— Как, как ты меня назвала?
— Леший ты у нас отныне, яхонтовый мой. Али служить Укрону верой и правдой не поклялся? Вот оно так и выходит. Он у нас леший, всем лесам главный — а ты так, из молодых и мелких. Но ты мне зубы не заговаривай! — спохватилась гадалка. — А ну, в глаза мне посмотри: о ком ты с такой страстью мечтаешь, что у тебя при сердце целый горб на отливке вырасти ухитрился?
— О молодом зайце на вертеле, политом гусиным жиром, с коричневой румяной корочкой. И чтобы снизу угольки березовые, и от падающего жира скворчали и огоньком пыхали.
Десантник зашевелился. Громко хлопнула дверца морозилки, и Игорь недовольно выругался:
— Что за гады все пельмени слопали? Хоть бы полпачки оставили, прежде чем за новой сходить.
— Мурло твое бессовестное, Еремей! — покачала головой Зоримира. — У самого зазноба на сердце размером с Эверест, а ко мне целоваться лезет!
— Да где зазноба?! — возмутился Варнак. — Нету у меня никого!
— А вот это видишь? Вот это? — сунула она ему под нос продолговатый восковой слепок. — Вот здесь — видишь? Если слепок весь в торчащих шипиках — это порчу означает, али проблему тайную со здоровьем или тяготами душевными. А когда гладкий, как у тебя, — это все нормально. Здесь у тебя пусто с позорными тайнами, вот у тебя судьба протяжная вся в мелких бугорках, эта сторона — на встречу, эта — на память, а эта — на дела сердечные. Раз они бугром пересекаются, значит, быть долгожданной встрече, на все линии завязанной.
— Воск как воск. Застыл криво, только и всего. Ничего это не значит!
— Я как-то доктору про кардиограмму то же самое сказала. А он почему-то обиделся.
— Так то кардиограмма!
— А это отливка! Люди врут, а отливки — никогда. Все, иди давай отсюда! Только время на тебя зря потратила. Игорь, ноготь!
Десантник передал гадалке бумажный сверток, заботливо придвинул табуретку, положил на нее страницу календаря. Зоримира, сняв босоножки, поставила ноги в воду, развернула бумажку, стряхнула обломок ногтя на ладонь, прикрыла второй, опустила веки, что-то нашептывая. Резко развела ладони, уронив находку в воду, закинула голову назад. Игорь подсунул ей в руку карандаш, и она, не глядя, принялась торопливо чиркать по бумаге. Потом вдруг резко затряслась, руки расслабленно обвисли, но зато голова поднялась, и девушка открыла глаза. Застонала:
— Изрядно сегодня торкнуло… Не надо было дважды на одной воде гадать. Игорь, вынесешь?
— Конечно, не беспокойся. — Десантник взял исчирканный листок. — Ого, почти весь месяц изрисовала! Вот тут на послезавтра зубец лихой вижу, потом канитель низкая на две недели, потом еще пара зубцов, и канитель пошла вверх.
Еремей глянул ему через плечо. Карандашная линия ровной не была нигде, вся состояла из мелких штрихов — некоторые из них выпирали чуть выше или чуть ниже, а в отдельных местах зубцы вырывались вверх на два-три сантиметра. Поскольку рисовала Зоримира поверх календарного листа, было хорошо понятно, на какие дни и недели месяца приходятся эти всплески и даже, хотя и очень примерно — на какую часть дня.
— Дешифруешь? — спросил у гадалки Игорь.
— А ничего особенного, — мельком глянула на листок она. — Пологих зигзагов нет, дальней дороги не случится. Жизнь как жизнь. Послезавтра риск смерти есть и в конце месяца. После второй беды постоянная опасность в его судьбе возникнет. Но с этим вы уже сами разбирайтесь. Он, как я понимаю, только благодаря вам и выживет. На самотек пускать не стоит.
— Может, и мне погадаешь? — подмигнул Игорь.
— Легко, — ответила девушка, надевая обувь. — Ждет тебя дальняя дорога к желанному порогу и большие радости.
— А как это ты так определила?! — вскинулся десантник. — Без воды, без наложения рук?
— А разве не ты мне все уши про свой летний отпуск прожужжал? Ну вот, сменщик твой вернулся. Лети.
— Он же только после госпиталя. Может не потянуть.
— Дело твое. Ладно, мальчики, я побежала… И не думай! — Она предупреждающе ткнула пальцем в сторону Еремея. — И даже близко ко мне не подходи!
Она вышла на площадку и громко хлопнула дверью.
— Обиделась, — ухмыльнулся Игорь. — Обиделась, и к гадалке не ходи! А поначалу, вроде, глаз клала, приворожить собиралась. Интересно, почему ведьмы всегда одинокими остаются?
— Слишком много про своих мужиков знают, — ответил Варнак. — Даже больше знают, чем есть на самом деле. Правильно я никогда гадалкам не верил…
Он потянулся к телефону, набрал номер:
— Костя? Привет, это Еремей. У нас тут шевеления какие-то отметились… Нет-нет, не беспокойся. Ничего серьезного. Но ты не против, если я в ближайшие дни вместе с тобой поезжу?.. Ну и отлично, завтра перед выходом из дома меня предупреди, поедем вместе.
— Оп-па! — вытянулось лицо Игоря. — Что, так просто?
— Просто, — пожал плечами Варнак. — Нафига мне устраивать клоунаду со слежкой, рискуя его потерять, если мы можем спокойно сесть в одну машину? После стрельбы у «Туриста» он все равно знает, что я его охраняю. К тому же, внимательный просмотр интернета порой невероятно повышает сговорчивость даже у самых капризных людей. А Костя парень, вообще-то, нормальный. Вполне даже разумный и покладистый.
— Если так, то это финиш, — почесал в затылке десантник. — Мне с моими камерами и сигнализациями ловить нечего. Он тебе сам о приходе и уходе звонить будет, вместе с тобой ездить и об отлучках предупреждать. Ты знаешь, наверное, Зоримира, как всегда, права… А не свалить ли мне в отпуск? Имею я право пару месяцев развеяться?! Справишься без меня, младший леший?
— Сам ты леший, — беззлобно ответил Еремей.
— Знаю, — широко осклабился Игорь.
Из дома они с Белокотовым выходили по всем правилам: Еремей встретил его у квартиры, первым спустился, вышел из дома, огляделся. Следом, через четверть минуты, появился Костя, открыл и завел джип. Варнак запоздало принюхался, но ничего похожего на взрывчатку не ощутил. Хотя, с другой стороны, если бы была — почуял бы сразу. Как то, что в квартире на втором этаже подгорела молочная каша, а на третьем развесили сушиться белье с лавандовой отдушкой. На первом пахло только мусоркой и крысами. Да пищал компьютер в угловой квартире, имитируя визг шин на виражах автогонок. Так что в машине младший леший расположился уже расслабленно, поглядывая из окна на прохожих. Потянулся, зевнул:
— Костя, скажи, а ты к строительству водохранилищ какое-нибудь отношение имеешь?
— Забавный вопрос… — искренне удивился Белокотов. — А чего тебя это заинтересовало?
— Да тут разговор был. Я сказал, что ты атомный сверхпроходимец, и на этом вроде затихло. Вот, по случаю решил переспросить. Вдруг обманул?
— А чего это вы вдруг меня обсуждали? Я что, киноактриса какая-нибудь с голыми титьками?