Марго улыбается.
Улыбкой цыганки из гадального салона, темный пушок снова занял свое место над верхней губой, родинка снова утвердилась на виске, вот только ожог разглядеть не удается: запястье скрыто под плотным слоем браслетов. Когда Марго приносила мне стейк, браслетов точно не было.
– На чем мы остановились?
– На том, что читать чужие мысли совсем нетрудно, – напоминает Марго.
– Удивите меня, Марго! Валяйте, удивите.
– Хотите, чтобы я рассказала вам, о чем вы думаете?
– Хочу.
– Хорошо. Вы думаете о девушке, в которую отчаянно влюблены.
Именно так Марго и говорит – «отчаянно». Именно так говорю себе и я, именно это я твержу себе последние сутки, на секунду мне становится страшно, но только на секунду. Все имеет свое рациональное объяснение, или галюциногенное объяснение, или мескалиновое, элэсдэшное объяснение, неважно.
– Мне продолжить?
– Не стоит, Марго.
– Но вы же…
– Не стоит. Я вам верю. Верю.
Я не клюнул на ее прелести, хотя мог, должен был, да и она была не против – вот и объяснение. Только отчаянно влюбленный в другую женщину мужчина не воспользовался бы подобной ситуацией – вот и объяснение. Все просто, следовательно, и беспокоиться не о чем.
Я и не беспокоюсь.
– Послушайте, Марго. – Меня осеняет новая идея. – Я и правда влюблен. Но не знаю, как добиться ее расположения. Или хотя бы симпатии. Вот если бы… Если бы вы…
– …шепнула вам, как завоевать ее?
– Да.
Не оскорбит ли мое простодушие Марго, ее обнаженную спину, лопатки, позвоночник? Какая разница, если речь идет о Тинатин, тем более что спина Марго не так уж обнажена и бедра вновь прикрыты успокаивающими латиноамериканскими юбками. Марго не отвечает, я опять пропустил момент, когда в ее руках возникает… нет, на этот раз не нож – колода карт. Цыганка из гадального салона, я был прав; Марго тасует карты с ловкостью, присущей лишь шулерам и преферансистам-авиаконструкторам, сделавшим впоследствии карьеру в политике. Карты ложатся на плиту – странно, что Марго выбрала для гадания плиту, она вполне могла бы обойтись одним из столов. Еще более странно выглядят сами карты:
черви – перцы, трефы – спаржа,
пики – брюссельская капуста,
бубны – шпинат,
маленькие перцы – шестерки, десятки. Дамы и валеты – перцы покрупнее, отменно прорисованные, красная мякоть, зеленые хвостики.
– Малыш, который во всем привык полагаться на кусок мела и грифельную доску. Я вижу это в прошлом, – тоном заговорщика сообщает мне Марго.
Это и есть прошлое, Марго, только без грифельной доски. Вместо грифельной доски была задняя стенка шкафа, писать на ней так же удобно, еще удобнее – стирать написанное, сколько названий написал и стер малыш? – триста, пятьсот? Больше, много больше, даже по моим скромным и не очень верным подсчетам выходит около полутора тысяч. Полторы тысячи названий, Буч и Санденс, Джоди, Дельфин – никогда малышом не виденные. Джоди и Дельфин в его воображении были похожи на мать (до того как она начала пить), Буч и Санденс никогда не были похожими на отца, в главной роли всегда выступал сам мальчик, а на названия… На названия, воспроизведенные при помощи мела и… черт с ней, грифельной доски, можно было положиться, тут Марго права. Названия многое объясняли. Иногда – помогали, иногда – предостерегали.
Никогда, всегда – такими категориями оперируют очень юные люди.
Иногда – самое подходящее слово для тех, кто вырос.
Случалось ли хоть с кем-нибудь то, что случилось со мной? Никогда, иногда, всегда.
«Это случилось однажды ночью» – фильма с таким названием не было в моем списке. Безумный Пьеро совсем не то же самое, что Безумный Макс. Две или три вещи, которые я знаю о ней, что я знаю о Тинатин, что мне было позволено узнать? Марго – не советчик, просто гадалка, ее и гадалкой не назовешь, стоит только взглянуть на ее карты: перцы, спаржа, шпинат, брюссельская капуста, курам на смех!.. Если кто и предсказывал – так это фильмы на задней стенке шкафа, еще одного гадальщика я знал лично: парень с библейским именем Давид, сочинявший бутерброды для линялой забегаловки на Третьей линии Васильевского острова. Татуировка на икре, сбитые щиколотки, вот и все, что я запомнил, ни одни брюки не прикрывали его щиколоток; Давид предсказал смерть принцессы Дианы, войну в Ираке, возвращение моды на обувь на платформе и поклялся матерью, что журнал «Плейбой» прикажет долго жить к концу 2013 года, после чего сразу же наступит конец света. Позднее его пригласили во вновь открывшееся кафе «Чай, кофе, потанцуем» на Пушкарской – сочинять десерты. Рассказывал ли я о нем Лоре? Рассказывал ли он мне о Тинатин, о том, что я влюблюсь так отчаянно?.. Марго, несомненно, гораздо худшая гадалка, чем Давид. Во всяком случае, мне хочется так думать. Несмотря на мел и грифельную доску.
– Это прошлое. Это всего лишь прошлое, Марго.
– Да. Оно никому не интересно, если о нем не рассказывать.
– Вы правы.
– А начнешь рассказывать – обязательно соврешь. Так что лучше молчать.
– Вы опять правы, Марго.
– Бедняжка.
«Бедняжка».
Слово, произнесенное Марго, повисает в воздухе. Я вижу его, именно – вижу: это не буквы, сбившиеся в кучу, как можно было бы предположить, – нечто, похожее на силуэт человека, силуэт заключен в прозрачную каплю, иногда такие фишки публикуют в «Полном дзэне» под шапкой «Персона месяца». Обычно это местечковый культовый дебил в куртке «Fishbone», ботинках «Доктор Мартине», штанах из «Индиго FM», перечень магазинов, где (возможно) отоваривается дебил, указан на соседней странице, сюда же включены точки, в которых можно нарыть дополнительные аксессуары: брелки, значки, пояса и поющие гандоны, самая популярная мелодия – «Yellow Submarine»… Относится ли это ко мне? не «персона месяца» – «бедняжка»? В силуэте я не признаю себя, но и никого другого тоже не признаю. Я плохо знаю Макса Ларина, еще хуже – застреленных кавказцев, я хорошо изучил лишь Лору, хотя это явно не Лора. Силуэт не женский – мужской. Несколько секунд мне кажется, что я близок к разгадке, еще, еще чуть-чуть, и мне откроется истина… Нет, ничего не происходит, не забыть бы расспросить Великого Гатри о природе мескалиновых галлюцинаций.
– Бедняжка? О ком вы, Марго? – Я жажду получить исчерпывающие сведения о силуэте.
– Вы и правда влюблены.
Марго издевается надо мной, водит меня за нос.
– Две или три вещи, которые вы знаете о ней. Или думаете, что знаете…
– Интересное кино, – только это и приходит мне на ум, когда в последний раз я произносил нечто подобное? в значении «ну ты даешь, крошка».