Дио выслушал Мироша, тяжело вздохнул и нехотя, морщась от сомнительной необходимости делиться тайным, заговорил:
— Прежде на Древе было девять жезлов с перламутром. Когда мы утратили два, было решено иначе распределить влияние храма. Запад и северо-запад были объединены под охраной одного жезла, север и окраинные острова, корни Древа, приняли власть жезла Авэи. Но позже… был мятеж, и мы скрыли повторную пропажу. По воле Эраи Граата были изготовлены из золота и перламутра точные подобия жезлов. Газур не знает… таоры не догадываются, власть храма крепка. Но я знаю, как и энэи Граат: у предателя Гооза два жезла, большая сила. Еще мы помним имена по крайней мере восьми сильных сирен, предавших Древо и выживших. Один жезл мы вчера уничтожили. Признаю: Элиис приказала мне еще на Доито быть рядом с энэи Риоми… Но еще она строго велела не оставлять жезл в руках людей Дэлькоста.
— Все кругом врут, все плетут заговоры, — обрадовался Альбер, захихикал и подмигнул Тэру: — И этот тоже, слышишь? Как же, русалка скользкая, мы желали откушать их южной власти, мы были бы рады завести новое оружие, но нас перехитрили. Ладно, ладно, не кусай его, он от страха расстарался, острова нас боятся, вот что главное.
— Следует ли ожидать смуты или бунта? — вслух спросил самого себя Мирош.
Адмирал покачал головой:
— Не выйдет. Против короля, который устраивает князей и вполне приятен народу, бунт не поднять за месяц-другой. Надо ждать тихих дворцовых игр, ядов и попыток переманить полезных и сильных сторонников.
Альбер согласился и сварливо заметил:
— Ночь глубока, я стар, а завтра начнутся никчемные балы. Так что пусть отплывающие плывут себе подальше, а остающиеся тоже убираются восвояси. Кроме новой охраны, само собой.
Тэр поднялся и потянулся, угадав настроение хозяина. Крид наскоро простился с Дио, Гоо и Гоксом.
— Собачку-то оставь, — строго велел король в спину Мирошу, готовому покинуть домик.
— Что? Это мой Годяй, Натэлла привезла его для меня.
— Годяй, да? — Король потянулся за печеньем и бросил угощение чужой собаке. — Хороший, иди сюда. Будешь при мне состоять, при короле. Натэлла разбирается в торговле, денег за тебя попросила многова-то, а в письме высказалась и того хлеще. Но я подмахнул. Среди людей найти хоть кого-то с хорошей родословной непосильно тяжело. То ли дело щенки, Натэлла о любом скажет уверенно, кто его родители… Ладно же, пусть неублюдок Левин носит фамилию Тэль-Дарг, если сама Натэлла не боится, что взрослый дядька удавит ее родного сына, этого позднего малолетнего щенка… За обоими признаю наследный титул, и три подписи от иных князей уже имеются. Иди сюда, Годяй, теперь ты мой сторож. Тэру нужен помощник, эти все не годятся, а ты хорош. Стать, загривок, мордатость…
— Это мой пес, — возмутился Мирош чуть громче.
— Ругайся с княгиней Тэль-Дарг, если сумеешь, — беззаботно велел король, скармливая Годяю второе печенье и давая понюхать свиток с письмом от Натэллы. — Ну, кто ты ему? Никто! Вот запах хозяйки, ее рукой написано. Я оставляю пса. Иди, ты многовато получил сегодня, я желаю поквитаться, братец.
Мирош сердито фыркнул и вышел, не простившись. Сопровождаемый адмиралом и Кридом, он миновал тихий настороженный парк, пересек заполненный слугами двор, забрался в карету. Колеса загрохотали по булыжнику, кучер гнал галопом, верховые охранники летели впереди и следом, пугая случайных прохожих: Мирош очень боялся, что напоследок что-то случится с сыном. Но до набережной добрались без приключений.
