— С бастардами это случается, — рассудительно заметил Стрейджен. — Иные из нас винят в своей отверженности и неприкаянности своих матерей — или же богов. По счастью, мне не довелось угодить в эту ловушку. Впрочем, я так остроумен и обаятелен, что не чувствую себя неприкаянным, а значит, и сетовать мне не на что.
— Терпеть не могу, когда он так говорит, — пробормотала баронесса Мелидира.
— Но это всего лишь голая, неприкрытая правда, моя дорогая баронесса, — ухмыльнулся ей Стрейджен. — Ложная скромность так смешна, вы не находите?
— Позже порезвишься, Стрейджен! — шикнула на него Элана. — Анара, рассказал ли Заласта своему сыну все подробности этого заговора?
— Да, ваше величество. Помня о натуре сих двоих, откровенность меж ними была удивительна. Скарпа, однако, был молод и имел весьма преувеличенное мнение о своем таланте, хотя Заласта очень скоро понял, что простейшие стирикские чары, коим выучил он сына во время нечастых своих визитов в Арджуну, годятся лишь на то, чтобы дурачить сельских ротозеев, однако вряд ли пригодятся для задуманного им дела. Посему привез он своего сына в Верел и отдал в учение Огераджину.
— Когда это было, анара? — с любопытством спросил Кааладор.
— Около пяти лет тому назад, мастер Кааладор.
— Тогда это сходится с тем, что узнали мы. Примерно пять лет назад Скарпа исчез из Арджуны. Пару лет спустя он вернулся и начал заваривать кашу.
— Обучение было недолгим, — сказала Ксанетия, — однако Скарпа умен и схватывает все на лету. На деле же прекратил учебу сам его наставник, ибо Огераджина оскорбляла непомерная наглость сего юнца.
— Похоже, этот Скарпа из тех людей, которых ненавидят все кому не лень, — заметил Телэн. — Я с ним не знаком, а он мне уже не нравится.
— Заласта также был неприятно поражен заносчивостью своего отпрыска, — сказала Ксанетия, — и, полагая присмирить его страхом, доставил его в Киргу, дабы увидел Скарпа своего повелителя. Киргон долго и подробно расспрашивал молодого человека и наконец, явно удовлетворенный, наставил его в предстоящих делах. Скарпа же, покинув Киргона, питал к нему не больше почтения, чем когда еще не знал бога киргаев, и Заласта потерял и то малое расположение к своему сыну, что было у него прежде. Ныне мыслит он, что, буде их дело победит, Скарпе не пережить победы. — Ксанетия помолчала. — Можно сказать, Сефрения, что месть твоя уже начала свое неотступное движение. Заласта — никчемное существо, лишенное бога, лишившееся всех, кто любил его или звал его другом. Даже то ничтожное чувство, кое питал он к сыну, ныне сгинуло, и теперь он опустошен и одинок.
Глаза Сефрении налились было крупными слезами, но она тут же гневно смахнула их тыльной стороной ладони.
— Мне этого мало, анара, — твердо сказала она.
— Ты слишком долго жила среди эленийцев, матушка, — заметил Сарабиан. Спархок слегка опешил. Он не был уверен, сознательно ли блестящий и сумасбродный император назвал Сефрению этим нежным прозвищем, или же просто нечаянно обмолвился.
— Кто привлек к заговору остальных главарей, анара? — спросил Вэнион, ловко выводя разговор из слегка щекотливого положения.
— Скарпа, лорд Вэнион, — ответила она. — Киргон велел ему искать новых пособников, дабы ширить смуту в западных провинциях, — тогда, буде Анакха явится в Дарезию с войсками церкви, преградят ему путь мятежники, ибо возлюбленными киргаями своими жертвовать Киргон не желал. Скарпа же знал некоего обнищавшего даконийского дворянина. Сей дакониец, преследуемый карточными долгами и безжалостными кредиторами, бежал из Даконии и таился одно время в бродячем цирке, где и Скарпа показывал свое сомнительное искусство. Сего жалкого дворянчика, барона Парока, отыскал Скарпа по возвращении из Кирги. Парок, к тому времени отчаявшийся и готовый на все, недолго колебался, примкнуть ли ему к бывшему знакомцу, ибо посулы Скарпы были куда как соблазнительны. Затем посоветовалась бесчестная парочка со стириками-изгоями в Вереле и, следуя их совету, отыскала в Эдоме торговца Амадора, а в Астеле поэта Элрона — были то оба люди весьма самовлюбленные и недовольные своим положением в жизни.
Бевьер нахмурился.
— Анара, мы встречали и того и другого, и ни один не показался нам прирожденным вождем. Неужели это лучшее, что мог найти Скарпа?
— Выбор сей, сэр рыцарь, определен был их готовностью примкнуть к заговору. Способность же вести людей за собою речами и тот повелительный дух, что все взоры приковывает к единому человеку, — все сие легко достичь неким стирикским заклятием. Как бы ни были ничтожны эти люди, они были готовы на все, чего и искал Скарпа. И Амадор, и Элрон страдали от ничтожности своей и охотно, даже радостно пошли бы на что угодно, только бы возвыситься.
— Мы в Талесии видим такое каждый день, Бевьер, — пояснил Улаф. — Мы называем это «жалобы маленького человечка». Великолепный пример — Авин Воргунссон. Он скорее умрет, чем примирится с тем, что его не замечают.
— Амадор не такого уж маленького роста, — заметил Телэн.
— Мелкие людишки не всегда бывают маленького роста, — пояснил Улаф. — Анара, как оказался замешанным в это дело граф Геррих из Ламорканда? И почему?
— Его, сэр Улаф, привлек Скарпа по совету Заласты. Заласта полагал таким образом устроить беспорядки в Эозии, дабы убедить Церковь Чиреллоса, что в ее же интересах отправить Анакху в Дарезию искать корни сих беспорядков. Из всех заговорщиков лишь Заласта бывал в Эозии, и лишь он один понимает образ мыслей вашей церкви. И Элрон и Амадор лишь жалкие пешки. Они мало ведают об истинном размахе дела, к коему примкнули. Более осведомлен барон Парок, однако и он посвящен не во все замыслы заговорщиков. Граф Геррих же значит для них совсем мало. Он преследует собственные цели, и лишь случайно совпадают они с целями его тамульских собратьев по заговору.
— Я почти что восхищаюсь ими, — признался Кааладор. — Впервые в жизни слышу о таком сложном и хорошо организованном мошенничестве.
— Однако все это рухнуло, когда Ксанетия проникла в мысли Заласты, — сказал Келтэн. — Едва мы узнали, что он предатель, все их замыслы начали разваливаться на куски. — Он задумался. — Как ввязался в это дело Крегер?
— Граф Геррих предложил его Скарпе, — ответила Ксанетия. — Крегер в прежние времена бывал ему немало полезен.
— О да, — сказал Улаф, — мы своими глазами видели, как он был полезен Герриху под стенами замка барона Олстрома в Ламорканде. Призрак Мартэла все еще преследует нас, верно, Спархок?