Плюхнувшись на диван и выкурив сигарету, он немного остыл. Даже смог трезво подумать, что все эти невыносимо страстные вздохи и прочие испробованные на нем приемчики служат насквозь утилитарной цели – заставить клиента побыстрее кончить, что-то он об этом читал, что-то такое и Вадик говорил…
Но и это тоже не волновало ничуть. Родион прекрасно понимал, что в ванной не спеша ополаскивается обыкновеннейшая проститутка, пропустившая сегодня до него неизвестное количество мужиков, наверняка слушавших те же вздохи и шепот, испытавших то же изощренное скольжение по телу пальцев и губ, но хотел ее снова и снова, при одной мысли о ее теле в висках жарко стучало. И невыносимо было думать, что она сегодня уедет к кому-то еще. Он сам не понимал, что с ним творится: то ли все дело в том, что Соня не походила на платных шлюх, какими он их себе представлял, то ли в том, что она была своя, росла в таком же доме, читала, несомненно, те же книги…
А может, всему виной одиночество. Он слишком долго был одинок – и впервые появилась иллюзия близости, пусть эрзац. Иллюзия близости в его новой жизни. В новой жизни и близкие люди должны быть новыми, если их нет, следует их создавать самому, так надежнее всего…
Вернулась Соня, свеженькая, причесанная, совсем юная. Прошла к столу, потом присела с ним рядом, с рюмкой в одной руке и сигаретой в другой. Родион запустил ладонь под футболку и, жмурясь, поглаживал ее теплый плоский живот. Соня глянула через плечо сверху вниз, улыбнулась и медленно опустила ресницы – так, что у него дрогнуло сердце. Господи боже ты мой, смятенно подумал он, ты ведь самым натуральнейшим образом влюбляешься в проститутку, ты слишком давно влюблялся в последний раз, вот и пошли вразнос мысли и чувства… Ну и черт с ним со всем – коли уж такая жизнь вокруг, коли уж напрочь исчезли границы меж чистым и грешным… Не хочется с ней расставаться, вот и все…
Соня отставила пустую рюмку, легла с ним рядом, задумчиво пуская дым, ее рука мимолетно скользнула по его бедру, вызвав прилив желания. Родион осторожно сказал:
– Слушай, а тебе… вот все это нравится? Девушка бегло глянула на него:
– Родик, я надеюсь, не будет рассуждений о морали, а? Ты, по-моему, вполне нормальный мужик, вон грабишь кого-то, значит, врос в дикий рынок…
– Да нет, я не то имел в виду…
– Ага, – сказала она устало. – Сталкивалась уже. Недельки две назад привозят меня в какую-то богатенькую квартирку, где встречает меня семейная, судя по всему, парочка лет на пять тебя постарше. Я, как специалист широкого профиля, моментально настраиваюсь на амор де труа, поскольку, судя по заплаченным денежкам, речь о чем-то подобном и идет… Шиш. Дамочка вмиг выставляет благоверного из квартиры и волокет меня в итальянскую кроватку…
– А ты?
– А что я? Я на работе – нравится, не нравится, ложись, моя красавица… Не в том суть и квинтэссенция. Эта холеная сучка, после того, как я честно отработала со всем прилежанием, вдруг начинает меня жалеть, вздыхать о погубленной морали, охать в лучших традициях «Санта-Барбары» – захотелось ей, окромя лесбоса, еще и высокими переживаниями над судьбой падшего ангелочка насладиться. А сама тем временем без всякой логики меня на второй круг раскладывает. Так что не надо насчет морали, Родик. Я тебе в жилетку плакаться не собираюсь, нет у меня такой потребности, но и ты мне в душу не лезь с сапогами. Если пришлась по вкусу, в следующий раз заказывай меня персонально, ты не первый такой, дело обычное. Замуж, надеюсь, спьяну не предложишь? Ведь потом протрезвеешь, обоим не по себе будет…
Он вскочил. Сходил в прихожую, вернулся с зеленой банкнотой, украшенной портретом президента Гранта, сунул девушке:
– Держи.
– А взамен? – прищурилась она.
– А поговорить, – сказал он. – Без всякой морали и обоюдного плача в жилетки. Честный бизнес, а?
– Ну валяй…
– Нравится тебе все это?
– Ты как пацан, честное слово, – сказала Соня ничуть не сердито. – Или журналист – был у меня такой, оргазм ловил не на мне, а от собственных вопросиков и моих старательных ответов, трахать так и не стал, побежал репортажик черкать… Ну, не так уж и нравится. С одной стороны. А с другой – меня, милый, в этот веселый бизнес не на аркане тянули. И вопреки разным там идиотским статейкам уволиться из этой конторы даже проще, чем развестись в суде бездетным супругам, друг к другу претензий не имеющим. А мне так и совсем просто – я с нашим боссом на одном курсе училась, вместе, считай, сбегали в сей увлекательный бизнес… Ну, а потом? Куда прикажешь податься самой заурядной в плане интеллекта и способностей девочке? Разве что подловить муженька из пожилых, кое-кому из девочек везет иногда. Я с тобой так откровенно насчет этого говорю, поскольку персонально тебя на предмет брака охмурять не собираюсь… – Она покосилась не без лукавства. – Хотя при некоторых усилиях это предприятие могло бы и выгореть… Берешь замуж, Родик? Ну вот, не берешь…
– Я даже не знаю, честно… – сказал он. – Сам не пойму, что в голове творится…
– Тоже мне, бином Ньютона. Коньяк там плещется, только и делов… В общем, Родик, есть такая расхожая мудрость: «бывает и хуже». Так оно и обстоит. Клиент идет в большинстве своем приличный и чисто вымытый, на приличную жизнь хватает, косячникам, тьфу-тьфу, ни разу не попадалась…
– Кому?
– Есть такие орлы. Заманят на хату или подловят – и понужают сутки-двое во все дырки. Причем совершенно бесплатно, если ты не знал… И никому не пожалуешься – тот еще народ, кто из-за меня станет стрелку назначать? Короче, наше профессиональное пугало. – Ее явственно передернуло. – Единственное неудобство, пожалуй…
– А потом?
– А черт его знает, – сказала она устало. – Кто теперь загадывает наперед? Пробую копить понемножку, оборачиваю в зеленые – кое-как идет… Там видно будет. Опять-таки, выпадают премиальные… Будут премиальные, Родик? За душевный стриптиз вкупе с телесным?
– Будут, – сказал он рассеянно.
– Я вами очарована и околдована, мистер Робин Гуд… – Соня прильнула к нему, ее ладонь поползла по бедру Родиона. – Что тебе сделать? У нас еще чертова уйма времени…
– Только помедленнее… – прошептал он, наваливаясь на нее, прижимая к себе так, словно через четверть часа должен был грянуть конец света. – Медленнее…
Повторилось недавнее нежное безумие – со стонами и жаркими придыханиями над ухом, с ощущением полной власти над ее гибким теплым телом, с яростными толчками, с полузабытьем, когда Соня оказалась сверху, ритмично дергалась, встряхивая головой, так что распущенные волосы метались бледным пламенем. Он ощутил себя опустошенным до предела, лежал, не открывая глаз – и очнулся лишь, когда ему в губы ткнулся фильтр зажженной сигареты. Жмурясь, втянул дым, левой рукой расслабленно прижимая к себе девушку.
– Тебе дурацкий вопрос можно задать? – прошептала она на ухо, щекоча волосами щеку.