Аллегра тоже засмеялась:
— Я не видела его два месяца, но ты права, он и в самом деле похож на папу. Как две капли воды.
— Они так счастливы, — заметила Сирена, — особенно сейчас, когда вместе создали новое маленькое существо. Плоть от их плоти. Это правда, мы с Оки чувствовали то же самое.
— Знаешь, сегодня я ощутила, как он шевелится, — призналась Аллегра. — Ты была права, это похоже на трепет крыльев множества бабочек.
— Ничего, скоро тебе покажется, что у тебя в животе бьет копытом лошадь, требуя выпустить ее на волю. Именно так было со мной. Но я хочу еще одного ребенка.
Настала осень, и Аллегра с каждым днем все больше округлялась. Она стала куда грузнее Онор и даже леди Морган, но чувствовала себя неплохо. Двадцать восьмого ноября, чуть раньше, чем ожидалось, у герцогини Седжуик начались схватки. Герцог немедленно послал за доктором Тэтчером.
Глядя на себя в огромное, до полу, зеркало, Аллегра вздохнула.
— Я выгляжу совсем как одна из твоих кобыл, которая вот-вот ожеребится. Признаюсь, что рада избавиться от этого невероятного бремени. Последние недели были ужасны. Почему женщины, вместо того чтобы трещать о восторгах материнства, не предупреждают об этом? Пока я не нахожу ничего приятного в своем состоянии.
Она поморщилась, когда волна боли прокатилась по телу, едва не согнув ее, что было удивительно при размерах ее живота.
— Мне бы тоже не мешало поскорее освободиться, — вздохнула Онор, оглядывая собственное чрево.
В родильную комнату принесли груду чистого белья. В камине грелись котелки с водой. Колыбель, переходившая из поколения в поколение, устланная атласом и кружевами, дожидалась будущего обитателя. Рядом лежали свивальники. В стороне стоял тазик, где предстояло искупать младенца. Все было готово к появлению на свет нового Седжуика.
— О-о-о! — застонала Аллегра, снова корчась от боли. — Черт возьми! Почему мне так плохо, доктор Тэтчер?
— Такова женская доля, ваша светлость, — пояснил тот.
— В жизни не слышала ответа глупее! — фыркнула Аллегра.
Доктор даже растерялся от такой дерзости. Он привык, что роженицы либо горько рыдают, либо проклинают своих мужей. Попадались и такие, которые несли свой крест с достоинством и стоицизмом.
— Насколько я понимаю, доктор, моя жена желает более осмысленного ответа на свой вопрос, — вмешался герцог, кусая губы, чтобы не рассмеяться.
— Разумеется, — подтвердила Аллегра. — Что вызывает столь неприятные ощущения? С ребенком все в порядке?
— Боль, ваша светлость, это следствие спазмов, выталкивающих ребенка наружу. Так называемые схватки помогают продвигать новорожденного ниже по родовым путям. Если не сможете терпеть, я рекомендую настойку опия.
— Но она и ребенка одурманит? — догадалась Аллегра.
— В общем, да, но…
Аллегра не дала ему договорить.
— Я все вынесу. О, ад и проклятие! — прохрипела она.
Куинтон Хантер наконец не выдержал и рассмеялся.
— Убирайся! — завопила Аллегра. — Это ты во всем виноват — и еще будешь завывать, как гиена, потешаясь над моими несчастьями! Тебя позовут, когда родится ребенок! Вон отсюда!
— Герцогиня, смиренно прошу прощения, но позвольте мне остаться, — выдавил он, задыхаясь от смеха.
— Нет! — неумолимо отрезала она. — Вы изгнаны, сэр, и возьмите с собой бедняжку Онор. Не стоит ей смотреть на такое в ее положении.
Онор, не споря с хозяйкой, послушно потрусила вслед за господином.
— Я подожду в гостиной, миледи, — пробормотала она.
— Успокойтесь, миледи, — уговаривала экономка, миссис Крофт. — Что эти мужчины понимают? Не бойтесь. Все скоро кончится.
— Сомневаюсь, — пропыхтела Аллегра сквозь стиснутые зубы.
И в самом деле, прошло несколько часов, прежде чем показалась головка младенца. Врач радостно уведомил герцогиню, что ее мучения продлятся недолго. Через несколько минут выскользнули головка, плечики, а за ними и все маленькое тельце. Доктор Тэтчер тихо вскрикнул:
— Черт возьми, да что же это?!
— Ну и ну, благослови меня, Господи! — ахнула миссис Крофт, увидев, что крохотная ручонка вцепилась в ножку новорожденного.
— Прочь с дороги, женщина! — проревел доктор. — Возьмите младенца, пока я приму второго!
— Второго? — воскликнула Аллегра. — Что значит «второго»?!
Миссис Крофт подхватила ребенка, оказавшегося девочкой, и поспешила к столу, чтобы ее обтереть. Крошка сердито орала, пока с нее смывали кровь, смазывали теплым маслом и осторожно заворачивали в свивальник.
— Мне нужен еще один, — бросила экономка ошарашенной горничной и, видя, что толку не добиться, сунула ей малышку. — Я сама возьму. Немедленно положи ее светлость в колыбель, деревенщина!
— Сюда, женщина, вот-вот появится второй! — крикнул доктор.
Миссис Крофт буквально перелетела через комнату, схватив на ходу простыню. Расстелив ее на столе, она приказала горничной:
— Еще воды, Мэри, и не мешкай!
Она подбежала к роженице, и ее лицо озарилось счастливой улыбкой.
— Ах, вот и его светлость! Какой красавчик!
— Их двое? — пролепетала Аллегра. — У меня двое детей?
— Первая — дочь, ваше сиятельство, — сообщил доктор, — а теперь и сын. Только прислушайтесь к этому гаму!
Аллегра, не в силах совладать с собой, разразилась слезами.
— Позвольте мне увидеть моих крошек, — взмолилась она. — Дайте мне малышей!
— Подождите, пока не выйдет послед, — убеждал доктор. — Потом получите своих детей. Всего несколько минут. У нас осталось еще одно дельце.
Аллегра почти не заметила, как вышел послед и как доктор с горничной обтирали ее водой. Она напряженно прислушивалась к натужным воплям, звучавшим в ее ушах музыкой.
Наконец ей на руки положили новорожденных. Невыразимое чувство охватило Аллегру при виде крохотных красных сморщенных физиономий. По ее щекам покатились слезы счастья. Но тут дверь спальни распахнулась, и в комнату влетел герцог. Он подбежал к жене и, увидев детей, ошеломленно застыл.
— Двое? У нас двойня?
— Двойня, — улыбнулась жена.
— Мальчики?!
— Чарлз, — сообщила Аллегра, чуть приподняв правую руку, — и Ванесса. Мне хотелось бы назвать их в честь твоих родителей, любимый, — с твоего разрешения, конечно. Ну разве не удивительно, дорогой Куинтон? Мы одним ударом превзошли всех. Оки и Сирену. Маркуса и Юнис. Дри, Кэролайн и папу с мачехой.
— Почему бы и нет? — усмехнулся он. — Разве ты не дочь самого богатого человека в стране?
— И разве ты не герцог самых благородных кровей в Англии? — вторила мужу Аллегра.