– Вам придется что-то с этим делать, Ислена, – твердо заявила леди Мирел, когда однажды вечером они остались одни в личной опочивальне королевы. Мирел прохаживалась по устланной коврами комнате, ее волосы мягко отливали золотом, но в выражении лица не было ничего мягкого.
– А что я могу поделать? – пожаловалась Ислена, сжимая руки. – Он никогда не проявляет открытого неуважения, а его решения всегда кажутся отвечающими интересам Чирека.
– Вы нуждаетесь в помощи, Ислена, – сказала Мирел.
– К кому же я могу обратиться? – Королева Чирека чуть не плакала.
Леди Мирел пригладила свое зеленое бархатное платье.
– Думаю, что пришло вам время написать Поренн, – заявила она.
– И что же я ей скажу? – взмолилась Ислена.
Мирел показала на маленький столик в углу, на котором лежали, словно в ожидании, пергамент и чернила.
– Садитесь, – указала она, – и пишите, что я вам скажу.
«Определенно, посол Толнедры граф Брэдор становится все утомительней», – подумала королева Лейла. Маленькая, пухлая королева Сендарии целеустремленно направилась в комнату, где давала обычно аудиенции и где ее ждал посол с папкой, полной документов.
Когда она проходила по залам дворца, со слегка сдвинутой набок короной и стуча каблучками по отполированному дубовому полу, придворные кланялись ей, но королева Лейла не замечала их, что в общем-то было ей не свойственно. Но теперь не время для вежливого обмена любезностями или пустой болтовни. Сейчас нужно заняться толнедрийцем, она и так слишком долго откладывала это дело.
У посла были редеющие волосы, оливковый цвет кожи и нос крючком. На нем была коричневая мантия с золотой отделкой, которая означала принадлежность к Борунам. Он небрежно опустился в широкое мягкое кресло у окна в залитой солнцем комнате, где ему предстояло встретиться к королевой Лейлой. Когда она вошла, посол поднялся и поклонился с изысканной грацией.
– Ваше величество, – вежливо произнес он.
– Мой дорогой граф Брэдор, – с чувством сказала королева Лейла, придавая своему лицу самое беспомощное и растерянное выражение. – Пожалуйста, садитесь.
Уверена, что мы теперь достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы избежать всех этих утомительных формальностей. – Она опустилась в кресло, обмахиваясь веером.
– Становится жарко, не правда ли?
– Лето здесь, в Сендарии, прекрасно, ваше величество, – ответил граф, усаживаясь в кресло. – Я задаюсь вопросом, была ли у вас возможность подумать над теми предложениями, которые я вам передал во время нашей последней встречи?
Королева Лейла смущенно посмотрела на него:
– О каких предложениях вы говорите, граф Брэдор? – И она беспомощно хихикнула. – Извините, пожалуйста, но мой рассудок в эти дни, кажется, помутился. Так много дел. Удивляюсь, как мой муж мог все их держать в голове.
– Мы обсуждали управление портом Камаар, ваше величество, – мягко напомнил граф.
– Разве? – Королева взглянула на него недоумевающим взглядом и с тайной радостью заметила тень раздражения, мелькнувшую на лице графа. Это был ее лучший трюк. Делая вид, что забыла все предыдущие разговоры, она вынуждала посла начинать все с самого начала каждый раз, как они встречались. Стратегия графа, как она знала, заключалась в том, чтобы постепенно подвести ее к своему окончательному предложению, и ее напускная забывчивость искусно обрекала эти планы на неудачу.
– Что же привело нас к столь скучному предмету? – спросила она.
– Конечно, ваше величество вспомнит это, протестующе сказал посол с легкими признаками раздражения. – Толнедрийское торговое судно «Звезда Тол Хорба» продержали в гавани на якоре полторы недели, прежде чем для него наконец нашлось местечко у причала. Каждый день отсрочки при разгрузке судна обходится в целое состояние.
– Нынче везде такой беспорядок, – вздохнула королева Сендарии. – Как вы понимаете, все дело в нехватке рабочей силы. Всякий, кто не отправился на войну, занят снабжением армии. Тем не менее я сделаю очень суровое замечание управляющему портом по этому поводу. Что-нибудь еще, граф Брэдор?
Брэдор от неловкости закашлялся.
– О, ваше величество уже делали именно такое замечание, – напомнил он.
– Разве? – Королева Лейла изобразила удивление. – Прекрасно. Это же все решает, не так ли? И вы зашли, чтобы поблагодарить меня. – Она улыбнулась детской улыбкой. – Чрезвычайно любезно с вашей стороны. – Она наклонилась, чтобы как бы под влиянием порыва положить руку на его запястье, а сама совершенно намеренно выбила у него из руки свернутый в трубку пергамент.
– Какая я неловкая! – воскликнула она и быстро наклонилась, чтобы перехватить пергамент до того, как посол поднимет его. Затем королева Лейла снова села в кресло и стала рассеянно похлопывать свитком по щеке, будто в рассеянности.
– О-о! Действительно, ваше величество, наше обсуждение продвинулось несколько дальше, чем просто замечание управляющему портом, – сказал граф Брэдор, нервно следя за пергаментом, который она так ловко выудила у него. – Как вы, может быть, помните, я предлагал помощь Толнедры в управлении портом.
Полагаю, мы согласились с тем, что такая помощь могла бы восполнить нехватку рабочей силы, о которой ваше величество только что упоминали.
– Изумительная идея! – воскликнула Лейла и как бы в порыве энтузиазма ударила небольшим пухлым кулачком по креслу. По этому заранее установленному сигналу в комнату, громко споря, ворвались двое ее младших детей.
– Матушка! – оскорбленно завопила принцесса Гелда. – Ферна украла мою красную ленту!
– Не правда! – с возмущением отвергла это обвинение принцесса Ферна. – Она сама отдала ее мне в обмен на мои голубые бусы.
– Ничего подобного! – огрызнулась Гелда.
– Именно так! – ответила Ферна.
– Дети, дети! – упрекнула их Лейла. – Разве вы не видите, что матушка занята? Что подумает о нас дорогой граф?
– Но она украла ее, матушка! – запротестовала Гелда. – Она украла мою красную ленту!
– А вот и нет! – ответила Ферна и злорадно показала сестре язык.