Сотворив Вселенную, Создатель растворился в своем детище. Стал неотделимой частичкой всех миров, удерживающей их от возвращения к первозданному виду. И пока След Создателя остается там, где должно, мир нельзя уничтожить.
Но на любой площадке всегда остаются неиспользованные материалы и строительный мусор, где селятся создания, не получившие места в общем доме и утверждающие иной порядок и смысл существования. Вне сомнения, их жизненные условия отличны от принятых «законопослушными» жильцами. Но при этом они полагают такой способ бытия более правильным и целесообразным, а посему прилагают все усилия, чтоб изменить баланс в свою пользу и превратить строения в более удобные для них руины. Где не будет места приверженцам порядка, но столь привольно обитателям Хаоса.
И вот уже века и тысячелетия идет непримиримая вражда между заселившими Вселенную существами, бессмысленная в своей сути и по существу. Силы Хаоса высвобождают частички Создателя, которые, достигнув определенного числа, вновь сольются воедино и построят мир заново. А адепты Порядка, пытаясь вернуть в мир Творца и собирая с этой целью его «следы», сами открывают путь Хаосу. Не задумываясь над тем, что сказано свыше: «Бойся узреть лик Мой, ибо гряду я перед концом Всего!»
– Уже конец? – заспанно поинтересовалась Весняна, умудрившаяся прикорнуть под мое монотонное гудение. – Очень интересная история. Жаль, что так быстро все закончилось…
– А главное, непонятно: с какого боку оно мне надо? – проворчал я.
Нет, надо где-то искать переводчика. Такими темпами я в суть «Трактата» и до морковкиного заговенья не вникну. Вот язык у предков был: буквы почти все знакомые, но пока сложишь в слова, а те в предложения, поседеешь… Когда ж обучаться, перед выходом на заслуженную пенсию? Не вспоминая уж о практическом применении.
– Тысяча извинений, госпожа виконтесса, главный портной просит разрешения снять с господина мерку! – произнес кто-то за дверью.
– Какую еще мерку? – удивился я. – На деревянный макинтош, что ли? Хотя нет, в этом случае пришел бы главный столяр.
– Ой, я совсем забыла… – всплеснула руками Весняна, ничего не разобрав в моем бормотании. – Матушка распорядилась сшить вам из кожи того Змия, что вы с Любомиром убили, по костюму. А как шить без примерки?
– Да у меня этих одежд уже складывать некуда… Своя – раз. Свадебная – два. Ставр подарил – три. И так, по мелочи, всякого барахла скопилось.
– Ты сам не понимаешь, о чем говоришь, Игорь… – возмутилась жена. – За одежду из кожи Змия рыцари платят ограненными алмазами по весу! Она летом холодит, зимой греет, в огне не горит и защищает лучше кольчуги! А на ощупь и по весу – тоньше льняного полотна. Поверь, в сравнении с этой обновкой, вся твоя прежняя одежда, включая и свадебный камзол, – именно барахло…
Дождь припустил неожиданный и плотный. Большие тяжелые капли лопотали с силой града, выбивая в пыли глубокие воронки. Листья на деревьях, пшеница и рожь, все вздрагивало, рвалось, гнулось к земле. Люди мрачно поглядывали на темную тучу, которая буквально за несколько минут закрыла солнце, и грустно качали головами. Хлеба гибли прямо на глазах, и они были бессильны предотвратить беду. Беспощадный, густой ливень сначала превратил в болото землю, а теперь с неописуемой яростью вбивал в нее недоспелые колосья. Насыщенное влагой поле быстро захлебнулось водой и по нему заструились ручейки, а по огромным лужам капли барабанили, будто в натянутую кожу, раздвигая их берега с непостижимой скоростью. Даже обычно чопорная и ласковая река Веселая вспенилась и заиграла бурунами на темных волнах. Казалось, еще немного, и весь мир потонет в пучине соединившихся вод.
