– Там полквартиры разнесло. Как только ты ушел, в окно спальни кто-то кинул гранату.
– Ты пьяна? Иди проспись.
– Если не веришь, то можешь сам съездить и посмотреть. Правда, там сейчас милиция.
Почувствовав по моему голосу, что я не шучу, Олег прокашлялся и на всякий случай спросил:
– Ты это серьезно?
– Конечно. Я чудом осталась жива. Ведь за минуту до взрыва я стояла у окна и смотрела на темную улицу. Гранату могли кинуть прямо в меня. В момент взрыва я, к счастью, уже была в коридоре. Я упала на пол, закрыв голову руками. Охранник дома сказал, что сегодня – мой второй день рождения. Некоторые осколки рикошетом в коридор отлетели, меня и там могло убить. Олег, я надеюсь, что это не ты кинул гранату. Я же тебе ничего плохого не сделала. Зачем меня убивать?
– Ты что, идиотка? Как ты могла на меня подумать? Срочно съезжай из этой квартиры. Собирай вещи и съезжай.
– Я уже съехала. Соседи милицию вызвали. У меня нет никакого желания с ней общаться. А собирать там нечего. Я же тебе говорю, все разнесло, даже мебель. От норковой шубы ничего не осталась. Но это не важно. Главное, что я жива.
– Оля, но как ты могла подумать, что это сделал я? – задыхался от возмущения Олег. – Я-то тут при чем? Неужели ты можешь представить меня с гранатой в руках под окном? Мне жутко оттого, что ты знаешь меня столько времени и можешь обо мне такое подумать!
– Олег, я уже сама не знаю, что происходит. У меня просто голова идет кругом. Понимаешь, я столько с тобой знакома, и мне всегда казалось, что я достаточно хорошо тебя знаю, но сегодня я поняла, что на самом деле я тебя совершенно не знаю. Мне всегда казалось, что ты мной дорожишь, и я видела, как сильно ты меня всегда ревнуешь, и вдруг ты так спокойно подкладываешь меня под другого мужчину и даешь мне его телефон. Передаешь меня из рук в руки, как какую-то вещь. Отбираешь машину, бросаешь.
– Но если я все это сделал, то это не значит, что я способен кинуть гранату тебе в окно. У меня уже возраст не тот, чтобы бегать под окнами и кидаться гранатами. Оля, у тебя есть враги?
– Этот вопрос мне задали и охранники. Мой ответ однозначен: никаких врагов у меня нет. Олег, сам посуди, какие у меня могут быть враги, если я ничем не занимаюсь? Никакого бизнеса у меня нет, – сказав это, я замолчала и произнесла задумчивым голосом: – Олег, а может быть, хотели убить не меня, а тебя??? А у тебя есть враги? Ты же не просто так бежишь за границу?
– У меня масса врагов и завистников, – не раздумывая, ответил Олег. – Но ведь про эту квартиру никто, кроме меня и тебя, не знает.
– Трудно ли узнать! Вполне вероятно, что тебя выследили.
– Если меня выследили, то что же тогда убийцы просчитались и кинули гранату именно в тот момент, когда я уже уехал из квартиры?
– Олег, меня убивать некому. Я не бегу из страны, и у меня нет ни денег, ни бизнеса. Как же я сразу не додумалась, что хотели убить тебя, а не меня.
– Какой-то глупый способ убийства, – озадаченно сказал Олег. – Проще человека где-нибудь пристрелить, чем кидать в окна гранаты. Самое главное – все обошлось. Оля, мне очень жаль, что так получилось. Не тяни, позвони сегодня же Георгию. Потом может быть поздно.
– Я очень ценю твою заботу. Иди под бок к жене, а то она проснется, поймет, что ты со мной говоришь по телефону, и закроет все твои счета. Будь хорошим мальчиком и слушайся свою властную женушку. Будь счастлив, – не без ехидства в голосе произнесла я и закончила разговор.
Неожиданно дверь в дом распахнулась, и я увидела вышедшую на крыльцо сонную мать.
– Ольга, а ты что здесь сидишь? – протерла она заспанные глаза. – А я проснулась и не пойму: слышу, кто-то разговаривает и голос на твой похож.
– А ты что, на ночь даже входную дверь не запираешь? – Я укоризненно посмотрела на мать.
– Забыла.
– С ума сойти! Это же как нужно напиться, чтобы забыть запереть входную дверь.
– Да ладно, все равно брать нечего.
– Двери запирают для того, чтобы чужие в дом не проникли. У тебя две дочери в доме спят. А если какой-нибудь маньяк или извращенец в дом зайдет и вас здесь всех перережет? Напилась вчера опять?!
– Дома только Тонька ночевала, – не ответила на мой вопрос мать. – Я ее уже в школу подняла.
– А Дашка где?
– Откуда я знаю! Твоя сестрица стала часто дома не ночевать.
– Почему? – Я ощутила, как меня затрясло от злости.
– Понятия не имею. В тебя, наверно, пошла.
Пропустив едкую фразу матери мимо ушей, я встала и пристально посмотрела ей в глаза:
– Послушай, у тебя ребенок дома не ночует, а ты даже тревогу не бьешь. А вдруг с ней что-нибудь случилось?!
– Тоже мне, нашла ребенка. Она с тебя ростом! Что я ей сделаю, если она уже по рукам пошла?! Веревками связать я ее, что ли, должна или дома запереть?! Так она меня оттолкнет и все равно на улицу уйдет.
– Так она школу, что ли, бросила?
– Ходит туда иногда, но мне кажется, что аттестат ей вряд ли дадут. У нее одни прогулы. Кстати, Оля, а ты что здесь сидишь в такую рань? Случилось, что ли, чего? – опомнилась мать.
– Случилось, – сухо ответила я.
– Что?
– То, что ты теперь у меня пить не будешь.
– Я же тебя серьезно спрашиваю.
– А я тебе серьезно отвечаю. Я буду здесь жить, а сестры будут ходить в школу и меня слушаться.
– Ты у нас будешь жить???
– Да. Я тут прописана, а это значит, что я буду здесь жить.
– Ты что, со своим старым козлом поругалась?
– Я с ним рассталась.
– Как рассталась?
– Что ты заладила, как да как. Что, не знаешь, как люди расстаются?!
– А на что мы будем жить? – непонимающе развела руками мать.
– Работать пойдем. Ты, когда работала, пила намного меньше.
– Куда мне работать? У меня уже здоровья нет.
– А пить есть здоровье?!
– Ты как с матерью разговариваешь?! Легко осуждать. Побыла бы в моей шкуре, узнала бы, что значит одной троих детей поднимать, тогда бы говорила.
– Тебя никто не просил уходить с тремя детьми на улицу с высоко поднятой головой и обрекать их на нищету.
– Зато я сохранила гордость и чувство собственного достоинства!