* * *
Лейтенант Ржавый и сержант Медовуха, принявший командование десятой ротой после смерти старшего офицера, миновали перекресток, на котором недавно шел бой. Первый подбитый эльфийский танк стоял прямо посередине, дымящийся, покрытый копотью. Трупы перворожденных были повсюду. Тут же валялось оружие, каски, обмундирование. Зеленые успели оттащить своих погибших в сторону. Дымились прилегающие к перекрестку здания, деревянные ежи, к которым крепилась колючая проволока, торчали, словно кривые пальцы.
Под ногами хрустела каменная крошка. Порыв ветра бросил в лица гоблинам волну удушливого дыма. Из нутра горящего танка доносилась вонь паленой плоти.
– Документы и карты я вам оставляю, – сказал Ржавый, поправляя на плече гвоздемет. – У вас есть связь со штабом. Передайте данные им. Может статься, до Окрошки наш взвод не доберется. Тогда сведения пропадут…
Медовуха взял свернутые в рулон бумаги.
– Если у вас есть боец, который читает по-эльфьи, вы без проблем переведете их писульки.
– Да. Где-то был, – отозвался сержант. – Если не прикончили сегодня.
– Куда идем-то?..
– Хочу кое-что вам показать. Не знаю, видели ли вы такое… Там. – Горняк указал на здание, второе от перекрестка с северной стороны. Некогда большой двухэтажный дом с каменной оградой, приличным садиком, скульптурами, резьбой. Сейчас все это превратилось в серо-черные руины; гоблины спокойно вошли через здоровенный пролом в стене. Прямо за ним была наполненная дождевой водой воронка от попадания авиабомбы.
Гоблины обошли ее, направляясь к большому полуразрушенному сараю в дальнем конце сада. От деревьев и кустарников тут мало что осталось. Их словно испепелил мощный поток огня. Статуи превратились в мраморное крошево, иссеченные осколками и ударами гвоздей постаменты напомнили Ржавому разрушенные зубы.
Такое лейтенант видел уже много раз, и в Злоговаре в том числе. Здесь жила эльфийская знать. Вычурная отделка, сам способ строительства, кладка, черепица – чистой воды новозлоговарский стиль, о котором Ржавому случайно довелось читать. Когда-то здесь стояли совсем другие дома. Те самые, которые составляли поселение с незатейливым названием Бляха. И не было здесь ажурных балок, галерей, куполов, а только крепкое бревно и мощный камень. Лейтенант пытался увидеть в этой мешанине обломков хоть какие-то намеки на прежние времена, кроме фундамента, но безуспешно. И подумал, что долго еще придется после победы выгребать из Злоговара эльфийский мусор.
Сержант привел его под дырявую крышу сарая. В полумраке смердело мертвечиной, да так, что даже бывалый лейтенант ощутил, как вонь щекочет ему ноздри и раздражает желудок.
– Мы нашли их после того, как закончили зачистку города. Эльфюги сопротивлялись, но из этого дома мы их вышибли быстро, – сказал Медовуха, останавливаясь возле источника вони. – Однако думаю, это сотворили не солдаты. Хозяева дома, когда бежали…
Сержант присел на корточки и отбросил угол грязного брезента. Мухи взвились тучами и загудели. Медовуха выругался, отскакивая.
Ржавый смотрел. Он насчитал десять трупов, причем некоторые из них были детскими. Из-под брезента выглядывали грязные ноги, в основном босые.
– Кто это? Эльфы? Гражданские?
– Ах… сгнили, не видно… Люди это, – ответил Медовуха.
Ржавый открыл рот.
– Люди? Какого лешего они тут делали?
– Их рабы. У всех клейма на запястьях. Не могли взять их с собой во время бегства и перерезали глотки. Правда, те двое с краю застрелены в затылок.
Лейтенант выругался, подошел к брезенту с другой стороны и, жмурясь, оттащил его в сторону. Трупы были почерневшими, покрытыми плесенью, с зелеными пятнами.
– Никогда не слышал, чтобы эльфюги рабов держали, – сказал Ржавый.
Два мертвеца явно недотягивали до совершеннолетия, как это принято у людей. Причем одна девочка очень даже сильно. Она лежала, откинув голову, возле мужчины с босыми ногами. Сильно откинув голову – кто-то разрезал ей горло от уха до уха и словно нарочно дожидался, когда вытечет вся кровь. Мухи легионами ползали по ране, внутри и по краям.
– Твою мать, – сказал Ржавый. – Вот же ублюдки! Почему ж было не отпустить их на все четыре стороны? И эта мразь называет себя воплощением этого дерьма… как бишь его – красоты, добра и гармонии, что ли?..
Медовуха пожал плечами.
– Их не здесь убили. Трупы лежали по всему дому. Кто-то в подвале. Эта девочка в восточном крыле, где прислуга жила. Это вот, кажется, ее мать. Обеих оставили на полу. Причем там были чемоданы с вещами…
– Чемоданы?
– Ну чемоданы, тюки. Сначала рабов собирались взять с собой, потом, видимо, передумали.
Гоблин смотрел. Вряд ли кого-то можно было опознать. Разложение сделало свое дело и не намерено было останавливаться. Трупы скалились, застыв в разных позах. Одежда и волосы спеклись от крови и стояли колтуном. Видимо, многие сопротивлялись убийцам – были и другие раны, помимо перерезанных глоток. На оголившемся животе одного парня виднелись разрезы и гематомы. Там, где кожа еще не почернела от гниения.
– Почему не похоронили? – спросил Ржавый, возвращая брезент на место. – Можно было сжечь.
– Мы передали в штаб, но нам сообщили, чтобы мы ничего не делали. Дескать, должны следователи из СМЕРШа приехать. Компромат на эльфюг вроде бы сейчас собирают… а это вот жертвы преступления. Но пока сюда никто не едет – ни подкрепления, ни спецов. Придется, видимо, их закопать, иначе зараза пойти может… Ну и вонь! А нам говорили, что в Злоговаре люди не живут.
– Они и не живут… свободно, – сказал Ржавый. – Видимо, они здесь только в качестве рабов.
Гоблины вышли из сарая. Душный тяжелый воздух показался им чем-то божественным.
В тот же момент сверкнула молния на все небо и началась гроза.
– Наконец-то. Хоть что-то очистит этот свинарник, – проворчал Медовуха, снимая каску и подставляя голову под удары тяжелых водяных струй.
– Вряд ли, – ответил Ржавый, глядя, как все нарастающий ливень заполняет собой руины Бляхи. Ближайшие дома уже скрылись за серой водяной пеленой. По грязной земле побежали мутные потоки. Зашумело, словно снялась с места громадная стая саранчи. Грохнуло еще раз – словно над головами зеленых сдетонировала авиабомба.
Лейтенант расстался с новоиспеченным командиром горняков и потопал к своим. Приказал выходить немедленно. Гоблины что-то проворчали про дождь. Ржавый на это наплевал. Так и двинулись, пригибая головы и сжимая зубы, а ливень хлестал без перерыва. Под ногами хлюпала грязь, идти было тяжело даже гоблинам. Несмотря на это, пленница, похожая на кошку в последней стадии утопления, держалась твердо. Крот не слышал от нее ни звука с того момента, как Хилый пришел за ними и передал распоряжение Ржавого присоединиться к взводу.
10 июня 1549 года.