— Нет, Жень, не беспокойся. Что я, не понимаю, что ли? У нас тоже лишнего болтать не стоит, если клейма в биографию получить не желаешь. Потому тебе и позвонила. Мы же друзья?
— Ну, ладно, раз пошла такая пьянка… Есть еще такие зверюги, как стегозавры. Это вообще уникумы. У них на спине росли очень крупные костяные пластины, совершенно никак с прочим скелетом не соединенные. При этом пасть к употреблению пищи совершенно не приспособлена. Повторяю еще раз: не кожа, не хрящи, а кости. Кости… — Трубка захрипела. — Кости предполагают нагрузку… Мышцы… Кормление…
Трубка замолчала, убрав от значка антенны все палочки. Зона действия мобильного оператора закончилась. Дамира кинулась к окну — за ним тянулись поля, поля, поля.
— Вот черт! — Она вскочила. — Шеньшун, что за город мы проехали?
— Не знаю… — пожал он плечами.
— Черт! — Дамира достала ноутбук, открыла, но включать не стала: какой смысл? Если трубка ничего не ловит, значит, и мобильного интернета в вагоне тоже нет. Нужно ждать приближения очередного населенного пункта. Только теперь она заметила возле полки напротив край оранжевого чемодана, ткнула в него пальцем: — А это что?
— Когда ты спала, пришли еще смертные. Опустили полки, легли и стали храпеть. Я велел им уйти. А сам забрался наверх. Мне тут нравится.
— Как ты можешь так поступать, Шеньшун?! — повысила голос Дамира. — Ты относишься к людям, как к животным!
— Как к смертным. Считай меня своей болезнью, и тебе будет проще все это принять.
— Уже не могу, — поморщилась археологиня. — Всего этого я не знала, не знала! Даже больной мозг не способен выдать того, что ему неизвестно. Тебе известно то, о чем я никогда не слышала. Значит, ты не бред…
* * *
Все оказалось даже проще, чем Варнак ожидал. Мощный внедорожник домчал его, Вывея и толстуху до нужного моста всего за пару часов, проглатывая сухие степные километры с такой легкостью, словно несся по автостраде. Ровно в девять утра они остановились возле покосившегося столбика с масляной табличкой: «Стой, стреляют!», и Геката, заглушив мотор, стала с интересом осматривать горизонт через бинокль.
Полигон, раскинувшийся на три десятка километров на восток от мотострелковой бригады, никогда не огораживался. Какой смысл делить заборами выжженную землю вдалеке от жилья и водопоев на свою и чужую? Сколько Еремей помнил службу, сюда даже отары отродясь никто не пригонял. Зелени, особенно весной, тут хватало. Но вот запивать ее скотине было нечем.
Правда, меры безопасности от случайных прохожих на полигоне все-таки были приняты. Выглядели они как земляные валы, нарытые бульдозерами в нескольких местах и регулярно подправляемые в зависимости от интенсивности учений. Назначение валов было простым и понятным: они улавливали пули и снаряды, посылаемые в мишени, не давая смертоносным гостинцам разлетаться куда попало. Все же танковый снаряд на двадцать километров улетает запросто. Правда, неприцельно — но от этого случайной жертве легче не станет. Валы назывались очень просто и понятно: «тир» — и позволяли сузить поиски искомого «снарядного брака» до минимальной площади.
— Дальше не заезжай, — предупредил Гекату бывший лейтенант. — Мало ли что могли на стрельбище притащить. Бывало, вместо мишеней и по тракторам попадали, и по машинам.
Последнее, если честно, чаще случалось не по случайности, а из курсантского хулиганства — и именно поэтому маячить за «тирами» на расстоянии прицельной дальности не стоило. Мало ли кому из стрелков чего в дурную голову взбредет?
