– А что я могу? Я же в инвалидной коляске.
– Я травы разные собираю, а ты будешь их перебирать и помогать мне делать отвары. Веники научу тебя вязать. Было бы желание, работа всегда найдётся.
– Да не хочется мне вас обременять. У меня есть бабушка, но я ума не приложу, как до неё добраться. Она в Москве живёт. Да и страшно как-то. Вдруг у неё сердце не выдержит. Она же меня похоронила… Не будь я калекой, обязательно бы разобралась с Игорем. Я бы это так не оставила, наказала бы его. До президента бы дошла, но этого гада за решётку бы засадила. А сейчас что я могу на инвалидной коляске?.. Даже если до полицию доберусь, где гарантия, что деньги моего мужа не помешают ему довести задуманное до конца? У меня голова лопается от всех этих мыслей…
– Дочка, да плюнь ты! Живи здесь. Васька приезжает к нам очень редко. Ну, побурчал и забыл…
Я подъехала к Прасковье, обняла её за талию и прошептала:
– Спасибо. Вы только меня побольше работой нагружайте. Всё, что можно сделать сидя, я сделаю.
Следующие две недели прошли спокойно. Днём я перебирала травы, вязала веники, а вечером выезжала во двор, дышала лесным воздухом, любовалась закатом и разговаривала с Прасковьей по душам… Однажды опять приехал Василий на своей ржавой «копейке». Увидев меня, очень сильно обрадовался. Я удивилась такой реакции.
– Наташенька, как жизнь молодая? – Василий даже попытался меня поцеловать.
Я насторожилась и чуть слышно ответила:
– Нормально.
– Отгадай, что я тебе привёз? – Василий держал руки за спиной и был так возбуждён, что мне стало не по себе.
– Не знаю.
– Эх ты, а я думал, ты сообразительная. Я так старался, а ты оказалась совсем неромантичной особой. – Василий положил мне на колени скромный букет роз и коробку шоколадных конфет. – Вот, – улыбнулся он, показав гнилые зубы. – Рада?
– Очень неожиданно, – честно призналась я. – С чего бы это?
– Просто я осознал, как тебе тяжело. Ты такое пережила и совсем одна… Прости меня, пожалуйста, за то, что я в прошлый раз вёл себя как дурак. Мне очень стыдно! – Василий повернулся к застывшей, как статуя, бабушке: – Ну как тут, вообще, жизнь у вас?
– Всё хорошо… – испуганно ответила бабка и тут же поспешно добавила: – Наташа очень много работает. Целыми днями мне помогает. Вон сколько веников связала. Дед в выходные поедет продаст. Деньги какие-никакие выручим. Так что Наташа не только сама себя обеспечивает, но и нас. Отвары мне помогает делать. Умница. Половину моих забот на себя взяла.
– Бабуля, ты же всю жизнь сама с делами справлялась. Чего это её работать заставляешь?!
Зачем?!
– Как зачем? Чтобы ты потом не попрекал, будто Наташа тут у нас задарма хлеб ест.
– Дурак был! Я же извинился. Ты давай Наташу прекращай работай грузить. Она всё-таки инвалид. Чего ты из неё рабыню делаешь?
– Да мне нетяжело. Наоборот, хочется быть полезной, – вставила я свои пять копеек.
– Ты лучше своим здоровьем займись. Дыши больше на веранде. А от вязания веников руки портятся, а у тебя руки вон какие красивые. Пальцы длинные, как у пианистки. Ты же голубых кровей. Ещё не хватало тебе веники вязать.
Мы с Прасковьей переглянулись. Она пожала плечами, мол, не понимаю, что на него нашло, как подменили парня. Василий достал из машины торт, шампанское и бутылку водки. Мне же он вручил фирменный пакет, в котором было длинное вечернее платье.
– Нравится?
– Красивое, – пробормотала я.
– Может, ты, конечно, в той, прошлой жизни, платья на порядок дороже носила, но за это я тоже немалые деньги отдал. Между прочим, покупал не на рынке, а в фирменном магазине. Видишь, этикетка, всё как положено. Фирменный пакет. Наталья, для тебя мне ничего не жалко. Заметь, при этом я сам с рынка одеваюсь в дешёвое китайское барахло. Хочу, чтобы ты придерживалась прежнего уровня жизни. А я мужик, мне по хрену, что на мне надето.
К платью прилагался ободок с цветком для волос. Я смотрела на букет, конфеты, торт, шампанское, платье и пыталась хоть что-нибудь понять…
– Вася, а какой у нас сегодня праздник? – первой вышла из оцепенения Прасковья. – Вроде в календаре не красный день. Может, мы чего-нибудь не знаем? Так ты нам подскажи. Откуда у тебя деньги такие подарки делать?
– А может, я подкопил. Может, у меня свинья-копилка была, и я сегодня её разбил, чтобы дорогим людям приятное сделать? – Василий засмеялся, только его никто не поддержал. Все чувствовали явный подвох. – Ну что у вас такие кислые лица? Давайте к столу. Только мне хочется, чтобы Наташа надела это платье, распустила волосы и нацепила ободок с цветком.
– Да мне и в халате неплохо, – поправила я полы старенького халата, который отдала мне Прасковья.
– Наташка, ну я же тебя от души прошу! Неужели тяжело выполнять просьбу друга?
– Я сама не смогу переодеться.
– Пусть бабуся поможет.
Прасковья взяла розы, поставила их в банку с водой, шоколадные конфеты положила рядом с тортом и покатила меня в спальню.
– Не знаю, что на него нашло? – прошептала старушка, разглядывая красивое платье. – И где он только деньги взял? Дочка, может, он в тебя влюбился?
– Ой, не говорите ерунду. Как в меня можно влюбиться? Тем более в прошлый раз он меня уродиной назвал и ещё как только не обзывал…
– А с чего ты взяла, что в тебя нельзя влюбиться? Ты красивая женщина, просто парализованная. Но ведь это не смертный приговор. Работать ты же можешь, голова у тебя варит. Может, мой дурачок пить бросит.
– Любовью здесь не пахнет. Скорее всего, Вася вбил себе в голову, что у меня всё же есть счета в банках, и теперь узнать решил о них, изобразив любовь. Он так и не желает понять, что кроме бабушки у меня никого и ничего нет. Всё, что у меня было, осталось у мужа.
– А я вот верю в хорошее. Ты его сразу не отталкивай. Будь похитрее. Вдруг действительно за ум возьмётся и человеком станет.
Прасковья переодела меня в новое платье алого цвета, распустила волосы, надела ободок с алой розой, который потрясающе гармонировал с платьем, и поднесла зеркало.
– Только посмотри, какая же ты красавица!
Я смотрела на своё отражение и чувствовала, как глаза щиплет от слёз.
– Ну ты чего заплакала? Всё хорошо. Вон Васька мой к тебе потеплел. Больше не против, чтобы ты со мной жила. Ты же мне как дочка. Мне хоть теперь поговорить есть с кем, а то думала, от одиночества и тоски скоро волком взвою. А с тобой в доме так тепло и душевно стало… – Прасковья подвезла меня к столу и восторженно произнесла: – Какая у нас Наташенька всё-таки красавица! И это без всякой краски. Глаз не оторвать! Ты, Васенька, с размером подгадал. Платье на ней сидит как влитое.
Но Василий, словно покончив с церемониями, не обратил на меня ни малейшего внимания. Он разлил шампанское по стаканам. Деду налил стопку водки и жестом пригласил к столу.