— Да, госпожа.
— Что же, будь по-твоему, — разрешила Эльф. День близился к вечеру, и снег наконец унялся. Эльф попросила нагреть воды, намереваясь принять ванну. Прошлым вечером она слишком устала, чтобы мыться.
— Господину тоже нужно бы искупаться, — заметила Аида. — Ему подобает войти в воду первым, а ты должна вымыть его.
— Я?! — с ужасом воскликнула Эльф.
— Конечно, леди, такова обязанность жены. Кому еще это сделать? — возмутилась Аида.
— Но я никогда не мыла мужчину, — нервно запротестовала Эльф. — Почему бы ему не вымыться самому?
— Госпожа! — ахнула Аида.
— Я в жизни не видела голого мужчину, — откровенно объяснила Эльф.
Вилла хихикнула, и Аида опалила ее свирепым взором.
— Если хоть слово, единственное слово, выйдет за пределы этой спальни, я собственноручно отрежу твой болтливый язык, девчонка! Тебе ясно?
Вилла, побледнев, кивнула.
— Вот и прекрасно! — воскликнула Аида.
— А я понятия не имела, что жена должна купать мужа, — пролепетала Эльф.
— А иногда и гостей, — добавила Аида. Теперь побелела Эльф.
— Вилла, — приказала Аида, — немедленно иди к Седрику и передай, что госпожа велела вытащить из кладовки чан и наполнить его горячей водой. Потом принеси из бельевой полотно и мыло.
После ухода девушки Аида обратилась к хозяйке:
— Знаю, что ты никогда не была наедине с голым мужчиной, но теперь ты замужняя женщина. Поверь, детка, в этом нет ничего ужасного. Я помогу тебе, подскажу, что ты должна делать. Господин останется доволен. Теперь нужно сказать Седрику, чтобы подавали ужин. Вода нагреется как раз к тому времени, как вы встанете из-за стола. Мы поставим чан прямо здесь, у очага, а потом все вынесем.
Эльф последовала совету Айды. Столы в зале накрыли. Мужчины ели с завидным аппетитом.
Она сама попробовала тушеной оленины, подбирая винный соус хлебом, и, встав из-за стола, сказала мужу о ванне. Лицо Ранульфа осветилось улыбкой.
— Чудесно! Я весь пропах конским потом еще с дороги. В отличие от многих я люблю чистоту. — И, блеснув глазами, прошептал:
— Ты вымоешь меня, жена?
Эльф кивнула:
— Правда, я не умею, но Аида обещала подсказать, что делать. До сих пор я ничего подобного не делала. Этому в монастыре не обучают.
Эльф, несмотря на то что нервничала, все же пыталась сохранять присутствие духа.
— Надеюсь, я окажусь способной ученицей, — пошутила она.
Вместо ответа он снова взял се за руку и принялся игриво покусывать пальцы.
— Я тоже, малышка.
— Чем тебя так привлекают мои пальцы? — удивилась она, но на этот раз не отстранилась.
— Ты восхитительна, Элинор. Я понял это с самого первого взгляда.
— Но тогда я была в одеянии послушницы, — возразила она.
— Однако это не мешало мужчинам думать, что ты самая прелестная малышка на свете, — откровенно признался он. — Я еще подумал, как несправедливо, что ты должна до конца дней своих остаться девственной.
— Я считала, что такова моя участь, — столь же честно призналась Эльф.
Ранульф склонил к ней голову и тихо пообещал:
— Настанет ночь, Элинор, когда я возьму тебя, и только тогда ты поймешь, как я был прав. Ты предназначена не для монастыря, а для моей постели и моего сердца.
Он поцеловал ее ладонь. Эльф поспешно вскочила, боясь, что кто-то заметит, как горят ее щеки.
— Пойдем, Ранульф, позволь мне вымыть тебя. И, доверчиво сжав его ладонь, повела в хозяйские покои, где перед очагом стоял огромный чан. Аида уже ждала их, повязав передник вокруг располневшей талии.
— Садитесь, господин, я сниму ваши сапоги. Госпожа, конечно, уже успела сказать, что я помогу наставить ее в искусстве мытья, поскольку в монастыре ничем подобным не занимались.
Она ловко стащила с него сапоги и шоссы. Ранульф встал, и Аида сняла котту, обе туники и подштанники, так что он остался в доходившей до колен камизе с разрезами по бокам и вопросительно взглянул на старушку. Та понимающе кивнула и, вручив Вилле охапку одежды, приказала:
— Ну-ка, девчонка, присмотри, чтобы сапоги начистили, котту вытряхнули, а шоссы и подштанники выстирали и высушили к утру. Ты слишком молода для такого зрелища, — лукаво прокудахтала она, — так что беги отсюда. Госпожа, сними с мужа камизу и возьми щетку.
Она выхватила у хозяина камизу и вручила Эльф, а Ранульф тем временем забрался в чан так быстро, что жена не успела узреть почти ничего нескромного.
— Черт побери! — внезапно завопил Ранульф. — Да ты что, старуха, решила сварить меня заживо?!
— Госпожа должна купаться после вас, — пояснила Аида, — и если сделать воду похолоднее, к тому времени она окончательно остынет. Кроме того, у мужчин шкура толще, чем у женщин. Ну же, госпожа, намыльте щетку. Мыло в этом кувшине.
Ранульф встал, и женщины принялись скрести его щетками. Эльф деликатно отвела глаза, когда он взобрался на табурет, стоявший в чане, чтобы она могла вымыть его ноги. Ранульф улыбнулся Аиде. Настанет время, когда жена не будет его стесняться, и, кроме того, чан достаточно велик для двоих. Он мечтал о том дне, когда они будут мыться вместе, и при мысли об этом ощутил непреодолимое желание. Плоть его восстала, и старуха, заметив это, заговорщически подмигнула. В глазах ее заплясали веселые искорки. Стиснув зубы, Ранульф пытался припомнить подробности последнего турнира, устроенного королем, который, несмотря на возражения церковников, привез эту забаву в Англию. Мгновенно заныли старые раны, но цель была достигнута: похоть покорно утихомирилась.
— Госпожа, — потребовала Аида, — промой мужу волосы, только сначала вычеши гнид.
— У меня нет вшей, — возмутился Ранульф. — Я содержу себя в чистоте, старуха.
Аида взъерошила узловатыми пальцами его волосы и, ничего не найдя, была вынуждена признать:
— Он не лжет, госпожа.
Эльф хихикнула.
Глядя на нее, Ранульф тоже рассмеялся:
— Король мог бы не посылать меня в Эшлин. У тебя уже есть свой дракон-защитник.
— Если бы он не послал вас, — нашлась Аида, — эта прелестная девушка посвятила бы себя Богу. Нам всем повезло, но особенно вам, господин.
Эльф, улыбаясь, намылила его волосы и хорошенько промыла; именно это она часто делала по поручению сестры Катберт, помогая младшим воспитанницам.
— Ну вот, — вымолвила она, толкая его с головой под воду, — все в порядке.
— Теперь возьми полотно и заверни его, госпожа, — наставляла Аида, когда Ранульф поднялся из воды. — Посади мужа у огня и хорошенько оботри, пока я достану чистую камизу. Потом, господин, немедленно в постель, пока не простудились.