Макар – как и обещал сыну – получил охотничий билет и теперь, когда отправлялся в лес, всегда брал с собою ружье. Уезжать стал надолго, мог на сутки-другие исчезнуть.
Потому, когда не возвращался из очередной экспедиции целых два дня, Адель даже не думала волноваться. Наоборот, радовалась, что не надо дома скрывать своего счастливого лица.
А на третий вечер в квартиру позвонили.
Резко, требовательно – как умеют только представители власти.
К ужину я еле притронулся. (Видел, как моя верная нянька Сименс – он сидел за пару столиков от нас – поглядывает укоризненно.)
Слушал рассказ Адели – и меня все больше и больше охватывала тревога.
Странное чувство она оставляла. Объективно – почти идеальная женщина. Красавица, умница, профессионал. Обаятельная. Но было в ней что-то – инстинктивное чувство! – неприятное, настораживающее. Мистическое. Тридцать с хвостиком – и уже трижды вдова.
Я отодвинул остывший чай. Сухо уточнил:
– Так от чего умер ваш третий муж?
– Он… он… – Адель всхлипнула. – Он ружье решил зарядить. А патрон в патроннике уже был. Ну, и выстрелил себе в лицо. Шансов у него не было. В милиции сказали: несчастный случай.
– А как вы сами считаете? – медленно произнес я.
Она взглянула жалобно:
– Не знаю. Хотя у меня была мысль, совсем безумная: что убила его тетя Нина. Моя домработница. Но только зачем ей? Да просто и не представляю ее в лесу, с ружьем. Она оружия боялась панически. Однажды Макар винтовку свою в сейф не убрал, она сама не решилась, хотя, где ключи лежат, знала. Начала на работу звонить, мне и ему.
– А где находилась ваша домработница в тот день, когда погиб ваш муж?
– У нее были выходные, – опустила глаза Адель. – Она всегда к сестре уезжает, в пригород. Когда мне сообщили о смерти Макара, пришлось срочно ее вызывать – чтобы с Игорьком посидела. Потому что мне нужно было на опознание ехать.
Я прикрыл глаза. Задумался.
Чувствовал: телеведущая смотрит на меня почти с благоговейным страхом. Как все непосвященные, она искренне считала: сейчас волшебным образом все загадки будут решены.
Однако все не так просто.
Да, я четко ощущал черноту. Практически не сомневался: и добродушный немец Фриц, и суховатый методист ЛФК Макар – оба были убиты. Но кем?
Да, домработница мне определенно не нравилась. Однако непосредственно моменты убийств я не видел, не ощущал. И кто убийца – увы, сказать Адели не мог. Единственное, что предположил: он (или она) – из ее окружения.
Я медленно произнес:
– Адель, я ничем вам помочь не могу. – Увидел разочарование на ее лице, добавил: – Да и почему это вам настолько важно? Все ведь уже в прошлом. И лично вас никто ни в чем не обвиняет.
Она взглянула на меня чуть не разочарованно. Произнесла горячо:
– Неужели вы не понимаете?! Димка ведь на мне жениться хочет! А я – я боюсь за него выходить. Вдруг я одним своим присутствием в его жизни убью его тоже? Раньше, когда я просто выходила замуж… без любви, по… по разным причинам… меня это не слишком волновало. Но сейчас – когда я потеряла голову, и речь идет о действительно дорогом мне человеке – я хочу знать: почему те, кто живет со мной, умирают? И не ждет ли подобная участь Диму.
Я проговорил:
– А если я скажу, что ждет? Что будет? Вы его бросите?
Адель не колебалась ни секунды:
– Разумеется.
Я взглянул на нее с уважением.
Надо, обязательно надо Лопухиной помочь. И ради нее – и ради собственной моей репутации здесь, в Энске.
– Хорошо, Адель, – принял я решение. – Я подумаю. Постараюсь понять. Но сегодня бесполезно – я просто выжат. Давайте встретимся с вами еще раз. Допустим… послезавтра. В девять утра.
И – пока она не успела возразить – махнул Сименсу (тот, хоть и сидел в отдалении, не спускал с меня глаз):
– Оплати, пожалуйста, счет. Мы уходим.
* * *
Адель вернулась домой далеко за полночь.
Игорек давно спал, тетя Нина ушла, Димка сидел на кухне с газетой.
Впрочем, едва заслышал, как в замке поворачивается ключ, прессу отбросил – встретил ее в коридоре. Чмокнул в щеку, встревоженно произнес:
– Ты чего телефон отключила? Я совсем извелся.
Лицо бледное, глаза усталые.
– У меня важная встреча была, – пробормотала Адель. – А потом просто забыла включить.
Действительно: все из головы вон. Ехала домой совершенно в растрепанных чувствах. Экстрасенс не только ей не помог, но запутал окончательно. Лучше б все оставалось, как раньше. Когда Адель думала, что она сама своей аурой черной людей убивает. Но Данилов-то ей намекнул: убийца – очень даже реальный человек! Причем кто-то из ее знакомых!
К тому же, пока ехала домой, еще одна – совсем ужасная! – мысль в голову пришла.
Дима ведь очень хотел, чтобы она развелась с Макаром. Однако сама Адель на решительный шаг не решалась. И почему бы тогда Диме – а парень в нее действительно влюблен – было не начать действовать самому? В окрестных лесах он – кладоискатель! – ориентируется отлично. Выследить Макара, скрытно подобраться к его палатке тоже бы запросто смог. Несчастный случай, всем мешающий супруг мертв, любимая женщина свободна.
Нет. Никогда бы Димка так не поступил. Или? Или, наоборот, он просто боролся – как умел! – за свое счастье?
«Если так, осуждать его я не буду!» – мелькнула подлая мысль.
Смотрела на Димку – пусть усталого, сердитого, – и сердце сразу радостью наполнялось. Никогда, никогда прежде ничего подобного с ней не происходило.
Адель обняла любимого, прижалась щекою к его щеке. Шепнула:
– Я так рада! Что ты есть, меня ждешь. Как Игорек?
– Научил его в кости играть, – улыбнулся Дима.
– Во что?!
– Не знаешь, что ли? Бросаешь два кубика. У кого комбинация старше – тот и выиграл. По копейке с ним ставили. Из твоего блюдечка с мелочью брали.
– Ты с ума сошел, – покачала головой она. – Это же казиношная игра! А ребенку четырех лет еще нет!
– Зато обращаться с числами научился, – серьезно возразил Дима. – Можешь завтра проверить: до двенадцати теперь складывает свободно.
Нет, невозможно на него злиться.
Адель вновь потерлась о Димино лицо. Все в любимом хорошо, мило. Даже щетина – как ее бесила всегда в других мужчинах! – ни капли не раздражает.
Хотя поворчать, конечно, надо. Беззлобно упрекнула:
– Ты чего небритый?