– Мистер Блэк, – теперь старший инспектор смотрел уже только на Грегори. – Вы лишь напрасно тратите мое время. Чем скорее я вернусь к работе, тем скорее и вы сможете вернуться в свой кабинет.
Я тоже взглянул на Грегори Блэка. Похоже, никто и никогда не осмеливался говорить с ним подобным образом еще со времен школы. Да и там тоже вряд ли. В комнате воцарилась мертвая тишина, все ждали взрыва, но его не последовало.
Впрочем, в одном Грегори был все же прав: ограничивать доступ к нашим компьютерам было просто смешно. Наша система открывала доступ к файлам тем сотрудникам компании, у которых во время отсутствия в конторе вдруг возникала необходимость срочно получить материалы на свои ноутбуки. И если кому-то из нас понадобилось, как выразился инспектор, «заразить» файлы, узнав о смерти Геба, в его распоряжении было время, практически весь уик-энд.
– Но можно хотя бы пойти и выпить по чашечке кофе? – спросила Джессика Уинтер, председатель надзорной комиссии. Помещение для ксерокопирования одновременно использовалось в качестве небольшой кухни, где можно было приготовить горячий чай или кофе.
– Да, – ответил Томлинсон, – но только не все сразу. Потому как скоро я буду вызывать на допросы. Так что уж постарайтесь быть здесь к десяти часам.
Джессика торопливо поднялась и направилась к двери. За ней потянулись с полдюжины сотрудников, в том числе и я. Похоже, никого не грела перспектива остаться в компании с разъяренным Грегори Блэком хотя бы еще на полчаса.
Ждать, когда меня вызовут на допрос, пришлось до одиннадцати утра, и, к раздражению Грегори Блэка, я был вторым в этом списке после Патрика Лайала.
Не знаю, сделал ли это инспектор нарочно, с целью еще больше досадить Грегори, но допросы проводились в его кабинете, и старший инспектор Томлинсон разместился за его столом в кожаном кресле с высокой спинкой, которое обычно заполнял своей объемистой фигурой Блэк. «Ничем хорошим это не кончится, – подумал я, – особенно когда полицейский приступит к допросу самого Грегори Блэка».
– Итак, мистер Фокстон, – начал инспектор, изучая какие-то бумаги на столе, – насколько я понимаю, вы были в субботу днем на скачках в Эйнтри, и там же, прямо на месте вас допросил один из наших коллег.
– Да, – ответил я. – Детектив Мэтьюс.
Он кивнул.
– У вас есть что добавить к уже сказанному?
– Да, есть, – ответил я. – Вчера я пытался дозвониться инспектору Мэтьюсу. Но не получилось, и я оставил ему сообщение с просьбой немедленно перезвонить мне, но он этого не сделал. Дело вот в чем.
И с этими словами я достал из кармана сложенный листок бумаги, обнаруженный в кармане пальто Геба, развернул его и положил на стол так, чтоб инспектор мог прочесть. Сам я знал эти слова уже наизусть. «ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО».
Несколько секунд он рассматривал записку, потом поднял на меня глаза.
– Где вы это нашли?
– В кармане пальто мистера Ковака. Он оставил пальто у меня в машине, когда мы приехали на скачки. Я обнаружил пальто только вчера.
Инспектор вновь принялся изучать записку, не прикасаясь к ней.
– Почерк вам знаком? – спросил он.
– Нет, – ответил я. Да и откуда? Ведь слова были выведены аккуратно, крупными печатными буквами, каждая очень четко и раздельно.
– И вы прикарманили эту записку? – Вопрос, с моей точки зрения, был чисто риторическим, ведь он сам видел, как я только что достал ее из кармана и развернул. Я промолчал.
– А вам не кажется, что это может быть уликой? – спросил он. – И присваивать такую вещь, да еще и свертывать ее таким вот образом означает одно. Это может значительно осложнить проведение экспертизы.
– Она уже лежала свернутой у него в кармане, – стал защищаться я. – И откуда мне было знать, что это, до тех пор пока я ее не развернул?
Он снова уставился на записку.
– Как думаете, что это означает?
– Понятия не имею, – ответил я. – Но, полагаю, это похоже на предупреждение.
– Предупреждение? Но почему именно предупреждение?
– Знаете, я почти всю ночь думал об этом, – ответил я. – На угрозу это не похоже. Иначе там бы было написано: «Делай, что тебе говорят», что-то в этом роде. А не «тебе следовало делать».
– Так, – произнес полицейский. – Но это еще не означает предупреждение.
– Понимаю, – сказал я. – Но я долго размышлял над этим. Допустим, вы хотите кого-то убить. Тогда вряд ли станете названивать ему по телефону и сообщать об этом, верно? Это только осложнит ситуацию, потенциальная жертва будет настороже, а следовательно, и подобраться к ней трудней. Она может даже попросить защиты у полиции. Так что убийца тут ничего не выигрывает, напротив, только теряет. И, ясное дело, не станет объявлять о своих намерениях.
– Да, смотрю, вы действительно думали, – заметил он.
– Думал, – кивнул я, – много думал. К тому же я был там, когда убили Геба. И перед тем, как грянули выстрелы, убийца не произносил этих слов: «Ты должен был сделать так-то и так-то». Напротив. Он стрелял так быстро и без всяких преамбул, что Геб умер, не успев понять, что же происходит. А это как-то не сочетается с посланием, – я сделал паузу. – Так что, думаю, то было предупреждение от кого-то другого, не от киллера. Вообще-то, если честно, на мой взгляд, записка походит скорее на извинение, а не на предупреждение.
Старший инспектор поднял на меня глаза и смотрел несколько секунд.
– Вот что, мистер Фокстон, – вымолвил он наконец, – это, знаете ли, не телевизионная драма. В реальной жизни люди не станут извиняться перед человеком, которого хотят убить.
– Так вы считаете, я ошибаюсь?
– Нет, – тихо произнес он. – Я этого не говорил. Но и то, что вы правы, тоже не говорил. Стараюсь смотреть на события непредвзято.
Но мне показалось, он все же считал, что я не прав. Затем старший инспектор встал, подошел к двери, подозвал какого-то полицейского, отдал ему записку. Тот осторожно поместил ее в прозрачный пластиковый пакет с застежкой.
– Итак, – обернулся ко мне инспектор, как только дверь за его помощником затворилась, – что вам известно о работе мистера Ковака, что могло бы помочь понять, почему его убили?
– Абсолютно ничего, – ответил я.
– Мистер Лайал сказал, что вы и мистер Ковак работали в плотной связке. – Я кивнул. – Чем именно он занимался?
– Тем же, чем и я. Работал в основном на Патрика Лайала. В качестве одного из помощников. Но были у него и свои клиенты. Он…
– Простите, – перебил меня вдруг инспектор. – Что-то я не совсем понимаю. Мистер Лайал не говорил, что мистер Ковак был его личным помощником.
– Не секретарем, нет, – сказал я. – Он помогал мониторить инвестиции клиентов мистера Лайала.