На воде качалась крошечная лодочка, Олуо стоял в рост, готовый в любое мгновение удалиться от берега. По его лицу Крид понял — переживает не только отец. Принц бестолково и наскоро попрощался, шагнул к краю набережной.
— Хоро-ошее место, тихое, — прошуршал вкрадчивый голос за спиной. — Утром никто и не поймет, почему охрана вдруг предала господина и зарезала его. И принца Мироша, и всех его друзей, именно так, всех.
— Правая рука нашего советника, — рассмотрел адмирал вышедшего из переулка человека. — Сей скользкий змей зовется господином Валером.
— Сирена с моим даром достоин места ваура при новом дворе, — рассмеялся Валер. — Не зря мне доверили жезл. Мы разделили перламутр, добытый из золотой оправы, вы не знали, что так можно? Теперь у Гооза три жезла, его собственный имеет полную силу, но и моего, половинного, достаточно, чтобы устроить вам смерть от рук стражей. Будете высказывать последнее желание? Я принял имя севера и здешний закон, я даю вам время молиться и просить. От удара жезла сперва впадают в оцепенение, и только потом ваша охрана станет моей.
Валер отбросил полу плаща и достал короткий жезл — навершие, лишенное красивой и бесполезной золотой оправы. Перламутр мерцал, переливался и едва различимо для уха пел. Он завораживал, притягивая взгляды. Даже сам сирена ненадолго замер, любуясь красотой удивительной вещи. Повернул ее в руках, погладил…
Никто не приметил скользящее движение отростка мрака от воды до ног сирены. Визг несостоявшегося ваура излучал не яд, а лишь примитивный животный ужас. Звук оказался очень коротким, щупальце ушло в воду, не ощутив сопротивления отчаянно брыкающегося, упирающегося Валера… На миг возле берега показалась огромная голова, крупные глаза с интересом рассмотрели невидаль — набережную людей и их город… Широкий всплеск погнал по поверхности крупные круги. Олуо ударил веслом, выравнивая лодку.
Крид очнулся первым, добежал до края воды, рассмеялся, наклонился и подал руку Риоми. Девушка шагнула на набережную.
— Никто не умеет ругаться кракенами так, как я, — гордо сообщила она. — Теперь злодея и его жезл мы никогда не увидим на поверхности.
— Сирены так не могут, — сказал адмирал очень тихо. — Он не знал, что ты способна…
— Он даже не знал, что я тут, стою на волне, самоуверенный тип, хотя капля божья ему отмерена скудно, — презрительно усмехнулась Риоми, вздохнула и глянула на потрясенных северян. — Нам пора. Будет нечестно, если я хоть раз не назову Мироша как положено. До свидания, адмирал, мы вас ждем с миром. Владыка передал, что открывает вам путь. И, северный мой папа Риш, могу добавить: мои родители, Элиис и Эраи, готовы встретить вас… тебя как гостя.
Крид повернулся к морю и наступил на высокую стоячую волну, упругую и очень удобную, совсем как когда-то во сне. Волна опала, берег сделался высоким, зато борт легкой лодки оказался рядом, принц шагнул и уселся на носу, как указал Олуо. Риоми устроилась в ногах рулевого, лодка была тесна для троих. Волна бережно подхватила ее и понесла, как самое главное морское сокровище. Легкое весло лишь гладило спину послушной воды, предлагая выбрать наилучший для сирина путь, ведущий от набережной к большой лодке, по-прежнему спрятанной у пустынного острова.
— Дохлые каракатицы, — восхищенно вымолвил адмирал, отдышавшись. — Кому сказать, что видел живого кракена в десяти шагах, не поверят. Они вообще — небыль…
— Я его и не заметил, я думал про Альбера. Почему он отнял пса? Неужели знал? Или получил весть и предпочел избавиться от нас, но сберег собаку от смерти? Вот ведь старый подлец, — усмехнулся Мирош. Положил руку на плечо адмирала: — Я так задумался, что жезл едва видел. Завтра утром потребую, чтобы Дио напел амулеты всей охране. И себе на шею повешу два, для надежности.