– Джейкоб, – взмолился Бланделл. – Ради всего святого, верни его обратно, если можешь. Он же.., он там умирает!
Гамильтон отвернулся, сжал губы так, что они у него побелели. Бланделл и сам понимал, что просьба невыполнима.
– Марк, – проговорил Уиллкс тихо-тихо – прежде он никогда так не разговаривал. – Марк, он, может быть, и сам вернулся. В свое тело. Но нам не узнать, так это или нет, если мы не восстановим нормальное питание за три минуты.
– Если мы сможем восстановить, – прошептал Бланделл.
– Мы можем его уменьшить.
– Треклятая машина сама себя поджаривает! Она дымится – посмотри!
– Марк!
Бланделл обернулся и посмотрел на старика. Щеки Уиллкса стали белее снега.
– Марк, мы не можем остановиться посередине. Ты это отлично знаешь!
Бланделл кивнул, уставился на пульт. Перебор в потреблении тока составлял уже сто пятьдесят один процент, но больше не увеличивался. В какой-то миг чипы сами начнут поджариваться. Однако эта точка располагалась выше теперешнего показателя питания, «Если только показатель снова не подскочит, – в отчаянии думал Бланделл, сжав кулаки. – Как тихо. Ни тебе машины времени, ни Раундхейвена. Ни уличного движения. Нирри М-5, вообще ничего. Неужели все действительно так худо? Но, о Господи, что же она натворила?»
– Сожмите поле, – умоляюще проговорил Гамильтон. – Если можете.
– Радиус – ноль, – отозвался Уиллкс. – Большего нам не добиться. Жизнь нашего» юного коммандос целиком и полностью в руках волновых уравнений Шредингера. Будем надеяться, что старик знал, что делал, когда составлял их.
Еще три минуты все стояли, не шевелясь, и смотрели на «пончик». Голубоватое свечение мало-помалу пошло на убыль.
Питер проводил глазами поспешившего на кухню юношу. «Не туда ли умчалась и эта рыжеволосая девица? – подумал он, но тут же отбросил эту мысль. – Я здесь для того, чтобы изловить террористку, а не для того, чтобы влезать в любовные истории мальчика, умершего пятнадцать сотен лет назад».
«Моргауза…» Питер быстро проиграл в уме эпос Томаса Мэлори. Королева Маргауза, которая спала с Артуром и родила Мордреда, ублюдка, который впоследствии убил Артура и уничтожил Камелот.
Он шал за амазонкой к покоям Моргаузы, готовясь встретиться с падшей королевой спокойно и хладнокровно. Чувствовал он себя, однако, далеко не спокойно. Она в его списке подозреваемых значилась в самом начале в отличие от Гиневры. Судя по легенде, Маргауза обладала как раз теми чертами характера, которые подошли бы и Селли Корвин.
Да и потом с каждым новым знакомством вероятность того, что он совершит роковую ошибку и его сочтут клеветником и самозванцем, возрастала. «Сколько всего нужно помнить, – думал Питер, – и как легко все испортить – легче и не бывает».
Высоченная деваха-воин увела его из триклиния, провела по вычищенному до блеска внутреннему дворику с пожухлой травой, вереском и рощицей осин в самой середине. Дрожащие листья осин уже начинали краснеть. Амазонка шагала напрямик, по стриженым газонам, хотя по дворику вела мощенная булыжником дорожка. Вскоре они с Питером оказались в арочном переходе, своды которого подпирало несколько декоративных мраморных колонн. Переход вел к трехэтажной пристройке. Стены внутри, как и других крыльях дворца, оказались покрытыми белой штукатуркой, на которой кое-где пестрела яркая мозаика или красовались фрески.
Покои Моргаузы располагались на нижнем этаже и охранялись устрашающего вида амазонками. Питер незаметно улыбнулся, гадая, какую часть своей жизни отстаивала Моргауза, и что она пыталась доказать. «Любую из них я бы завалил за двадцать секунд, – подумал он. – Лучше бы выставила отряд легионеров, честное слово».
Моргауза восседала на плетеном стуле с высокой спинкой в окружении нескольких обнаженных женщин. Те, склонив головы, стояли на коленях. На Питера королева взирала, словно богиня, к которой приближался ее верховный жрец. Ее волосы, цвета «соль с перцем», свисали на грудь десятками отдельных, похожих на змей прядок. Прической королева на полторы тысячи лет опередила свое, время. На сооружение такого куафюра наверняка уходил не один час.
«С ней будет просто, – решил Питер. – Пожалуй, мне удастся ее очаровать и польстить ей». Сделать это стоило. Ее сынок Мордред – вполне подходящая мишень для внедрения ирландской террористки. Питер решил, что и с мамаши, и с сынка нужно будет глаз не спускать.
Но понял он и другое: что сейчас не спускает глаз с обнаженных дамочек.., рабыни, что ли? Дабы взгляд его не блуждал, он устремил его на лицо королевы.
– Рада видеть тебя, благородный Ланселот, – приветствовала Питера королева, и чуть саркастичная улыбка как-то сразу понизила температуру предстоящей беседы.
– Рад видеть тебя, – эхом отозвался Питер. – Женщина сказала мне, что ты желаешь поговорить со мной. Губы Моргаузы дрогнули, но она не улыбалась.
– С тех пор, как сегодня вечером взошла луна, твой выговор изменился, – отметила она. – Вероятно, твое sensus следует твоему cogitatio?
«Cogitatio»? To есть мышление? A «sensus» – что значит?
– Соображаю я нынче плохо, королева Марг… Моргауза, – поправился Питер и мысленно выругал себя, велев выучить наизусть все здешние имена. Руководствоваться книгами Мэлори в качестве туристического справочника оказалось делом ненадежным.
– Не стал ли ты соображать лучше из-за того, что задумался о предстоящем поединке с Кугой из Уэссекса?
– Пожалуй. Уверен, я смогу одолеть его. Я слыхал, что он…
Моргауза небрежно махнула рукой и не дала Питеру договорить.
– Меня нисколько не интересуют твои стратегия и тактика, Ланселот, я тебе и раньше об этом говорила. Ты лучше подумай о ставках и последствиях. Надеюсь, ты не настолько туп, чтобы замышлять убийство этого вонючего сакса?
«Наплюй на эту сучку, заколи свинью!» – приказал грубый голос Ланселота в сознании у Питера. Голос прозвучал так ясно, что Питер чуть не обернулся посмотреть, кто это сказал. Питер отвлекся: ему пришлось несколько секунд потратить на то, чтобы утихомирить разбушевавшегося Ланселота, и потому он пропустил следующую фразу королевы.
– Ты меня слушаешь или нет, сикамбрийская деревенщина? Я приказываю тебе: оставить Кугу в живых! Не убивай его, понял?
Питер вздрогнул, припомнив о предупреждении, – А почему нет? Что такого, если он подохнет? У Моргаузы стали такие глаза, словно ее собеседник только что нагло помочился в корзинку для пикника.
– Ланселот, Ланселот, сколько же раз я должна тебе повторять: Куга – посланник Кадвина, он пользуется римским правом свободного перемещения, а также находится под защитой наших законов гостеприимства. И как ты думаешь – если ты умеешь думать, – что случится, если ты заколешь его прямо во внутреннем дворе нашего замка?