— Рада познакомиться, — продолжала Бу. — Честное слово.
— Правда? — спросил он.
— Это Алистер, — представила я его. А потом обратилась к нему: — Мне нужна хорошая книга про Сэмюэля Пипса.
— Макалистер. Синяя обложка с золотым тиснением.
Я пробежалась глазами по полкам в поисках чего-нибудь похожего.
— Мы с Рори живем в одной комнате, — поведала Бу. — Я новенькая.
— Красота, — отозвался Алистер. — Выходит, вас теперь двое.
— Трое, — поправила я. — У нас комната на троих.
Я отыскала нужную книгу и на всякий случай показала ее Алистеру. Он кивнул. Книга была огромная — здоровенный том, покрытый пылью. Я хотела было уйти, но Бу опустилась на пол рядом с Алистером.
— Это твое любимое место? — осведомилась она.
— Тут никто не мешает, — ответил он.
— Ты ступай. — Она махнула мне рукой. — Я немножко поговорю с Алистером.
У меня были серьезные сомнения в том, что Алистеру это понравится, однако он почему-то не стал возражать. Ссобственно, Бу и ее немыслимая прямолинейность, похоже, вызвали у него некоторое любопытство. Ладно, как бы то ни было, он освободил меня от нее на целых пять минут, этим нужно воспользоваться.
Я спустилась к нашему столу, открыла книгу. От нее исходил отчетливый книжный запах, а страницы были слегка золотистыми — отнюдь не пожелтевшими от времени. Алистер порекомендовал мне серьезную книгу, полное и подробное жизнеописание Сэмюэля Пипса. Но пора мне уже становиться серьезной ученицей, так что я отыскала главу, посвященную тому разделу дневника, который как раз читала, и попыталась проникнуться интересом. На деле же я внимательно следила за тем, горит ли наверху свет. Через некоторое время он погас, но ни Бу, ни Алистер из хранилища не вышли, и Бу не потрудилась повернуть выключатель. Похоже, они там беседуют, или…
Трудно было себе представить, что Бу и Алистер вот так вот сразу перейдут к делу, но только это представить себе было все-таки легче, чем долгую и задушевную беседу между ними. Алистер любит книги и музыку восьмидесятых в стиле эмо, в душе он поэт, — а Бу во всем полная ему противоположность.
Ее тетрадки лежали рядом, в нескольких сантиметрах от меня. Чуть поколебавшись, я подцепила одну из них, надписанную «Математика», ручкой и подвинула поближе, все время кося взглядом наверх — не появится ли Бу. Открыла тетрадку. Исписано в ней было лишь несколько страниц. Да и те были исчерчены всякими закорючками и обрывками песен, лишь кое-где попадалось для разнообразия уравнение. Тут не было никаких следов работы, ни малейших попыток решить хотя бы одну задачу. Я закрыла тетрадку и положила на место.
Ладно, раз уж я полезла в ее дела, так нет смысла останавливаться. Я подтянула к себе тетрадь по истории. То же самое. Несколько отрывочных записей, закорючки, но ничего по делу. Бу действительно валяла дурака, причем в космических масштабах. Джаза оказалась права. Все указывает на то, что Бу в ближайшее время выкинут из школы, и тогда мы снова останемся в комнате вдвоем. Я не погладила себя по головке за такую мысль, однако она ведь отражала суровую реальность.
Тут наверху показалась Бу, и пока она шла вдоль балюстрады к лестнице, я опустила тяжелую тетрадь на клавиатуру ее компьютера. С лестницы ей меня было не видно, и пока она спускалась, я пихнула тетрадь примерно на прежнее место. Бу не отличалась аккуратностью, вряд ли она заметит, что тетрадка сдвинута на сантиметр-другой.
Бу плюхнулась на стул и снова вставила наушники в уши. Я смотрела в книгу — мол, читаю тут всю дорогу, и все. Бу открыла компьютер, будто бы занимается, но я по-прежнему видела отражение экрана в стекле. Она смотрела онлайновую трансляцию футбольного матча. То есть мы обе водили друг друга за нос.
Было в Бу Чодари что-то очень странное, еще более странное, чем то, что она отказывалась учиться. Я пока не понимала, что именно, но что-то мне подсказывало, что за ней нужно смотреть в оба.
Утром в субботу мы с Бу отправились на историю искусств. Джаза уехала провести выходные дома. В результате мы с Бу временно остались с глазу на глаз. Джаза далa мне поручение: по ее приезде подробно доложить обо всем, что Бу делала в ее отсутствие. Про историю в библиотеке я Джазе пока рассказать не успела — в том числе и потому, что сама я в этой истории выглядела не слишком красиво. В школе-интернате не принято соваться в чужую жизнь. Не могла я вот так просто объявить, что полезла смотреть тетрадки Бу. Это было нарушением нашего негласного закона.
— А еще чего-нибудь похуже они могли придумать? — простонала Бу, когда мы шли к учебному корпусу. — Устраивать занятия по субботам! Мне кажется или они нарушают все какие ни есть законы?
«Кажется» она произнесла как «кафется».
— Не знаю, — ответила я. — Может, и нет.
— Я потом проверю, потому что наверняка нарушают. Это жестокое обращение с несовершеннолетними или что-нибудь в этом роде.
Оказалось, что все захватили в класс верхнюю одежду. На сегодня была намечена одна из обещанных Марком экскурсий.
— Проездные все взяли? — уточнил Марк. — Молодцы. Хорошо, к метро идем все вместе. Если кто отстанет, выходить потом на «Чаринг-Кросс». Музей совсем рядом с метро. Через час встречаемся в зале номер тридцать один.
Джером топтался на месте, засунув руки в карманы, — ждал, когда я к нему присоединюсь. С момента приезда мне ни разу еще не довелось прокатиться на метро, и я буквально обалдела от счастья. В Вексфорде мы жили своей, замкнутой жизнью. А тут — наконец-то я еду в Лондон, хотя, если подумать, я в Лондоне уже давно. И вот я увидела знаменитый знак — красный круг с синей полоской внутри. Стены, выстланные белым кафелем, множество светящихся реклам, синхронизированных с движением эскалатора — изображение смещалось с экрана на экран, чтобы каждый мог полностью посмотреть весь ролик. Рекламные плакаты от пола до потолка — книги, альбомы, концерты, музеи. Шелест белых поездов с красно-синими раздвижными дверями. Едва мы сели в поезд, Бу заткнулась наушниками и погрузилась в транс. Я села рядом с Джеромом и смотрела, как мимо, станция за станцией, проносится Лондон.
Мы вышли на Трафальгарской площади — огромной, украшенной колонной Нельсона и четырьмя здоровенными каменными львами. Национальная галерея находилась сразу за ними: здание, похожее на дворец, расположенное на отдельном островке тротуарного камня и плитки.
— Для начала, — заговорил Марк, когда мы в конце концов собрались в тридцать первом зале, — я хочу, чтобы вы немного освоились в галерее. Задание будет простым и, я бы сказал, забавным. Вам нужно будет разбиться на пары, выбрать некий одушевленный или неодушевленный объект и найти пять вариантов изображения этого объекта в работах разных художников.
— Будем парой? — предложил Джером.
— Давай, — ответила я, стараясь улыбаться как можно более непринужденно.