Быть может, Артус просто хочет избавиться от Ланселота? Питер остановился, оглянулся на стадион, обвел глазами виллу. Сквозь колоннаду проглядывал внутренний двор, был виден фонтан. Холодный ветер тоскливо завывал между колоннами и в арках. Питер поежился и сложил руки на груди.
«А разве так уж невероятно, – подумал Питер, – что Селли – это сам Артус? Если так, то как бы она поступила? Совершила бы самоубийство, чтобы лишить Англию величайшего из легендарных королей?»
Кто же он, это странный «Артус», и что случится в отсутствие Ланселота из Лангедока?
Корс Кант тайком шел за Анлоддой к Каэр Камланну. Она прошла вдоль колоннады, срезала путь, пройдя через изгородь из кустов к главному зданию. Немного не дойдя до входа во дворец. Корс Кант заметил центуриона Какамври. Тот что-то очень серьезно обсуждал со своим братцем, воином из третьего легиона. Корс Кант помнил, что Какамври пообещал ему взбучку, поэтому поспешно присоединился к кучке принцев-заложников, сынков окрестных вождей.
Те шли по двору, смеясь и передразнивая побежденного Кугу, и направляясь к триклинию. Корс Кант отстал от Анлодды. Вышивальщица прошествовала мимо Какамври, даже не глянув в его сторону.
Корс Кант отстал от принцев прежде, чем те вошли в виллу. Но тут какой-то эйр ухватил его за рукав и спросил по-эйрски, не прибыл ли еще Лири.
– Нет, – изумленно отозвался Корс Кант. – Я его не видел.
Затем он вырвался и бросился к боковой двери, ведущей к жилым покоям.
Лири? Король Эйра Лири должен прибыть в Камланн? Корс Кант, совершенно обескураженный, поплелся вверх по лестнице. Что же они такого могли замышлять – Артус, Меровий и Лири, самый жесточайший ненавистник всего римского в Британии?
Корс Кант оторвался от перил и на цыпочках пошел к покоям принцессы Гвинифры, где надеялся найти свою воительницу-принцессу-вышивальщицу-волшебницу.
И тут он понял, что в коридоре есть еще кто-то, кроме него. Корс Кант нырнул в нишу, вовсе не желая, чтобы кто-то застал его здесь. Этим кто-то оказался грубиян Бедивир, подручный Кея. Бедивир воровато оглянулся на лестницу и нырнул в комнату Ланселота. Героя Камланна либо не было дома, либо он был против обыкновения молчалив.
Корс Кант ждал. Он успел медленно досчитать до ста, Бедивир вышел из комнаты Ланселота и нарочито спокойно и даже небрежно зашагал к лестнице. Спускался он, перепрыгивая сразу через три ступеньки.
Бард на миг оторопел. В конце концов верность Артусу требовала, чтобы он немедленно разобрался, в чем дело, учитывая странное поведение Ланселота в последние дни. С какой бы стати Бедивиру заглядывать в покои Ланселота, когда того там явно не было?
С другой стороны, Ланселот бы не задумываясь прикончил Корса Канта на месте, застань его у себя. Несколько минут постояв в нерешительности, бард рванул к занавесу, загораживавшему вход в комнату Ланселота, пугливо оглянулся, вдохнул поглубже и заглянул за занавес.
Он чуть не ослеп от яркого солнца, заливавшего комнату. Бард долго моргал, но наконец его глаза привыкли к ослепительному свету. Поначалу тесная комнатушка показалась юноше точно такой же, как вчера, когда он торчал тут у Ланселота, который заставлял его в муках переводить исковерканные латинские фразы. Корс Кант стоял посреди комнаты, тупо озираясь по сторонам и в страхе прислушиваясь – не поднимается ли кто по лестнице.
Как консул Ланселот имел возможность избрать себе покои попросторнее. Но он отвергал роскошь как таковую, презирал ковры и удобную мебель. Воины боготворили его за этот аскетизм, а он управлял ими, как хорошо смазанной колесницей.
Он немилосердно терзал воинов во время учений, но что удивительно – они обожали его. У Артуса было еще пятеро полководцев, двое из них – легаты, и их почитали все жители Британии. Но никто из них не мог добиться такой преданности от своих воинов, как Ланселот.
Мирддин рассказывал Корсу Канту, что как-то раз Ланселоту выпало столкнуться в бою с эйрским войском, намного превосходящим числом его силы. Герой выехал вперед один и дал знак, что желает говорить с королем.
Войска встретились на берегу озера. Ланселот не произнес ни единого слова. Он просто знаком подозвал к себе командира небольшого отряда легионеров и указал на озеро.
Легионеры без слов вошли в озеро – со щитами, копьями, в доспехах – и, ничуть не колеблясь, утонули.
Эйрское войско безмолвно отступило и не приняло боя.
Бард отбросил задумчивость и поспешно осмотрел комнату – не изменилось ли что. И вот тут-то он заприметил непочатую бутылку вина, на дне которой белел толстый слой сахаристого осадка. Вчера ее на столе не было.
Осадок. Толстый слой осадка – чуть ли не до половины бутылки… Даже самое паршивое вино из Трансальпийской Галлии или Сикамбрии не могло иметь такого жуткого осадка.
С сердцем, бьющимся так, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди, Корс Кант вытащил пробку и принюхался. От вина исходил еле ощутимый маслянистый запах – так не пахло ни одно из тех вин, которые доводилось пробовать Корсу Канту. Отравленное? Корс Кант снова принюхался и вспомнил: он уже ощущал как-то раз такой же запах, когда готовил зелье для Мирддина.
«Паслен! Неужто Бедивир собрался отравить Ланселота?»
Корс Кант торопливо заткнул бутылку пробкой. Возможно, он принес эту бутылку Ланселоту, чтобы не он выпил отраву, а дал ее кому-то еще? Но на что принцу Ланселоту отравленное вино?
Вот тут-то Корс Кант и услышал тот самый звук, которого так боялся. Кто-то размеренно шагал, поднимаясь по лестнице. Несомненно, Ланселот, кто же еще?
Бард в ужасе посмотрел на дверь. Выскочи он из комнаты – Ланселот может его заметить. Куда спрятаться в этой пустой комнате?
Окно? Он бросился к окну, выглянул. Третий этаж… Он разобьется.
Шаги послышались уже в коридоре. Ланселот шел к комнате. Страшась мысли о том, что сейчас его разрубят на куски. Корс Кант, затаив дыхание, шагнул к окну, ступил на широкий дубовый подоконник. Ухватился за него, перебросил ноги. Он отчаянно искал какую-нибудь опору на стене.
В конце концов он нащупал небольшую выбоину в штукатурке, уперся в нее носком сандалии. Он висел на подоконнике, перенеся вес тела на ногу, упираясь, наверное, в одну-единственную трещинку на стене Каэр Камланна.
Качнулся занавес. Ланселот вошел в комнату, ругаясь, на чем свет стоит.
Корс Кант затаил дыхание. Обнаружь его Ланселот, он не смог бы объяснить, зачем он здесь оказался. Да тот ему и слова не дал бы сказать – заколол бы насмерть.
«А может, и того легче, – с горечью подумал юноша, – отцепит мои пальцы – и все. Мертвый бард во дворе, о, какое горе для всех!»
А Ланселот расхаживал по комнате – пять шагов туда, пять обратно, и снова, и снова…