Его рана, правда пустяковая, стала символом беззаботности и отсутствия уважения к ней. Ее лицо становилось все более страдальческим, а его – беспомощным.

Се'Недра внимательно наблюдала, как искусно Ариана превращала любое оправдание молодого человека в еще большую вину, и заносила эти превосходные приемы в тайники своей памяти, чтобы использовать их в дальнейшем. Правда, Гарион был немного умнее Леллдорина, но этот прием, наверное, окажет свое действие и на него, если она немного попрактикуется.

Встреча Таибы с Релгом, напротив, прошла без слов. Прекрасная марагская женщина, которая избежала казематов в Рэк Ктоле, чтобы попасть в рабство иного рода, по возвращении алгосского фанатика безудержно устремилась к нему. С тихим криком, позабыв обо всем на свете, она обняла его. Релг отступил, но его машинальное: «Не трогай меня!» – казалось, замерло на устах, и глаза его широко раскрылись, когда она снова прижалась к нему. Затем Таиба вспомнила его неприязнь, и руки ее бессильно упали, но фиалковые глаза сияли, упиваясь его бледным лицом. И тогда Релг осторожно, будто касаясь огня, взял ее руку. На лице Таибы мелькнула тень недоверия, но почти тут же оно стало наливаться румянцем. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, а затем пошли, держась за руки. Глаза Таибы были скромно опущены, но на полных чувственных губах порхала легкая торжествующая улыбка.

Эта маленькая победа чрезвычайно подняла дух армии. Жара и пыль, казалось, больше не подтачивали ее силы, как это было в первые дни похода, а по мере дальнейшего неуклонного продвижения на Восток чувство товарищества между различными ее частями все росло.

Четыре дня заняло продвижение к истокам реки Марду, и еще день потребовался для того, чтобы найти место, где можно было бы спустить суда на воду. Олгарские патрули Хеттара проникли далеко вперед и сообщили, что остался всего лишь один порог, находящийся в десяти лигах, а после него река уже спокойно течет по таллской равнине.

– Мы можем переправить суда через эти пороги, – заявил король Энхег. – А сейчас давайте спустим их на воду. Мы и так уже потеряли достаточно много времени.

В этом месте берег был довольно обрывист, но солдаты энергично взялись за лопаты и мотыги и скоро сделали пологий спуск. Один за другим суда сталкивали по этому спуску на воду.

– Понадобится время, чтобы поставить мачты, – сказал Энхег.

– Оставьте это на потом, – возразил Родар. Энхег пристально посмотрел на него.

– Ты же все равно не собираешься ставить паруса, Энхег, а мачты торчат слишком высоко. Даже самый глупый в мире талл поймет, что происходит, если увидит целый лес корабельных мачт, двигающихся вниз по реке.

К вечеру все корабли были спущены на воду, и Полгара привела принцессу, Ариану и Таибу на борт судна Бэйрека. Дувший вверх по реке ветерок покрывал небольшой рябью поверхность воды и чуть замедлял движение судов. Покрытая травой таллская равнина простиралась под красноватым от заката небом, на котором одна за другой появлялись звезды.

– Далеко еще до Талл Марду? – спросила Се'Недра у Бэйрека.

Тот погладил бороду, устремив взгляд по реке.

– До порогов один день, – ответил он, – затем день, чтобы переправить через них суда, а потом еще около двух дней.

– Итого четыре дня, – сказала она тихим голосом.

Бэйрек кивнул.

– Хотелось бы мне, чтобы все это скорее закончилось, – вздохнула она.

– Всему свое время, Се'Недра, – ответил он. – Всему свое время.

Глава 15

Корабли были переполнены – несмотря на то что только половина армии могла там разместиться. Олгары и мимбратские рыцари патрулировали берега, когда чиреки направляли суда вниз по реке к порогам, а пехотные части, которым на кораблях не хватило места, ехали на запасных лошадях кавалерии.

По обеим сторонам реки тянулись холмы; длинные, пологие их склоны покрывала густая, выжженная солнцем трава. Невдалеке виднелись редкие купы низких, но пышных деревьев, которые обрамляли подножия холмов, а вблизи реки подымались заросли кипрея и ползучей ежевики. Небо оставалось ясным, и было жарко, хотя воздух пропитывала влага, тогда как от сухости на огромном каменистом нагорье в равной мере страдали и люди, и лошади. Но все понимали, что это вражеская территория, и всадники, продвигавшиеся вдоль берега, не выпускали из рук оружие.

А затем суда обогнули излучину реки, и корабелы увидели бушующие впереди воды порогов. Бэйрек схватился за штурвал своего большого корабля и пришвартовал его к берегу.

– Похоже, настало время прогуляться пешком, – проворчал он.

Но на носу судна возник спор. Король Фулрах громко протестовал против решения оставить повозки с провиантом за порогами.

– Я доставил их сюда не для того, чтобы бросать здесь, – заявил он с нехарактерным для него пылом.

– Но ведь они движутся медленно, – сказал Энхег. – А мы спешим, Фулрах.

Мне нужно провести суда через Талл Марду до того, как мерги или маллорийцы проснутся и поймут, что мы делаем.

– Вы не были против обоза, когда испытывали на плоскогорье голод и жажду.

– Это было тогда, а сейчас есть сейчас. Я должен позаботиться о своих судах.

– А я о своих повозках.

– С ними все будет в порядке, Фулрах, – примирительно сказал Родар. – Нам действительно нужно торопиться, а твои повозки будут помехой.

– Если кто-нибудь доберется до них и сожжет, придется голодать, прежде чем мы вернемся обратно в форты, Родар.

– Мы оставим людей охранять их, Фулрах. Будь благоразумен. Ты слишком беспокоишься.

– Нужно же кому-то это делать. Вы, олорны, по-видимому, забываете, что сражения – это лишь половина дела.

– Не будь бабой, Фулрах, – сказал Энхег. Фулрах побледнел как мел.

– Не думаю, что стоит обращать внимание на твое последнее замечание, Энхег, – зло сказал он, затем повернулся на каблуках и гордо удалился.

– Что это с ним? – с невинным видом спросил король чиреков.

– Энхег, если ты не научишься держать рот на замке, нам, возможно, придется надеть на тебя намордник, – ответил ему Родар.

– Я думал, что мы прибыли сюда драться с энгараками, – спокойно сказал Бренд. – Разве что нибудь изменилось?

Перебранка между военачальниками обеспокоила Се'Недру, и она поспешила к Полгаре.