И вот через каких-то десять метров мы наконец достигли дна. Как только утвердились на дрожащих ногах, поняли, насколько сильно давит на плечи вся эта масса камня и земли. Жуть.
Я зажег еще один фиал, изгоняя из углов подземелья тьму. Так мы получили возможность осмотреться.
Вертикальная шахта заканчивалась в коридоре, уходящем вбок. Я предположил, что это северное направление, но мог и ошибаться. Схема здесь не помогала — кто-то забыл отметить на ней стороны света. Стены коридора покрывал темно-зеленый мох, влажный, как половая тряпка. Пахло сыростью, гнилью, грязью. Под нашими ногами тихонько похлюпывало.
— Колонна, которая нам нужна, там! — Гермиона указала в единственно возможном направлении. И пошла, не дав рта раскрыть. Я посмотрел, где Квирсел. Он был наверху — медленно спускался, переворачиваясь то так, то эдак. Судя по всему, у бедолаги возникли проблемы с управлением.
Я наблюдал за спуском, пока Квирсел не взмолился:
— Браул! Помоги же наконец! Я совершенно не в состоянии это контролировать!
— Да что ты!
— Создать левитационный эффект могу, но не более!
Квирсел беспорядочно месил воздух всеми четырьмя лапами.
— Так убери его. Пойдешь пешком.
— Не могу! Назад не получается! — пропыхтел мопс. Его вывалившийся из пасти розовый язык развевался, как флажок. — Поэтому я отверг твое предложение…
— Бедняга. И что? Теперь ты так и будешь? — спросил я.
— Если ничего не предпри… Браул, сними заклинание!
— Я? Погоди, погоди… Во-первых, сейчас некогда, а во-вторых, я не знаком с магией твоего измерения.
— Дебил!
— В любом случае нужно время, и Гермиона должна подключиться.
Мопс заскулил, спускаясь и стукаясь о стенки шахты. Через полминуты он оказался над моей головой. Я поймал чародея за заднюю лапу, и он прекратил вращение. И в самом деле — бедолага ничегошеньки не весил.
— Ну хоть длинный прочный шнурок ты наколдовать можешь? — спросил Квирсел.
— Могу.
— Наколдуй и привяжи к моему ошейнику.
— Ге-ге… ты же будешь…
— Знаю! Как шарик, да! Лучше заткнись! Обойдемся без комментариев! — зашипел чародей, брызгая слюной.
— Ладно, ладно, сейчас.
Шнурок получился на славу. Двухметровый, ярко-желтый. Я привязал один его конец к ошейнику Квирсела и спросил, можем ли мы идти дальше. Мопс сказал, что можем, всеми силами пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.
Взявшись за другой конец шнурка, так, чтобы чародей не стукался о свод туннеля, я пошел. Гермиона, злая, выскочила мне навстречу.
— Это что еще такое?
— Видишь ли, дорогая, у нас проблемы с левитацией. Точнее, с ее деактивацией. Придется Квирселу некоторое время… полетать.
Юная волшебница покачала головой, долго смотрела на нас двоих, пока мы оба не покраснели и не извинились на всякий случай.
— Ладно, идем… — проворчала Гермиона и, повернувшись, добавила: — Определенно, я скоро сойду с ума. Долго находиться в такой компании просто вредно для психического здоровья.
Путь до места мы проделали в благородном молчании.
Шатание по подземельям — утомительное занятие. Мы измазались, покрылись пылью, устали, вспотели и чуть не умерли от удушья. По всем признакам, в этой части подвалов, пронизанных ходами, мостиками и подозрительными провалами, ведущими невесть куда, никто не появлялся несколько столетий. Каждая молекула воздуха здесь пропиталась суровой древностью и древняя же тишина невыносимо давила на уши. В ней тонули звуки. Эхо замирало, стоило ему отлететь дальше чем на полтора метра.
Морально пришибленные, мы долго бродили, пытаясь выяснить, где находится то, что изображено на схеме.
Наконец нашли. Толстая, уходящая в землю колонна походила на бочку. Чтобы добраться до нее, нам пришлось забраться под каменную плиту неизвестного назначения и проклясть все на свете.
— Здесь! — Гермиона указала на ноздреватый, изъеденный временем каменный бок колонны. — Смотри, я даже вижу следы замазки. Недоумок Клакевит! Нашел же место!
— Вероятно, он действовал из лучших побуждений, — сказал я.
Волшебница выразилась, что в гробу видела его побуждения, и, в общем, имела право на гнев. Девица голубых кровей да в таком негигиеничном месте, в грязи и спертом воздухе — разве этого достоин наш класс? Что бы, интересно, сказали ее матушка и тетушка? Этих гарпий в обличье благородных матрон сразила бы падучая, допусти они саму мысль о подобном.
— Помоги!
Я пришвартовал Квирсела к стенке и закрепил конец шнурка на какой-то железке, выступающей из стыка между камнями.
— Надо расколоть пробку, видишь, вот ее границы. — Я видел, — Подпитывай меня Силой, а я… понял?
Конечно, чего здесь не понять.
— Странный запах, — подал голос Квирсел, вися в полуметре от пола. — Такого раньше не было… Странно. У меня шерсть на загривке шевелится… Не к добру.
Мы не ответили. Мои руки светились малиновым светом, точно на них надели волшебные перчатки. Я черпал Силу из пространства таким вот старообразным методом, потому что забыл дома палочку, а Гермиона брала ее и использовала. Из ее собственной палочки струился лучик света. Подобно ножу, он резал камень, которым когда-то запечатал тайник Джулс Клакевит, и с каждой секундой напряжение росло. Лица наши исказили поискосокровищные эмоции, глаза, как говорят, лихорадочно сверкали, а из глоток вот-вот должен был вырваться зловещий смех. Углубившись в процесс, мы не слышали, что говорит Квирсел.
— Мне кажется, потолок шевелится… Странно. Возможно, конечно, это обман зрения, вызванный душевными перегрузками и экстремальными условиями глубокого подземелья… Но — все равно. Он шевелится. Я чувствую магию… как будто много-много существ, несущих в себе заряд силы, пробуждается…
Пытаясь подгрести к нам по воздуху, Квирсел несколько раз перевернулся и замер ногами кверху.
— Ну вот!.. Прекрасно!
— Готово! — Гермиона применила небольшой телекинез и вытащила каменную пробку из ниши в колонне. Края ее чуть дымились и были горячими. Мы скрючились и заглянули в отверстие.
— Оно? — спросил я.
— Оно.
Гермиона сунула руку внутрь и вытащила какую-то штуку, завернутую в тряпку. Штукой оказался камень в форме овала, плоский. Покрывала его витиеватая резьба, состоящая из символов и отлично вырезанных тонким резцом изображений.
— Кажется, кварцит, — сказал я, взвешивая находку в руке. Она умещалась на ней почти целиком.
— Слезы Звезды. Хм… а я думала, это нечто более поэтическое… а это, оказывается, булыжник.