– Это все, что ты забираешь из кухни?
Дедуля щелкнул пальцами.
– Точно. Как я мог забыть? Там еще две коробки овсяного печенья на холодильнике.
– Я не дам тебе твое печенье.
– О, ради бога. Овсянка меня так поддерживает.
Позже в тот вечер, проводив Дедулю до соседнего дома, Эли стояла одна на улице и смотрела в окно его гостиной на свое любимое кресло, оплакивая грядущую утрату Дедулиного дома, не в состоянии представить, что кто-то другой будет жить здесь.
Эли взобралась по ступенькам, вспоминая, как перешагивала через скрипучую третью ступеньку, когда ей нужно было проскользнуть в дом или из дома. Она вошла в ванную, выложенную розовым кафелем, и представила себя стоящей на коленях и купающей своего скулящего щенка в розовой ванне.
Эли вспомнила еще об одной вещи, которую должна была сделать. Подыскать новое место для жилья. Кооперативная квартирка с одной спальней и крошечной ванной комнатой не подойдет матери с ребенком.
Эли вошла в свою комнату, где она спала несколько раз в месяц, и забралась в кровать, слишком измученная, чтобы переодеться. Она знала, что жизнь меняется, а Эли не любила перемен.
А вот Джаред любил. Он никогда не был бы счастлив, оставшись в этом городе. Он бы вечно искал новую обстановку и новые лица. А в Мадрин-Фоллз почти ничего не менялось.
Эли забралась под одеяло и стала думать, что делает Джаред, где живет, приходится ли ему работать днем или по ночам. Она думала о том, что он скажет, если она позвонит, чтобы извиниться, и объяснить, что будущий ребенок, брак Джареда, сердечный приступ Дедули и его изменившиеся отношения с миссис Мейер – все это сильно потрясло ее. Подвергло сомнению ее чувства к нему, добавило неуверенности в ее будущем, и она утратила чувство реальности. Со временем она справится со всем этим. Ей нужно время. Ответит ли он на ее звонок?
Вероятно, нет. Джаред не брал трубку после того, как уехал, не попрощавшись, в ноябре.
Эли так много раз отталкивала его. И он сдался, бросил ее, оставил мысль о том, чтобы они были вместе.
Эли чувствовала себя совершенно опустошенной. Она слишком устала и даже не могла поплакать. Все, чего ей хотелось, – это спать.
Утром в воскресенье Эли принялась убирать и разбирать Дедулину спальню, собираясь перебрать каждую вещь в доме, чтобы быть уверенной, что не оставила ничего важного.
В понедельник она вернулась домой, ее машина была нагружена вещами, с которыми она не могла расстаться. Во время очередного путешествия с парковки до ее квартиры Эли пронеслась мимо своего почтового ящика. Между счетом за мобильный телефон и рекламной рассылкой она обнаружила письмо от Джареда. На нем не было обратного адреса, но она мгновенно узнала его почерк.
Эли уставилась на конверт. Должна ли она прочитать его? Или смириться с тем, что он уехал, и оставить все как есть?
Вернувшись в свою квартиру, Эли села за стол на кухне и положила конверт перед собой. Она почувствовала, что внутри него лежит что-то, по форме напоминающее кредитную карточку, или, может быть, карточку из библиотеки, или карточку-ключ комнаты в отеле. Это возбудило ее интерес. Возможно, он забыл вернуть свой больничный беджик, и его письмо – ничего больше, как просьба к ней передать его обратно.
Эли медленно открыла конверт и осторожно вытащила записку, написанную от руки. Пока она ее разворачивала, кредитка с именем Джареда упала на стол.
«Дорогая Эли.
Держаться в стороне от тебя в последние несколько дней и уезжать, когда между нами осталось столько неясностей, – самая трудная вещь, которую мне когда-либо приходилось делать. Мы должны принять важные решения, но мы обязаны перед собой и нашим ребенком не совершать их в спешке, в гневе и в обиде.
Нам нужно время, чтобы справиться со всем, что произошло, обдумать наше будущее спокойно и рационально. Я предлагаю сделать это в те шесть недель, когда мы будем вдали друг от друга. Мне кажется, лучше будет не контактировать, пока мы оба не подумаем обо всем ясно. Я не хочу рисковать тем, что кто-то из нас сделает или скажет что-то такое, что может непоправимо лишить нас шанса на совместное будущее.
Спеша сделать все правильно, я не учел твои чувства и тот факт, что я все еще официально женат и не имею права говорить о нашей совместной жизни до того, как ситуация не исправится. Я продумал план, привел его в действие и ожидал, что ты будешь от него в таком же восторге, как и я. У тебя нет никаких оснований доверять мне, однако я был уязвлен, когда ты не поверила словам, идущим от самого моего сердца. Я сожалею. Все, что я могу сказать, – это то, что я проведу все оставшиеся дни моей жизни, стараясь стать лучше, заслужить тебя, завоевать твое доверие. Потому что ты права, без него у нас ничего не будет.
Знай, Эли, ты создана для меня. Я знаю, что ты мне необходима. Я люблю тебя и молюсь о том, чтобы ты смогла полюбить меня в ответ.
Я буду часто думать о тебе. И чтобы ты знала это точно, я собираюсь звонить тебе на мобильный каждый вечер приблизительно в десять часов (если только не будет каких-нибудь случаев, угрожающих жизни моих пациентов). Не бери трубку. Просто знай, что тысячи раз я буду думать о тебе целыми днями и ночами и в этот конкретный момент ты у меня на уме.
Я прилагаю одну из своих кредитных карточек. (Карточка с твоим именем должна прибыть через несколько дней.) Пожалуйста, используй ее, если нужно, на что хочешь и что не может ждать до моего возвращения. А я вернусь. И что бы ни случилось между нами, я буду рядом, и предложу тебе ту помощь, которую ты позволишь, я хочу играть активную роль в жизни нашего ребенка.
До встречи.
Люблю тебя.
Джаред».
Эли откинулась назад, взяла пластиковую карточку и повертела ее в пальцах. Для мужчины, жена которого в кратчайший срок опустошила его кредитки, это было выражением полного доверия. В тот вечер, когда мобильник зазвонил точно в десять часов, Эли захотелось ответить, сказать Джареду, как она оценила его письмо и его веру в нее.
Но, следуя его инструкциям, она этого не сделала.
Однако четыре недели спустя Эли ответила на телефонный звонок, когда он прозвучал на два часа и двенадцать минут позже и Джаред не ответил на три эсэмэски.
С первым же звонком она схватила телефон с подушки:
– Алло.
– Я боялся, что разбужу тебя, – сказал Джаред.
– Как будто я могу заснуть, думая, что с тобой, возможно, что-то случилось. – Ее тело расслабилось от облегчения, когда она услышала его усталый голос.
– Эй. Ты не должна была отвечать, когда я звоню.
– Ты в порядке?
– Все хорошо. Просто занят. Три огнестрельных ранения и попытка самоубийства. – Кто-то говорил у него за спиной. – Дайте мне минуту, – ответил Джаред.
– Я не хочу тебя задерживать.