– Товарищ Кононова… Может, не надо?
– В смысле? – повысила я голос.
– Не вечно же они там, на море, будут тусоваться. Поговорят – и разойдутся. Никто и не узнает, что мы их упустили. А узнают вдруг – мы скажем: контакт осуществлялся под нашим контролем. Пленочку предъявим.
– Где она, пленочка?
– Еще запишем. Машина с приемником уже на подходе к объектам. Через пять минут будет. Зачем кипеж-то поднимать?
– А затем, что я приказ имею: любой ценой не допустить их контакта.
– А мы никому не скажем, что они контактировали.
– Ох, Баранов, да ты первый побежишь на меня рапорт писать!
– Я – нет. Потому что, во-первых, доносы не люблю. А во-вторых, это ведь и мой косяк. Я потому и прошу вас не шуметь.
– А подчиненные твои? Запросто сдадут и тебя, и фифу московскую – меня то есть.
– Сто процентов гарантии не дам, но у меня в группе за анонимки и ябеды – расстрел на месте.
– И все-таки захват готовим. А действовать будем по обстоятельствам.
Я не упал в обморок. Я давно ожидал чего-то подобного. С того момента, как Вероника привезла меня сюда. Впрочем, Климова оказалась умелой рассказчицей. Она тянула долго и аккуратно подвела историю к кульминации.
– Такие дела, братишка, – весело заключила она. – Что, будем действовать вместе?
– Надо подумать.
– Н-да, тон вяловатый, глаз не блестит – видно даже в темноте. Похоже, я в тебе ошиблась. Ты что, не понимаешь, что мы с тобой реально можем перевернуть мир? И стать его хозяевами?
Машина с приемником приблизилась к объектам настолько, что я стала их слышать. И различила последнюю фразу, произнесенную девчонкой:
– …Ты что, не понимаешь, что мы с тобой реально можем перевернуть мир? И стать его хозяевами?..
И тогда я, не колеблясь, скомандовала собровцам, скрытно подобравшимся к поляне, – захват!
– Тшш, – остановила сама себя Вероника.
– Что?
Она указала куда-то во тьму – там чуть серебрилась трава, блестящая под луной. Откуда-то издалека стали раздаваться хлопки петард – странно, вроде никакого праздника сегодня нет.
– Там – видишь?! – воскликнула Климова.
– Что? – Я и впрямь ничего не видел.
– Ну, напрягись! Где твой хваленый третий глаз?!
Не любил я всех этих детских трюков, но в данном случае почему бы не попробовать – и я по-настоящему посмотрел туда, куда указывала девушка, и действительно увидел, как там, без фар и габаритов, тяжело переваливается по кочкам «девятка». Та самая, кажется, что дежурила перед моей гостиницей.
– Сыскари, – прошептала Климова. – Нас выследили.
– Этим должно было кончиться, – философски проговорил я.
– А вот хрен им!!! – проорала девчонка, и не успел я сообразить, что происходит, как она вытянула руку в сторону скрывающейся во тьме ночи машины. Потрясенный, я увидел, как с концов ее пальцев срывается нечто, похожее на крошечный шарик для детского бильярда, только светящееся изнутри, – и со страшной скоростью уносится во тьму. Один заряд, другой, третий…
– Я впервые это делаю! – заорала она. – Впервые! Классно!
Несмотря на продолжающуюся где-то канонаду петард, я все-таки услышал неподалеку звон, хруст и даже сдавленные стоны. Сделал над собой усилие – и снова увидел ту самую «девятку», только лобовое стекло у нее было разбито, а на передних сиденьях белели тела двух мужчин. Они были неподвижны.
– Ты что творишь?!! – напустился я на Климову и схватил ее за запястья. Но она, казалось, пришла в совершенное бешенство, с резким усилием выдернула из моих рук свои ладони и отступила на шаг. Я снова сжал ее, теперь за плечи, – и как следует встряхнул. Она опять вырвалась. Лицо ее перекосила дикая злоба. Она вдруг выбросила свою тонкую ручку по направлению ко мне – с пальцев сорвался светящийся шарик и полетел мне прямо в грудь. Я почувствовал тяжелый и тупой удар в ребра. Мир, ночь и звезды закружились вокруг меня – я услышал девичий отчаянный крик: «О, прости! Прости, прости!» – и потерял сознание.
Я открыл глаза. Живой. Передо мной было окно. За ним раскачивались деревья. Высокий потолок – кое-где в потеках разлохмаченной штукатурки. Казенного вида спинка кровати – на ней я лежал навзничь. Рядом – штатив для капельницы. Тумбочка, крашенная масляной краской.
Все ясно: я в больнице. Я пошевелил руками, потом ногами. И шеей. Все мышцы действовали. Ничего смертельного, кроме тянущей боли в верхней части груди, прямо под горлом. Я попытался рассмотреть, что там у меня, – и ничего не увидел.
В палате я был один. Я вспомнил, что со мной случилось: Вероника, ночная поляна, машина соглядатаев, ручонка Климовой, нацеленная на меня, тупой удар в грудь. Интересно, что с ней случилось, моей названой сестрой? Ох, какая она оказалась странная! Мало сказано: странная. Дерганая, полубезумная. Таким людям доверить дар – все равно что ребенку вручить спички. Впрочем, Господь ведь не выбирает, кому что раздать. Он предоставляет способности наугад – а уж нам, людям, приходиться разбираться самим.
Грудь у меня болела. Хотелось в туалет. Во всем теле чувствовалась слабость. Я осторожно приподнялся. Слегка закружилась голова. Я сел на кровати. Голова сделала несколько оборотов и вроде бы успокоилась. Спустил ноги на пол. Линолеум, кривой и рваный, холодил подушечки пальцев. И тут оказалось, что я весь голый – и нигде вокруг ни следа моей одежды.
В тот же миг в палату вбежала девушка – судя по белому халату и молодости, медсестра.
– Куда это мы собрались? – ласково и фамильярно вопросила она. Я быстренько прикрыл свои чресла одеялом.
– В туалет, – буркнул я.
Голос слушался, хотя звучал хрипло. Ну, ничего, раскукарекаюсь.
– Лежим, лежим. Надо лежать. А туалет я тебе на дом принесу. Ну-ка, давай температурку померяем.
– Зачем температуру? У меня не грипп.
– Так положено. Ложись давай. И завтрак я тебе сейчас доставлю.
Мне ничего не оставалось делать, как улечься назад на койку. Девчонка поправила одеяло на моей груди. От хлопот милой медсестры у меня – вы не поверите – началась эрекция, и я неопровержимо понял, что если и болен, то небезнадежно и явно иду на поправку.
Операция закончилась полным крахом. Я провалила все, что можно. Данилов и Климова не должны были встретиться – они встретились. Больше того – начали о чем-то сговариваться. И еще хлеще: каждый из них применил свой дар для того, чтобы оказать сопротивление властям. Алексей парализовал двух сотрудников. Вероника применила нечто вроде электрического разряда к двоим другим – и к Данилову тоже. Слава богу, все остались живы – и даже более-менее здоровы. Но полицейские попали в больницу. Мой подопечный – тоже. Их обследовали – насколько позволяли условия провинциального стационара. Диагноз: поражение электрическим током.