– Глупо... как глупо...
Случившееся походило на дикий, идиотский розыгрыш. Хозяин мастерской вот-вот встанет, лукаво подмигнет ей и расхохочется, довольный произведенным впечатлением. Но тот не вставал.
Глория старалась не поворачиваться в сторону страшного дивана с застывшим на нем телом, не думать, что находится один на один с покойником. Как врач она констатировала смерть Агафона, а как человек... продолжала ощущать его присутствие. Он будто бы смотрел на нее и потешался над ее страхом. Она все еще оставалась его пленницей. Даже мертвый, он сохранял власть над ней...
Колбин торопливо жевал бутерброд, запивая сваренным секретаршей кофе.
– Отвратительное пойло, – кривился он. – Надо гнать эту девицу! Купил отличные зерна, дорогую кофеварку, а она умудряется все испортить.
У него было скверно на душе. Доходный проект пущен насмарку, дела стоят. Зебрович из-за жены как будто слегка тронулся умом. Ходит сам не свой, глаза воспаленные, мутные... Но в милицию идти категорически отказывается.
«Подождем еще сутки! Глория жива... я чувствую... Главное – не погубить ее!»
«Жива, жива, – кивал заместитель скрепя сердце. – А что, если мы время упустим?»
«Это моя жена! Мне и решать!»
Кто бы стал спорить? Колбин с утра вызвал Лаврова для доклада. Тот ничем не порадовал.
– Все, Петр Ильич! Тупик...
– Спекся, Рома?
– Выше головы не прыгнешь... Надо спецов привлекать. Пока не поздно.
Колбин постукивал пальцами по столу, ощущая во рту неприятную горечь. То ли печень разыгралась, то ли кофейные зерна оказались пережаренными... Тьфу! День сегодня не заладился.
У начальника охраны запищал в кармане сотовый.
– Извините... – Лавров встал и отошел к окну. – Что?.. Как уехал? Куда?.. О, черт!.. После чего?.. Ему позвонили?.. Не знаешь?.. Дармоеды! – выругался он, ловя себя на том, что подражает боссу. – Кретины!
– Кто уехал? Анатолий?! Куда?
«На кудыкину гору!» – мысленно ответил он Колбину. А вслух произнес:
– Я побежал, Петр Ильич... Надо его догнать. Мало ли что ему в голову взбредет? Мои парни думают, ему позвонили насчет жены. Он сорвался, сел в машину и был таков! Приказал за ним не следить.
– И твои ослы послушались? Зебрович наверняка хлебнул виски... он же не просыхает!
– Люди устали, – разозлился Роман. – У всех нервы! Все не железные, между прочим...
Он махнул рукой и вышел, хлопнув дверью.
* * *
В мастерской не оказалось никаких других часов, кроме песочных. Глория прикинула, что они рассчитаны минут на десять... Она сидела в кресле с такой же бархатной обивкой, как и диван, поджав ноги и трясясь в ознобе. Мертвец остывал, а она не могла выйти из этого ужасного склепа! Окон в цокольном этаже сделать не потрудились, дверь оставалось запертой. Санта как сквозь землю провалился...
Глория не могла вспомнить, закрывал ли Агафон замок после того, как впустил ее в святая святых своего жилища. И куда дел ключи. У нее не хватало духу подойти к покойнику и обшарить его карманы.
– Господи... – молилась она, взывая к неведомым высшим силам. Ибо никакие другие не вызволили бы ее из ловушки, куда она угодила по собственной глупости. – Господи! Спаси и сохрани...
У нее стучали зубы, а подмышки взмокли от холодного пота. Она машинально переворачивала часы, когда песок полностью пересыпался из колбы в колбу. Сколько раз она так делала? Бог весть...
Наконец она пересилила себя, встала и на дрожащих ногах приблизилась к дивану. Карлик лежал все в той же позе – вытянувшись на спине, глаза у него были закрыты, левая рука свисала до пола. Глория сглотнула: горло сжимал спазм. Только бы не упасть в обморок...
«Как тебе не стыдно, – корила она себя. – Ты же врач! Смерть не должна пугать тебя. То, что перед тобой, – всего лишь безжизненное тело. Вспомни, сколько раз ты видела такие же тела, когда училась в медицинском! Тогда многие завидовали твоей выдержке и хладнокровию...»
Едва дыша, Глория проверила карманы брюк карлика: пусто... Его странная блуза с широкими, собранными на запястьях рукавами вовсе не имела карманов. Никакой цепочки на шее, никакого пояса со связкой ключей... В какой-то момент ей показалось, что мертвец пошевелил пальцами. Она с криком отскочила назад. Лампы мигнули, и свет стал слабее. Вероятно, упало напряжение.
«А вдруг по какой-нибудь причине отключится электричество, и я останусь в кромешной тьме... рядом со страшным телом?» Эта мысль привела ее в неописуемый ужас.
– Я здесь с ума сойду! – завопила Глория. – Эй! Санта-а! Санта! Выпусти меня отсюда!
Ее вопли отражались от глухих толстых стен, не проникая наружу. «Тролль» был прав. Ее никто не услышит... И через некоторое время в мастерской найдут уже два мертвых тела. Женское и мужское. Глория представила недоумение человека, заставшего подобную картину. Он сломает себе голову, пытаясь понять, что здесь произошло.
– Санта! – изо всех сил крикнула она. – Санта! Да где же ты запропастился?!
Голос охрип, сбитые руки саднили, затылок раскалывался от боли.
В дверях что-то щелкнуло, грохнуло, и они со стуком распахнулись. На пороге стоял седовласый великан собственной персоной.
– Санта-а... – простонала Глория, оседая на пол. – Где же ты был так долго?.. Где ты был?..
Она плакала, размазывая по лицу слезы не то радости, не то безысходности. Сейчас она не думала, как поведет себя слуга, когда поймет, что лишился хозяина. Сейчас Глория испытывала облегчение, что она больше не одна в этой жуткой мастерской...
Санта пока не видел лежащего на диване тела и растерянно моргал.
– Где ты был? – повторяла Глория, будто ее заклинило. – Где ты был?
– Ездил за продуктами.
Глаза великана бегали по комнате в поисках хозяина. Наконец он увидел, издал нечленораздельный звук, похожий на бульканье, и кинулся к дивану. Рухнул на колени, приложил ухо к груди карлика и застыл... Глории казалось, что она слышит шорох песчинок, пересыпающихся в часах, такая повисла тишина.
– Он... не дышит... – Санта обернулся к ней с гримасой безмерного страдания, исказившей его лицо. – Он не дышит! И сердце не бьется! Что ты... что ты с ним... сделала?
– Это не я! Не я! Санта! Клянусь... всем, чем хочешь!
– Что ты с ним сделала?
– Это не я! Он сам! Сам... ему стало плохо... сердце, наверное. Приступ! Я врач, Санта! Я хотела ему помочь... Но здесь не оказалось лекарств! А выйти я не могла... Телефона тоже не оказалось! У вас вообще есть телефон?
Глаза великана наливались слезами и кровью. Он смотрел на женщину, как на пустое место. Он не понимал, о чем она говорит.