если он хороший, то зачем же пришел отнимать нашу землю?
– Он не хотел. Его заставили. И его жена, и самый главный «горец»…
Аспла снова вздохнула. Казалось, вздохнула от вековечной грусти сама темнота.
– Будь осторожна!– предостерегла троллиху Рагна-Гейда. Ей стало смешно и страшно от догадки, внезапно пришедшей в голову.– Если очень долго смотреть на человека, можно в него влюбиться. Ты же не хочешь влюбиться во фьялля? Сама знаешь, у него есть жена. Он не сможет жениться на тебе.