Спрыгнув на сухую ломкую траву, он сунул саперную лопатку в чехол на поясе и сразу перешел на бег, вспоминая армейское прошлое. Но за волком двуногому было, конечно же, не угнаться. Вывей домчался до ближайшего вала уже через час, когда Еремей еще и трети дистанции не одолел, закрутился среди частых, но неглубоких воронок, дотрусил до окопа с мишенями, встал над ним.
Пахло тут, понятно, кислым жженым порохом, чесноком, дымом и маслом. Пахло так сильно, что прочие мелочи разобрать было невозможно. Порадовала тишина. Ни поблизости, ни вдалеке не было слышно ни шума моторов, ни голосов, ни лязга железа. Это означало не только то, что стрельбы в ближайшее время не ожидается, но и то, что в тир не пригнали на пристрелку никакой техники. А нет техники — нет и часовых. Пустую степь никто не охраняет даже в учебках.
Вскоре волк принюхался к общему фону и повернул к валу, обходя его у подножия и опуская нос к каждой дырке в земле. Большинство снарядов были, естественно, учебными «чушками». От оставленных ими пробоин несло слабым дымком, а от старых — и вовсе ничем. Снаряды «боевые» оставляли воронки, пахнущие чесночной кислятиной, и только изредка от некоторых дырочек слабо и нежно веяло миндалем. К тому моменту, когда потный и выдохшийся Варнак добежал до тира, Вывей уже успел пометить шесть дырочек с нужным запахом. Человеку осталось только развернуть холщовый мешок и взяться за лопату.
Первая попытка оказалась неудачной — на глубине в полметра Варнак обнаружил изуродованную гранату от РПГ. Тротила в ней, как известно, немного, а вот донный взрыватель, не сработавший на мишени, способен на сюрпризы. Второй находкой оказался стомиллиметровый осколочно-фугасный снаряд «Бахчи» — тринадцать килограммов смертоносного железа… в котором спрятано два кило драгоценной взрывчатки. Третьим подарком стал тридцатимиллиметровый снаряд от той же «Бахчи», и четвертым — еще один стомиллиметровый «фугас». Дальнейшие поиски смысла не имели — двадцать шесть кило груза через плечо он себе уже обеспечил, больше снарядов ему будет банально не уволочь.
Спустя два часа Варнак вернулся к «Хаммеру», осторожно переложил добычу в багажник и перебрался в салон, устало упав на сидушку:
— Поехали! Куда-нибудь километров на десять к северо-западу.
— Почему к северо-западу? — завела мотор Геката.
— Дикая степь. Хочу закончить самую нудную часть подальше от глаз. Там в снарядах взрыватели закисли. Не открутить. Почему не сработали, непонятно. Зачем рисковать? Взрывчатку сольем и выбросим.
— Какой риск? — пожала плечами толстушка. — Нас с тобой такой ерундой не убить. Хотя нет, прости. Ты же вместе с волком. Вот его бы, коли жить хочешь, лучше отпустить в сторонку.
— Ноги жалко. Как остановимся, тогда и отбежит.
Остаток дня больше напоминал пикник, чем диверсионно-подрывную работу. Толстушка, раздевшись, устроилась в шезлонге, загорая на солнышке и попивая мятный коктейль из запотевшего стакана. Варнак кипятил на портативной газовой плитке ведро с водой и одновременно, поставив мангал на пять шагов в сторону, жарил шашлыки. Просто для еды — все же весь день в степи, кушать хочется. Вывей, носясь вдалеке, пытался найти сочных сусликов, но зверьки успешно прятались, оставляя после себя только густой запах сырой пряности.
В ведре варился снаряд. Этому самому безопасному способу переплавки тротила их обучал еще в училище майор Косухин, проведший в поле больше времени, нежели дома. Как взрывчатка ни безопасна — от искры способна и шарахнуть. Незаряженное оружие раз в год стреляет, негорючая взрывчатка раз в год детонирует. Посему боеприпас лучше опустить в воду целиком. Тем более, что ТНТ ее не боится.