– Чего?! – не поверила я своим ушам.
– Сережу хочу кашкой манной покормить, – как ни в чем не бывало повторила невозмутимая Люська.
– А он, случайно, не подавится?! Может, ему не манной, а перловой?!
– Да нет. Он хотел именно манной.
– Как это хотел?! Он тебе что, об этом сам сказал?
– Ночью, когда мы с ним беседовали. Он любит кашку пожиже и маслица побольше.
– А больше ничего он не любит?!
– Пока он у меня только кашки попросил. Значит, в правом шкафу… Сейчас я найду.
Как только Люська пошла по коридору в сторону кухни, я не удержалась и крикнула ей вслед:
– Дура ты, Люська! Может, ты ему еще и котлеток паровых сготовишь?! Мясорубка в нижнем левом шкафу на нижней полке!
– Сама такая! – донеслось мне в ответ. – Сготовлю, если попросит. Только я уже давно фарш не кручу. Я его в магазине покупаю…
Нажав на кнопку автоматических дверей моего гаража, я прошла внутрь и встала напротив стоящих впритык машин. Огромный навороченный джип Вадима и моя супермодная скоростная иномарка, напоминающая самую настоящую летающую тарелку. Они стояли совсем рядом и отлично смотрелись и гармонировали вместе. С того самого дня, как не стало хозяина джипа, я ни разу не открывала двери этой машины и даже ни разу к ней не подходила. После того как не стало Вадима, эта машина просто перестала для меня существовать. Я ее игнорировала, а быть может, просто делала вид, что не вижу ее в упор.
Подойдя к джипу, я закрыла глаза и вспомнила тот вечер, когда именно в этом гараже и именно у этого джипа Вадим сделал мне предложение.
…Мы приехали с какой-то вечеринки и поставили машины в гараж. Я хотела было пойти к выходу, но Вадим щелкнул сигнализацией и притянул меня к себе. Его охватила дрожь, и он весь горел, наверное, просто волновался, и именно это выдавало, что он хочет сказать мне что-то важное. А еще… Еще он поцеловал меня так, как никогда раньше не целовал. Его губы были чересчур нежными и одновременно чересчур жадными. Когда я слегка отстранилась и позвала его в дом, Вадим посмотрел на меня так, что нетрудно было догадаться, что он делает мне предложение. Я поняла все по его глазам. Я умею читать мысли мужчин, которые отражаются в их глазах… Я хорошо владею подобной телепатией, и мне не нужно ничего объяснять и говорить вслух… В общем, Вадим как-то по-особенному на меня посмотрел, я как-то по-особенному ответила ему всего одним словом: «Да». Тогда он удивился, почему я ему ответила, когда он ничего пока не спросил. Он подумал, что я обладаю какими-то феноменальными способностями читать мысли людей. Я засмеялась, бросилась ему на шею и закричала довольно громко: «Да! Да! Да!» От этих воспоминаний мне стало как-то нехорошо, а на моих глазах показались слезы… Наверное, та ночь, которую мы провели после наших признаний, была самой чудесной ночью в нашей такой короткой совместной жизни. Наши глаза были слишком голодные, наши объятия были чересчур жаркими, и меня окатило такой горячей волной, после которой я еще долго-долго приходила в себя. Мы довели друг друга до исступления, а эта незабываемая ночь показалась настоящей вечностью.
И вот теперь я стою рядом с этим джипом и не знаю, что мне с ним делать: продать или оставить себе. Этот джип уже никогда не увидит своего хозяина, который всегда берег его и заботился, как о живом существе, полноправном члене семьи.
Неожиданно для себя самой мне захотелось поехать в кафе именно на этом джипе и ощутить то, что чувствовал Вадим в тот момент, когда он им управлял. Наверное, любая женщина, садящаяся за руль большой машины, чувствует себя амазонкой и испытывает только ей понятное наслаждение. Доверенность на вождение джипа у меня была. Вадим написал мне ее перед свадебным путешествием, когда мой автомобиль был в ремонте и я осталась без колес. Открыв бардачок, я тут же нашла документы и решила переложить их в сумочку. Тут мой взгляд остановился на обыкновенном конверте, который лежал под грудой компакт-дисков. Достав конверт, я тут же потрогала его и поняла, что в нем лежат фотографии.
Любопытство взяло надо мной верх, и я быстро его распечатала. Фотографий было ровно две, но это были не те фотографии, которые я ожидала увидеть. На них не был изображен Вадим. На них была я. Казалось бы, что тут такого, но мои собственные фотографии заставили меня вздрогнуть. Обе они были перечеркнуты крест-накрест черным фломастером и обведены черной рамкой. Одна фотография была сделана совсем недавно, и снимал ее сам Вадим. Я сидела на песке у реки, нежилась в лучах ласкового солнышка, а мои волосы развевал теплый ветер. В моих глазах было слишком много уверенности, слишком много амбиций и слишком много решимости… В тот незабываемый день Вадим меня фотографировал очень долго, потому что хотел, чтобы снимки получились красивыми и в то же время естественными. Он подбирал нужный ракурс, а я смотрела на него глазами победителя… Смотрела и торжествовала в полном смысле этого слова.
На другой фотографии я была еще девочкой-подростком, снимал меня тогда наш сосед. Я держала плюшевую собачку и смотрела таким чистым взглядом, каким может смотреть только ребенок. В моих глазах было столько радости, столько теплоты и столько любви к окружающим людям… Я чувствовала себя счастливой только от того, что я есть, что есть окружающий меня мир и что есть окружающие меня люди, тогда они все казались мне добрыми, потому что тогда я еще не сталкивалась со злом…
Остановив свой взгляд на черных рамках фотографий, я почувствовала, что не могу издать ни единого звука, так я была потрясена. Поняв, что я не могу оставить карточки в таком виде, я взяла зажигалку Вадима и вышла из машины для того, чтобы их сжечь. Сев на корточки, я соорудила что-то наподобие костра и стала наблюдать за тем, как горят фотографии.
– Чертов Вадим, зачем тебе это понадобилось?! – наконец выдавила я из себя и подумала о том, что у Вадима никогда не было моих детских фотографий. Интересно, где он ее взял?