Время подошло. Промокнув до нитки, я скрючился возле трубы, которая нисколько меня не защищала. Тревожные предчувствия усиливались. Я стал вспоминать, что там говорил Руфио. Крыс накопал на фрондеров какой-то компромат, но не успел ничего сообщить. В чем суть его непереданного послания, остается тайной.

Еще минут пять я занимался тем, что вздрагивал от каждого раската грома.

Самочувствие мое не улучшилось, когда я увидел привидение. Может, привидение, может, нет. В тот момент я не особенно задумывался. Просто мои волосы, даже превратившись в мокрую тряпку, облепляющую череп, встали дыбом.

Над крышей, как раз над тем местом, где я нашел себе пристанище, летала какая-то большая птица. Она почти сливалась с тьмой, и лишь в свете молнии я сумел увидеть ее расправленные крылья и крупную голову. Свет отразился от двух огромных глаз, и я чуть не заорал.

Через секунду молния явилась снова — и тот же самый фантом. Птица кружила уже не так высоко и нарезала четкие круги, гладя на меня двумя линзами, вставленными в массу серо-черных перьев. Я почувствовал себя мышью, предназначенной на ужин сове. Мне удалось спрятаться под листочек, но хищник знает, где я, и ждет, когда можно будет совершить последний бросок.

В скором времени я понял, что не так уж и промахнулся с образом. Наплевавший на столь бурную погоду, на волны хлесткого ливня и ветрище, надо мной висел громадный филин. Самый что ни на есть натуральный, только больше во много раз всех его родственников, встречавшихся мне в лесу.

Ну и что это за явление? Думаете, мне только этого недостает для полного счастья? Ошибаетесь. Меньше всего мне нужны сейчас зловещие мистические тайны и ненормальные птицы, презревшие неписаные законы непогоды. Все честные представители пернатых обязаны в эти минуты почивать в своих гнездышках, в кругу семьи наслаждаясь покоем и безопасностью.

Я вздрогнул. Филин мне совсем не нравился. Прекратив кружить, он взмыл высоко в небо, но вскоре вернулся, огласил окрестности мрачным, леденящим уханьем. Большое спасибо!

Я огляделся по сторонам, пошарил в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы швырнуть в этого любителя экстрима. Снарядов для меня никто здесь не оставил, а жаль. Еще в туманном детстве я неплохо кидал камешки, а уж с пращой и вовсе обращался словно снайпер. Тебе повезло, пожиратель грызунов! Я погрозил филину кулаком, но это его, кажется, только рассмешило. В следующий миг птица предприняла сложный пилотажный маневр, спикировала к

трубе, за которой я сидел, обогнула ее на крутом вираже, зависла в воздухе, сбрасывая с перьев тонны воды, и снова помчалась ввысь.

Это просто праздник какой-то. Он определенно чокнулся. Нормальные птицы так себя не ведут.

Гром и молнии окончательно взбесились. Каваро-на вздрагивала, озаряемая мертвенно-голубым светом. В мое время таких гроз не было. А может, для прошлого это в порядке вещей? Тут, как я успел заметить, все шиворот-навыворот.

Филин снова снизился к трубе, я показал ему язык, а потом вынул кинжал, подаренный Виртольдом. Знаками мне удалось донести до пернатого, что железяка умеет летать, причем довольно хорошо в тренированной руке. Сначала она летает, а потом втыкается во что-нибудь этим вот острием.

Филин захохотал, не воспринимая мою угрозу всерьез. Он меня просто дурачил. Я отвернулся, предпочитая не опускаться до перебранки с крылатой тварью, и вскоре заметил, что он исчез. Вот те раз. Словно корова языком слизнула моего нового веселого знакомца. Жаль, он не стал мишенью для очередного небесно-электрического разряда.

Поднявшись, я повертел головой во все основные стороны света, потом в промежуточные. Молнии услужливо освещали небо и многочисленные квадратные метры крыши. Нет филина.

Ну и ладно. Этот тип начал действовать мне на нервы.

Улыбаясь победоносно, точно изгнание пернатого недоумка было моей личной заслугой, я повернулся на сто восемьдесят градусов.

Передо мной кто-то стоял. Нас разделяло жалкое расстояние, которое и расстоянием-то назвать было трудно. Меньше локтя.

И этот «кто-то» пялился на меня большущими глазами.

— Привет, — донеслось до меня.

Своим криком я переборол новый громовой раскат.

А что еще оставалось делать?

40

Прошло совсем немного времени, и ко мне стали возвращаться признаки жизни. Я уже неплохо отражал реальность, мог шевелить руками и ногами, но мне потребовался курс реабилитации, как после серьезной катастрофы. В этом мне помогла Шиола, умная, заботливая и добрая девушка. Она привела Локи Неуловимого в чувство, была ему родной матерью и тому подобное — так что я не мог и дальше валяться в коме, а вышел из нее. Я дрожал от кончика самого последнего волоса до самой последней пятки.

Шиола спросила, что со мной такое. Я рассказал ей о страшном привидении, которое явилось мне и повергло меня в' пучину ужаса.

— Локи, — сказала бандитка.

— Что?

Дождь лил, но мне было приятно осознавать, что жуткая опасность миновала.

— Локи, — повторила Шиола. — А?

— Это была я, — сказала взломщица.

— Что значит ты? Где ты была?

— Идиот несчастный! Дубина! Это меня ты видел. Я подошла и сказала «привет», а ты взлетел к небесам и завопил, словно недорезанный. Наверное, весь город переполошил. Что им теперь самые страшные громы и молнии! О них горожане назавтра и не вспомнят. Зато в памяти каваронцев надежно отпечатается твой вопль.

Я ничего не понял и попросил повторить. Определенно что-то не то с моими мозгами. Они потеряли эластичность. Ощущение, что мою спригганскую черепушку набили щебенкой.

Но правда все-таки дошла до меня. Шиола приложила для этого немало усилий и обозвала меня непроходимым тупицей.

— Нельзя быть таким.

— Нельзя? — Я был уничтожен. Морально и физически.

Мне казалось, что я развалился на множество осколков, словно Шалтай-Болтай, и не могу собрать их самостоятельно, а между тем королевская конница и королевская рать где-то задерживаются. Не иначе воины остановились пропустить по кружечке пивка.

Неприятно, доложу я вам. Тем более — ударить в грязь лицом перед девушкой.

Не прошло и ста лет, как я вспомнил, какие именно перипетии привели нас на крышу восточного крыла Дома инвалидов.

— Ты достала карту? — спросил я.

Шиола помучила меня полминуты, стреляя глазками. Раньше она не испытывала на мне свое оружие, но сейчас решила пустить в дело лишь малую толику из своего арсенала.

Из моих недр вырвался какой-то звук. Его еще называют сдавленным. Шиола хмыкнула, почесала нос

кончиком пальца, а затем протянула руку и вернула мою нижнюю челюсть на место. Видя, что я не особенно реагирую, спригганша пощелкала пальцами перед моими глазами.