«Интересно, – подумал я, – продиктованы ли эти слова верой в мои исключительные способности или оно вызвано суровой необходимостью?»
– Спасибо, – ответил я. – Я подумаю.
– Только думай не очень долго, – сказал Патрик. – Пришла пора выбросить все эти глупости из головы и вплотную заняться работой.
– Эти, как ты выразился, «глупости» не дают мне покоя, – сказал я. – Особенно история с мошенничеством.
– С подозрением в мошенничестве, – поправил меня он. – Если хочешь знать мое мнение, ты не очень-то красиво поступил, отправившись в Оксфорд повидаться с племянником Робертса.
– Быть может, – протянул я.
– Ладно, хватит болтовни, принимайся за работу. У меня тоже дел полно.
Я поднялся и пошел к себе в кабинет.
Меня сильно беспокоил тот факт, что Патрик и Джессика как-то слишком легкомысленно относятся к столь серьезной ситуации.
Геб имел доступ к файлам, и его убили.
Шеннингтон и его головорезы больше знали о моих передвижениях, чем кто бы то ни было, и информацию эту можно было получить только от человека из фирмы.
Что-то здесь не так. Я почувствовал это, потому что волоски на шее и руках встали дыбом. Что-то определенно не так. Очень плохо…
Я достал из ящика стола листок бумаги и скопировал на него записку, найденную в кармане пальто Геба.
«ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО»
Я переписал ее печатными буквами черной шариковой ручкой, чтоб выглядела идентичной оригиналу.
Затем, взяв записку и мобильный телефон, вышел в коридор. Зашел в кабинет к Патрику, плотно притворил за собой дверь.
– Да? – немного удивленный моим неожиданным появлением, спросил он.
Я стоял перед его столом, глядя на него сверху вниз с таким видом, точно впервые как следует разглядел.
– Что ты велел сделать Гебу? – тихо спросил я.
– Ты это о чем? – с усмешкой спросил он.
– Ты написал, что он должен был делать, что ему сказано, – ответил я.
И выложил записку на стол прямо перед ним.
– Так что ты велел делать Гебу?
– Николас, – немного нервно начал он и поднял на меня глаза. – Я не понимаю, о чем ты.
– Прекрасно понимаешь, – угрожающим тоном заметил я. – Ведь это все ты, а не Грегори! Ты изобрел эту мошенническую схему, ты нашел Шеннингтона, готового выдать из семейного трастового фонда пять миллионов фунтов, ты позаботился о том, чтоб все осталось шито-крыто!
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, Николас, – повторил он. Но глаза его выдавали – он все понимал.
– И это ты организовал убийство Геба, – сказал я. – И даже посмел написать ему эту записку, нечто вроде извинения или оправдания. Все любили Геба, в том числе и ты. Но он все равно должен был умереть, ведь так? Потому что имел доступ к файлу Робертсов и сообразил, что происходит. И что сделал ты? Предложил ему долю? Попытался купить его молчание? Но Геб все равно ничего бы этого не принял, верно? Он собирался обратиться к властям. А потому должен был умереть!
Патрик сидел, откинувшись на спинку кресла. Сидел и молча смотрел на меня.
– Ты и меня тоже пытался убить, – продолжил я. – Послал того типа с пистолетом к моему дому в Финчли, и когда не получилось, послал его же к дому моей матери, пристрелить меня уже там.
Он продолжал смотреть на меня через очки с толстыми линзами.
– Но и там тоже не получилось, – сказал я. – И тогда ты решил пригласить меня сюда в понедельник, на встречу с тобой и Грегори. – Я усмехнулся. – Точнее, на встречу со смертью. Но я не пришел, хоть ты и очень старался уговорить меня. А потом я увидел тебя в поезде. И ты сказал: «Поехали ко мне домой, прямо сейчас, там все и решим». И если б я принял приглашение, меня бы уже не было в живых, верно? – Я сделал паузу, посмотрел на него. Патрик по-прежнему молчал. – А потом вдруг Шеннингтон передумал, согласился поговорить со мной, пригласил к себе в ложу на скачках. И все это с одной целью – завершить начатое.
– Николас… – Патрик наконец обрел дар речи. – Что за чушь ты несешь?
– Никакая это не чушь! – отрезал я. – Я ведь не говорил тебе, что ездил в Оксфорд, встретиться с племянником мистера Робертса. Вообще-то, я специально не сказал тебе об этом, чтоб никто не узнал о моих перемещениях. Я ведь только что сказал тебе, что говорил с ним. Но мы могли поговорить и по телефону. Это ведь Шеннингтон рассказал тебе, что я ездил в Оксфорд и встречался с его сыном, верно? И ты только что проболтался.
– У тебя нет никаких доказательств. – Он решил сменить тему.
– Разве тебе не известно, что с бумаги можно снять отпечатки пальцев? – спросил я и осторожно приподнял копию записки за уголок.
Откуда ему было знать, что оригинал уже проверили в криминалистической лаборатории полиции Мерсесайда и что на нем были обнаружены только мои и Геба отпечатки пальцев.
Он немного сгорбился и смотрел в стол.
– Так о чем именно сожалел Геб? – спросил я.
– Он сказал, что сожалеет о том, что узнал все это, – вздохнув, ответил Патрик. – Я проявил непростительную небрежность. Сглупил, оставил документ у ксерокса. Геб его там и нашел.
– И что же ты велел ему сделать? – вот уже в третий раз спросил его я.
– Принять то, что ему предлагают, – ответил Патрик и поднял на меня глаза. – Но он вдруг захотел больше. Гораздо больше. Слишком много. Не по чину.
Очевидно, что и Геб был далеко не святым.
– И ты решил его убить.
Он кивнул.
– Геб оказался набитым дураком, – злобно пробормотал он. – Мог бы принять мое предложение. Очень щедрое предложение. И ты можешь получить столько же. Миллион евро.
– Меня от тебя тошнит, – сказал я.
– Два миллиона, – быстро сказал он. – Я сделаю тебя богачом.
– Деньги, омытые кровью, – пробормотал я. – Значит, такова сегодня цена за сокрытие мошенничества и убийства?
– Послушай, – начал он. – Мне страшно жаль, что так вышло с Гебом. Я любил этого парня, был категорически против его убийства. Но они не послушали. Настояли.
– Они? – спросил я. – Не иначе как Юрий Джорам и Димитр Петров?
У него даже челюсть отвалилась.
– Да, да, – кивнул я. – Полиция знает о Джораме и Петрове, это я им рассказал. Я им все рассказал.
– Ах ты мразь! – с ненавистью воскликнул он. – Жаль, что Петров не пристрелил тебя тогда вместе с Коваком!
Все это время я держал мобильник в левой руке. Это был один из новомодных навороченных смартфонов, в многочисленные функции которого входила и диктофонная запись.