— Боги признают свою ошибку, — сказал Изенгрим, когда все улеглось. — Да, пророчество получилось неважное. Да, Мартул не подумал о последствиях и действовал по шаблону: дескать, ежели возникает подобная ситуация, события должны развиваться циклично. Так появился срок в десять веков и все остальное. Но ведь теперь мы хотим исправить эту ошибку раз и навсегда.
— Ну-ну, я посмотрю! — фыркнул Тузмес.
— Значит, такой вариант вас не устраивает? Вы не станете участвовать?
— Не мечтайте!
Безголовый что-то прошептал ему, но Высокий не одобрил.
Лига перемигнулась, что не осталось незамеченным со стороны Тузмеса. Он спросил, что мы все-таки замышляем и когда наконец выложим все карты. И еще предупредил: он будет сопротивляться до последнего. Ну не параноик ли?
Я огляделся, но Квирсела не нашел. Надеюсь, мопс не влез в какую-нибудь передрягу, из которой его придется выручать всем миром. Он достаточно пообщался со мной, чтобы заразиться этим «талантом».
— Хорошо, — сказал Зубастик. — Если вы отвергаете первые два варианта, думаю, третий вас заинтересует.
— Вряд ли! — Тузмес скрестил руки на груди.
— Не спешите. Мы взываем к вашему здравомыслию.
Изенгрим улыбнулся, посмотрел на Спящего Толкователя, и тот кивнул. Здесь кто угодно заподозрил бы подвох, особенно такой тип, как синеглазый, но сейчас тому ничего не оставалось, кроме как ждать неизбежного.
Толкователь подал какой-то знак Мартулу. Прозорливец, словно только того и ждал, прыгнул с места в толпу богов и исчез в ее массе. Сторонники Высокого волновались. Одних раздирало любопытство, другие почесывали кулаки — им не терпелось кому-нибудь врезать. В воздухе что-то потрескивало. Если кто-то и пробовал колдовать, то явно безуспешно. Наше защитное поле работало как часы.
Наконец Мартул вернулся. Толпа расступилась, и мы увидели золотистое сияние, исходящее из невысокой человекообразной фигурки, которую он вел за руку, словно ребенка. Наступила тишина. Мы все (Лига вторично) ощутили, как по гостиной растекается нечто, что я определил бы как божественную силу. То, чего были лишены изгнанники, давно отошедшие от истинного своего предназначения. Эта аура пронизывала пространство, время и вообще все, что попадалось на пути, и притом даже самых суровых ворчунов заставляла невольно улыбаться. Я посмотрел, как реагируют сообщники Тузмеса, и увидел массу глупых физиономий. Кажется, сработало и на этот раз. Многие сердца, которые раньше не уступали по крепости граниту, теперь стали подобны подтаявшему маслу.
Мартул привел существо к столу, и оно, видимо, из вежливости, поубавило сияние. Тузмес сидел, как прибитый к стулу гвоздями.
— Приветствую, господа, — сказал новичок, озираясь. Выглядел он всего лишь как мальчишка лет десяти. Золотые кудри, голубые глаза, румяные щеки, простая полотняная одежда, опоясанная шнурком, сандалии.
Переговорщики словно воды в рот набрали.
— Позвольте представить, — сказал Зубастик, подходя к мальчишке, пока тот с интересом оглядывался. — Это Велейтос. Бог юности и весны. Он из пантеона божеств, живущих, если можно так выразиться, очень-очень далеко отсюда, в мире, где царит гармония и порядок. Жители этого мира добры и непритязательны, гостеприимны и не знают, что такое войны и конфликты… Они молоды, у них все впереди.
— Тебе не кажется, что это утопия, Браул? — прошептал Гермиона возле моего уха.
— Если прием работает, какая разница, какое название ему дать?
— Логично.
— Ну и? — спросил Тузмес, уже без значительной доли своей обычной наглости и спеси. — Что это меняет? Мы, выходит, должны отказаться от своих планов только потому, что где-то…
— Пожалуйста, не перебивайте! — отрезал Поттер. — Мы не закончили! Велейтос, скажи сам.
Мальчишка улыбнулся — и я непроизвольно закрыл глаза. Сияние этой улыбки разбрызгалось по гостиной, не пропуская ни одного уголка.
Вот что значит быть действующим богом. Это тебе не Стиоделарикс со своими фокусами.
— Уважаемые чародеи, а также Спящий Толкователь обратились к нам с необычной просьбой. Поначалу мы были удивлены, но потом задумались и решили дать свой ответ. Уважаемый Изенгрим Поттер и его сестра, Талула, просили нас рассмотреть вопрос о принятии некоторого количества лишенных поклонников божеств в наш пантеон, позволить им поселиться в нашем мире.
Велейтос посмотрел на Зубастика. Тот кивнул.
Ну прямо папаша и сыночек. Прослезиться можно.
— Мы даем положительный ответ. Мы не видим никаких препятствий и считаем, что можем быть полезны друг другу и народам, которые населяют наше измерение. Тузмес Высокий, — обратился мальчик к синеглазому, — вы можете в любой момент сделать это. Мы не торопим, понимая, какая сложилась ситуация, и будем ждать сколько понадобится. А теперь, если позволите, я пойду.
На том выступление завершилось, и бог оставил мою гостиную. Толпа расступилась перед ним, давая возможность удалиться до времени в свой далекий уголок мультиверсума. На том месте, где стоял Велейтос, в воздухе еще долго кружились крошечные искорки.
Все это время Тузмес сидел неподвижно, хотя помощники его проявляли немалую нервозность. Мне они показались детьми, которым обещали поход в магазин игрушек, и вот они ждут не дождутся, когда на них упадет это счастье.
Лига молчала. Все мы ждали реакции Высокого, но странно — взгляд его почти потух, синих глаз под капюшоном почти не было видно.
Зубастик дал время Тузмесу немного прийти в себя. Толпа его сообщников, погрузившись в транс, до сих пор улыбалась и выглядела как сборище умалишенных.
— Ну что вы скажете? — спросил Изенгрим.
Тузмес вздрогнул, словно его стеганули хворостиной.
— Теперь у вас нет аргументов. Мы предлагаем вам то, что делает бессмысленной вашу борьбу. Вы считали себя изгнанниками, отверженными, никому не нужными. Многие века вам приходилось жить, образно выражаясь, на помойке и с завистью наблюдать, как другие боги пользуются всеми благами своего положения. И вот у вас появился шанс все изменить. Снова стать уважаемыми, полезными. А что еще нужно божеству или духу? Прямо здесь и сейчас, — Зубастик оглядел Тузмесовых соратников, — у вас появилась возможность круто изменить свое бытие. Оставить в прошлом распри, обиды и злобу. Ворота открыты. Больше нет смысла враждовать!
Речь удалась, я даже почувствовал, как в моем аристократическом носу защипало. Для верности, чтобы исключить нечаянные слезы, ваш покорный заморгал и сделал вид, что его очень интересует столешница. С Гермионой происходило то же самое, а Талула раскраснелась. Обжигая меня романтическим взглядом, чародейка комкала платок.
Разгибальд, сидящий рядом с Тузмесом, толкнул его локтем, причем весьма непочтительно.
Наконец Высокий вернулся оттуда, где был в последние минуты.