Если бы меня убили в понедельник утром, вот так, расстреляв в упор, – и моя кровь выглядела бы так же. Во всяком случае, мне хотелось бы, хотелось.
Что будет, когда капли обступят мои ботинки?
В этом месте мне надо бы испугаться (себя самого, капель, неважно), отнести это на счет разыгравшегося воображения, отнести это на счет взбесившегося музыкального автомата, в этом месте мне надо бы повернуться и уйти, повернуться – и бежать без оглядки. Ничего подобного я не делаю, дурная кровь стучит в висках все сильнее, хоть сегодня и не понедельник. Все это похоже на легкое опьянение, сейчас я, пожалуй, мог бы совершить вещи, которые никогда не совершал, о которых и мечтать не мог: сняться в порнофильме вместо Рокко Сиффреди, пробежаться с быками в Памплоне, подняться по отвесной скале, проехаться автостопом по Центральной Азии, покрыть себя таитянской татуировкой с ног до головы, снять очки с Тинатин…
Я знаю одного из пассажиров «Мерседеса».
Вернее, я знаю всех троих, но с одним даже разговаривал. Вчера вечером, на выставке Жиля Бенсимона.
– У вас точно проблемы, – сказал он мне вчера вечером.
Бедняга.
Вчера мне показалось, что у нас одинаково разные глаза, мне показалось, что он имеет какие-то виды на Тинатин, мне показалось, что он похож на младшего брата capungo – костюм от «Brioni» против селедочного хвоста. Остальные двое – тот, что рядом с ним, со снесенным черепом; и тот, что сидит на водительском сиденье, голова на руле; остальные двое – его бодигарды, пуповина так и не порвалась, да и подобный конец в фильмах с участием Кевина Костнера и Клинта Иствуда не предусмотрен.
«I will always love you!» [24]
Ла-ла-ла. Ла-ла.
Костюм от «Brioni» и сейчас на нем, возможно, это другой костюм (мечта всех ублюдков тамагочи – десяток одинаковых костюмов в гардеробной комнате, гардеробная комната – тоже мечта); пропитанная кровью сорочка, пропитанный кровью галстук, узел «принц Альберт» вам так идет, так подчеркивает вашу мужественность, склонность к принятию волевых решений и деловую репутацию, сказала бы Лора, гы-гы, бу-га-га, нахх! так чей же галстук в конце концов оказался загаженным?..
Это не реклама джина «Бристоль» и не реклама «Gillette Turbo».
Я ошибся.
Это реклама мужского бутика, костюмы, галстуки, аксессуары.
КАК СДЕЛАТЬ (ваш имидж сексуально привлекательным).
КАК ВЫБРАТЬ(подходящую одежду, идя на тренинг по нейролингвистическому программированию).
КАК ИЗБАВИТЬСЯ (от любовницы, не соответствующей вашему социальному статусу).
Просто послать ее нахх – и все!
Она останавливается.
В какой-то момент кровь – ручейками, каплями стремившаяся ко мне, встряхнувшая до основания и мою собственную кровь, – останавливается. Она пребывает в задумчивости, надо же! Она готова направиться совсем в противоположную сторону, уж не ревную ли я?.. Но стоит мне проследить за движением нескольких капель-отщепенцев, отбившихся от общей массы, – и я вижу Лору.
Фальшивую суку.
Она стоит на противоположной стороне тротуара, в небольшой толпе из десятка зевак, но вижу я только ее, пусть и не так отчетливо, как трупы в машине. Лора все в той же футболке, и в черных джинсах, и в высоких ботинках на шнуровке, никакого предубеждения против улицы Печатников у нее нет, новая деталь – куртка-сафари, такая же, какая, возможно, была на Дельфин, в таких куртках только уток на пруду кормить. И меланхолично размышлять о невыносимой легкости бытия.
Я оказываюсь рядом с Лорой в ту самую минуту, когда прибывает «скорая», а один из ментов теснит толпу подальше от места происшествия.
– Ты что здесь делаешь, Лора?
– А ты? – Если Лора и удивлена, то свое удивление она искусно скрывает.
– Я первый спросил.
– Не будь дебильным евреем, Макс. Я здесь случайно.
– Ха-ха. Случайно можно только триппер подхватить.
– Есть печальный опыт?
– Да ладно тебе, Лора… Что ты здесь делаешь?
– Проезжала мимо. А ты?
– Проходил.
– Мимо?
– Ага. Жуткое зрелище. Жаль, не застал кульминацию драмы. Приди я на пятнадцать минут раньше…
– …но ты не очень-то пунктуален, Макс. – Лора смотрит куда-то вниз. – Так же, как и я…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. У тебя ботинки запачканы.
– Ты полагаешь?
– По-моему, это кровь.
Мои песочные «Катерпиллеры» выглядят так же, как выглядели сегодня днем, как выглядели час назад, полчаса, о какой крови идет речь? «Катерпиллеры», которых в ЭсПэБэ как грязи (каждый первый тамагочи выезжает в них на корпоративный шашлык в Репино), «Катерпиллеры» – совсем не то, что раритетные «Кларксы» Лу, на их подошвах пыль парижского «Драгстора», их шнурки обожжены зажигалками «Браун», а в носки можно затолкать виниловые голоса Аретты Франклин и Оттиса Реддинга. Вот на чем кровь смотрелась бы потрясающе – на ботинках «Кларке», это тянет на концепт, как сказал бы Великий Гатри.
– Не еби мне мозги, Лора. Какая, на хрен, кровь?
– В общем, мне плевать.
– Ты приперлась сюда не случайно, скажи!
– Удзаттэ, милый.
Лора поворачивается ко мне спиной и выскальзывает из толпы. Я следую за ней, как привязанный, ловить больше нечего, Лора, ее появление здесь, интересует меня гораздо больше, чем три трупа в «Мерседесе». Проезжала мимо, как же!.. Проезжала мимо по наводке из крейзанутого чата «J’embrasse Pas», Лора отметилась и там, никаких сомнений. Представить ее диалог с jukebox не составляет труда, скорее всего, он отличался от моего лишь деталями, которые можно списать на темперамент Лоры. А если Лора добралась до jukebox (или он – до нее), то и свой почтовый ящик она тоже проверила. Хренов dreams-catcher, я представляю его именно таким, каким он и должен выглядеть: обруч, обтянутый нитками, украшенный перьями и бусинами, подобных фенек полно в лавках, приторговывающих копеечной эзотерикой, отдел «Всевидящее око»:
благовония,
музыка ветра,
музыка дождя,
амулеты,
все для чайной церемонии,
участие в призовых акциях, достоверный комментарий к любому купленному предмету, членство в «Гималайском клубе» и клубе «AUROSHIKHA».
У каждого уважающего себя тамагочи можно найти такой вот dreamscatcher, он висит над койкой, на самом видном месте, при этом все тамагочи клянутся, что привезли его прямиком из Канады, вместе с двумя литровыми банками кленового сиропа от Министерства по делам иммигрантов.