— А что дальше? — спросил Фарри. Голоса он не понижал — тарахтение корабля могло себе позволить говорить в полный голос.
— Проедем ворота — и придумаем. Переночуем на улице, если придется. Это не страшно. Мы же прошли Пустыню.
Фарри фыркнул, хотя его снедало предвкушение. Которое вдруг обернулось тревогой.
— А что, если он в Гильдейский район пойдет?!
— На нем нет гербов никаких, так что, думаю, он к рудокопам отправится. А туда, ты сам говорил, только через Торговый дорога.
Мой спутник заметно расслабился и даже приободрился.
— Если найдем работу… О Светлобог, как это было бы здорово! Отдать долг Эльму и больше не видеть его никогда! — сказал он.
Я не стал ему говорить, что не знаю, куда на самом деле идет этот ледоход. Так что, только когда мы свернули в канал, ведущий к Торговому району, — на душе стало легко и приятно. Ох, как бы мне не хотелось объяснять Фарри, как мы оказались в землях гильдий…
Кораблик успешно довез нас до ворот. У поста охраны он остановился, и мы сжались еще больше, чем могли. Здесь, среди металлических отбросов, меня вдруг стал донимать холод. Судно словно источало лютый мороз. Мы взяли все теплые вещи, что смогли найти, готовясь к ночевке на улице. Но уже сейчас мне было холодно!
Что же будет, когда ночь полностью захватит город?
Некоторое время ледоход стоял, потом загудели ворота, поднимаясь, и корабль пополз в Торговый район. По верхней палубе пару раз скользнул луч прожектора, но нас, припорошенных снегом, стражи не увидели.
— Получилось! — жарко прошептал Фарри, когда мы оказались в Торговом. — Получилось!
Мы покинули корабль, пока тот, подрагивая, полз по каналу. Осторожно спустились по трапам на первую палубу, а там скатились на лед, оставив нашего спасителя резать прожектором ночную мглу. Быстро нашли лестницу для обслуги рвов и покинули корабельный тракт.
Оказалось, что мы выбрались на чистую улочку недалеко от того места, где дорога сворачивала на север. Здесь было повыше, чем в Трущобах, и неуловимо пахло дымом ушедшего ледохода. Улицы дышали свежей, безвкусной пустотой. Даже прохожих не видно. Непривычная картина. В окнах приземистых каменных домов, возвышающихся над тропой, горел свет, но мы старались идти так, чтобы не попадать в яркие пятна. Обходя фонари, как огибают жгучий огонь ледовые волки.
Центральную рыночную площадь мы увидели почти сразу. Огромный остров, огороженный каналами ледоходов, сверкал огнями таверн и трактиров. Оттуда неслись едва слышимые звуки веселья и чье-то разудалое пение. По улочке, примыкающей к той стороне канала, брел патруль стражников в белых тулупах.
Туда мы собирались идти завтра, а сейчас нужно было найти место для ночлега и не попасться на глаза стражникам. Потому мы свернули в первую попавшуюся улочку, уводящую нас к западу от рынка, в россыпь жилых домов. Здесь дорожки были чище. Но многие все равно не освещались, и потому мы выбирали их, углубляясь все дальше в недра одинаковых домиков, надеясь найти пустующее жилище (такие очень просто определить).
Судьба завела нас в небольшой переулок, заканчивающийся тупиком. По обе стороны обледенелой дорожки прижались к земле усыпанные снегом и давно заброшенные дома.
— Вот! — с торжеством отметил я. — Здесь точно никого не бывает!
Теперь оставалось лишь пробраться в один из этих домов. Откопать вход, откалывая смерзшийся и спрессованный снег.
— Где остановимся, благородный мастер Лавани? — дурачась, сказал я, шагая по переулку и оглядывая дома-сугробы.
— Ох… Смотри! Эд, смотри!
Я остановился, увидев, на что он указывает, и похолодел.
На льду лежал замерзший, жутко бледный труп. Сначала я принял его за сугроб, но когда сделал всего лишь два шага к нему, сомнений не осталось. В заброшенном переулке был настоящий мертвец. Женщина, совершенно голая. Руки и ноги несчастной были раскинуты в стороны. Меж небольших грудей покоилась отрезанная голова, и рваная бахрома кожи на грубо разорванной шее будто присосалась к телу жадной пиявкой.
Кто-то заботливо расчистил снег вокруг, будто желая показать свое творение миру. А еще здесь ничем не пахло. Совершенно. Благодаря холодам покойница прекрасно сохранилась, и разложение не тронуло ее.
— Драный демон, — вырвалось у меня. Я узнал ее. Это была та самая женщина, которую я видел тогда в ледоходе человека со странными мыслями. — Драный демон!
— О Светлобог, — просипел Фарри. — Снег…
Меня вырвало. Я просто не смог удержать того, что рвалось из нутра наружу.
— О Светлобог, — повторил мой товарищ. — Уходим отсюда, Эд!
— Надо кому-нибудь сообщить… — просипел я, отдышавшись, и посмотрел на труп. Ее голову слегка припорошило снегом, но я узнал правильные черты утонченного лица. Это определенно была она, та красивая скучающая девушка.
— Страже? И что ты им скажешь, когда они спросят, кто ты такой? Они с радостью объявят, что это сделал ты… Светлобог, да это же Звездный Головач.
— Кто?
— В Трущобах рассказывают о том, что иногда находят трупы женщин… Вот таких… Убийцу называют Головачом, потому что он всегда кладет головы им на грудь.
— Почему ты мне не говорил?
— Так много разного говорят, Эд! Уходим! Вдруг нас кто увидит!
— Ее убили, Фарри! Убили и отрезали голову!
— Да, Эд. Уходим. — Он потянул меня за плечо, и я покорно зашагал за ним, все время оглядываясь на труп.
— Постой! — Я увидел, что на животе женщины что-то написано.
«Тварь» — было вырезано на ее коже. Кровь смерзлась и почернела. Меня вырвало второй раз.
— Хватит уже здесь следить, Эд! Уходим! — Фарри потерял терпение и потянул меня за собой. — Ты видел снег вокруг? Видел? Кто-то раскопал ее! Он рядом, Эд! Уходим же!
Мы нашли заброшенный дом как можно дальше от того переулка. Ночь окончательно накрыла Снежную Шапку, и потому мы толкались в темноте как слепые. Неуклюже, почти на ощупь прорубили смерзшийся проход в хижину и потом, как могли, замаскировали его. Это должно было стать нашим убежищем.
Внутри было теплее, чем снаружи. Почти как в ледовой хижине, что мы строили в пустыне. Во рту у меня до сих пор стоял вкус желчи.
— Драный демон, Фарри, я же знаю, кто это сделал! Я же видел ее!
— И что? — раздраженно спросил мальчик. — Что ты хочешь сделать с этим знанием? Пойти к страже? Ты вообще хочешь увидеть свой компас? Ты понимаешь, что с тобой сделают в гарнизоне? Мы отправимся в железный лес вместе. Ты этого хочешь?
Он устроился на полу, в углу. Зажег крошечную лампадку, огородив ее найденным мусором, чтобы она не давала света.
— Я думал, что Головач — это сказка типа тех, что рассказывает Лайла, — буркнул он. — А оказывается…