Но ушла туча так же внезапно, как и собралась. Опять засияло на умытом небе солнце. Легенький ветерок обдувал мокрые лица. И только истрепанные, поруганные нивы не давали забыть о неумолимой стихии. Хлеборобу на них было смотреть едва ли не тяжелее, чем бортнику на разоренный медведем улей. Все их мечты о сытой зиме, связанные с надеждой на славный урожай, ливень размыл в мгновение ока.
Лучезар и Аким в который раз за годы службы мысленно похвалили себя, что вовремя перестали колупаться в земле. И теперь, какие ливни и грозы, смерчи или суховеи не уничтожали посевы, у ратников всегда была еда, одежда и возможность отложить несколько монет. Чего никак не скажешь о родителях или братьях. С утра до полуночи они работают не покладая рук, а случится злая година, и весь труд псу под хвост. Ливень – полбеды… Что-то на поле останется, хоть на посев да оброк. А вот град может все до последней соломинки уничтожить. Засуха еще хуже! Тогда ни хлеба людям, ни сена скоту. Ливень, град – прелюдия к бедности, а засуха тащит за руку голод! Если б не запасы в амбарах крепости, шесть лет тому назад в Турине живых меньше, чем после Моровицы осталось бы. Страшная была засуха! Счастье, удалось насобирать немного желудей для свиней, а коров и овец подкормить жухлой листвой. И все равно молодняк пришлось вырезать, потому что заготовленных в лесу кормов не хватило бы и до половины зимы. Под нож шло все, кроме тельных коров.
Лучезар мрачно сплюнул в мутную воду оборонного рва и еще раз мысленно похвалил себя, что поверил вербовщику. Такой же мысли придерживался и Аким.
Правда, разменяв четвертый десяток, он все чаще задумывался над тем, что пора бы и остепениться. Найти справную бабенку. Купить корову, пару овечек и почувствовать себя хозяином, а не перекати-полем. Но только встретив Оляну, вдову бондаря Бивоя, рыжеволосую проворную молодку лет двадцати шести, окончательно решился. Аким заприметил ее весной на ярмарке, куда она приходила вместе с другими односельчанами. Аким разведал, что сама она родом из Одуванчиков и уже год вдовствует с тремя детьми: близнецами-мальчиками восьми лет и девочкой, их погодком. А мужа ее две зимы тому назад задрал медведь. Видя ласковую и приветливую улыбку на лице вдовушки, ратник догадывался, что его сватовство будет принято с радостью, но сейчас, созерцая черную грязь вместо хлебных колосков, опять начал сомневаться.
– Вот если бы скопить хоть десяток дукатов, – вздохнул вслух. – То рискнул бы. С этакими деньгами можно не бояться засухи и пять лет кряду. Но как? Из платы дружинника я больше одного золотого в год не отложу. А через десять лет молодица превратится в сварливую бабу, да и от меня ей толку будет как от козла молока. Ни в доме, ни в поле, – и он еще раз тяжело вздохнул.
Мысли Лучезара были не менее унылыми, но по другой причине. В последнее время что-то не заладилось с Забавой. Разговоров о том, чтобы отложить свадьбу, она не вела, но и лишний раз приобнять себя не давала.
Парень задумчиво дернул мокрый ус и оторвал взгляд от бурлящей воды. Как раз вовремя: к мосту медленно подъезжал всадник. Казалось, и он сам, и вороной конь промокли насквозь. От разгоряченных тел клубами поднимался пар, и казалось, будто оба сделаны из медленно тлеющих головешек.
Лучезар сразу узнал хранителя и поспешил навстречу.
Вышемир поднял на дружинника усталый взгляд и тяжело сполз из седла. Оставив отряд Калиты следить за Игорем, он трое суток провел в одиночестве и не слишком утешительных размышлениях, поэтому, прежде чем встретиться с Ксандором, отчаянно нуждался в том, чтоб возвыситься в своих собственных глазах. И ратник, так усердно старающийся услужить, пролил целительную каплю бальзама на мятущуюся в сомнениях душу хранителя.