Маша уже слышала о нем – как же, известный дизайнер, все только и говорят о том, какая редкая удача – заказать проект у этого талантливого парня.
Вот и не верь после этого в судьбу: Вадима пригласили работать в тот самый дом, где Маша трудилась гувернанткой. И, понаблюдав, как та общается со своей подопечной, дизайнер предложил перейти к нему.
Он мог бы не платить такие огромные деньги. Находиться рядом с ним и Таней, Сашиными детьми – это было такое счастье и удовольствие, да за это еще и ноги целовать можно! Впрочем, вряд ли Вадим обрадовался бы, узнав правду. Скорее всего, он даже уволил бы гувернантку сестры, так как был человеком прямым, консервативным, любил простоту и порядок. Со своей девушкой он расстался лишь потому, что выяснил – бывший любовник выложил в Интернете ее откровенное фото, одно-единственное! Страдал неимоверно, но не простил – хотя девчонка-то тут при чем!
… – Что же ты мне не снишься совсем, – всхлипнула Мария, поворачиваясь на другой бок. – Я все зову тебя, вспоминаю, как мы познакомились, как встречаться начали – а ты все не идешь, и…
Она замолчала и прислушалась.
Нет, не показалось – внизу раздается какой-то шум.
Набросив халат, Мария Дмитриевна выбежала из спальни и замерла.
Внизу Вадим, похоже, убивал какого-то валяющегося на полу мужчину…
* * *
Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне…
Не отвязаться было от этого хулигана! Есенинские строчки заполоняли все сознание, мешали сосредоточиться. Или все дело в том, что эмоциональное состояние очень близко мыслям лирического героя «Письма к женщине»?
Действительно, как верно, до гениальности: лицом к лицу лица не увидать – а нет ли ошибки в придуманном плане? Может, вот так погружаешься во все эти нюансы, варишься в собственному соку – и самое важное невольно упускается? Как говорится: «а вот слона-то я и не заметил»!
Нет-нет, никаких проколов! Ставки в этой игре слишком высоки!
С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий… И это тоже в тему, вроде бы все продумано и просчитано до мелочей, но на сердце не спокойно. Вязкий леденящий страх и какие-то мрачные предчувствия гонят по телу волны мелкой дрожи.
Финал стихотворения, конечно, испорчен. Там, где есть политическая конъюнктура, – заканчивается творчество.
Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Рулевого ему, яростному попутчику в Советской стороне, похвалить захотелось. И вся история любви, трагизм не сложившихся отношений адресата и автора письма – коту под хвост. Любовь не случилась из-за несвоевременного осознания политического момента! Да это еще хуже и банальнее лодки любви, разбившейся о быт!
Но, наверное, и в этом есть что-то символичное? Если строки постоянно вертятся в голове – может, это знак, что теперешние страдания, как и у лирического героя «Письма к женщине», не напрасны, план сработает и все закончится хорошо? Ведь есенинский персонаж в конечном итоге стал по-своему счастлив…
– У меня все получится, – прошептала Диана Зарипова, забираясь на стульчик у барной стойки. Она взяла бутылку с белым мартини, плеснула немного вина в бокал. – Я все продумала до мелочей…
По ее телу вновь пробежала ледяная волна дрожи. Диана вспомнила, как же ей было страшно общаться с убийцей, до одури. Одно его «алло!» в телефонной трубке – и перед глазами все поплыло.
Впрочем, расчет, если попытаться абстрагироваться от эмоций, вроде бы верен.
Убийца не сомневается – его шантажирует Лика Вронская. В таких случаях что собирается делать преступник? Расправляться с шантажистом, разумеется.
Конечно, строго говоря – Вронской стоило подложить свинью, и писать она не умеет, а мужчину себе какого заимела – явно не по Сеньке шапка. Пусть знает: не все в жизни шоколадненько, пусть тоже пострадает!
Но, оказывается, задыхаться от ненависти и иметь возможность действительно перерезать ту самую ниточку, за которую жизнь подвешена (ах, Булгаков, все-таки он гений!), – это две большие разницы. Какие бы горькие эмоции ни сжигали душу, приходит понимание: смерть человека действительно ложится на совесть несмываемым пятном; и не надо брать грех на душу.
Поэтому на воротах дома Лики Вронской появилась записка с предупреждением. Нормальный человек в такой ситуации будет вести себя осторожно – чтобы не нарываться. Надо думать, и сероглазый король тоже усилит бдительность – чтобы не открутили голову его ненаглядной производительнице литературного фастфуда.
И, конечно, предупреждение Вронской об опасности все-таки внесло дополнительную нотку пикантности. Возможно, в ее доме появится настоящая засада из милиции. И когда убийца придет, чтобы с ней рассчитаться, – завяжется настоящий бой.
Все это будет очень интересно смотреть потом на видео. Ведь камера, передающая изображение с соседнего участка, до сих пор не отключена. Запись убийства скопирована на флешку и спрятана в надежном месте. Хочется надеяться, скоро появятся новые незабываемые кадры…
Диана сделала еще один глоток мартини, расслабленно вздохнула: наконец-то отпустило сжимавшее все тело напряжение. Да и настроение стало повеселее.
Конечно, нынешний период – очень непростой. Но через него надо пройти, чтобы яркий литературный талант засверкал новыми гранями.
«Я уже начала описывать то, что видела, – Диана чокнулась с бутылкой и улыбнулась. – У меня получается потрясающе… Одно дело – представлять такие вещи, и совершенно другое – описывать, как острое лезвие протыкает нежную девичью шейку. Я буду писать триллер, настоящий – прекрасным литературным языком и с реальными кровавыми подробностями. Буду писать, собирать материал, опять писать…»
Где-то слева на участке раздался протяжный скрип, и Диана невольно вздрогнула, допила мартини и бросилась к окну.
Нет, ничего особенного. Старое дерево, оно всегда кряхтит и постанывает от порывов сильного ветра. А сегодня, похоже, погода портится: небо заволокли свинцовые тучи, ветер яростно терзает декоративный кустарник, посаженный вдоль газона…
«А может, все-таки пойти в милицию? – неожиданно сверкнула молнией мысль. – Конечно, я не увижу дальнейших действий убийцы. Но я ведь и так уже видела немало… И мне часто бывает очень страшно… Но… все-таки нет! Я точно знаю, что я – особенная, талантливая, сильная. Я буду играть в эту игру сама, чего бы мне это ни стоило! Она стоит свеч – я издам бестселлер, стану популярной и богатой; смогу бросить наконец этого противного Валерика, который вызывает только жалость и брезгливость, но никак не уважение…»