— Принеси-ка мне вина, Грейс, — распорядился он, и она бросилась исполнять его приказ. Спустя несколько минут он ожил и подарил Грейс то же самое, что и ее сестре. Потом, решительно отослав обеих девушек домой, крепко заснул.
Утром Конн поклялся, что никогда не будет развлекаться с госпожой Грейс и госпожой Фейт Холден. Он чувствовал себя так, как будто его избили, а его длинное и худое тело было покрыто укусами и царапинами от ногтей. Он вымылся и встал нагишом перед зеркалом, в потрясении разглядывая себя. Он не чувствовал, когда они оставляли на нем отметины. Его красивое лицо не тронули. На него из зеркала смотрели зеленые глаза из-под густых черных бровей. «Самый красивый мужчина двора», — подумал он, пристально разглядывая себя так, как будто ожидал увидеть нечто новое или необычное. Он знал, что красив, так как не был ни глупцом, ни скромником. Он был гладко выбрит, что позволяло лучше видеть его точеный, прямой подбородок с ямочкой. Длинный, прямой нос был пропорционален его росту, равному шести футам и четырем дюймам. Высокие, четко высеченные скулы и высокий лоб. Рот с тонкими губами можно было бы признать слишком изящным для такого крупного человека. Для мужчины его кожа была очень светлой, отчего его черные волосы казались еще темнее, особенно когда одна выбившаяся прядь упорно спадала на бровь, придавая ему мальчишеский вид, что ему очень не нравилось. Длинные ноги, длинное туловище, широкая грудь и плечи, которые не требовали, чтобы под них что-то подкладывали. Он неотразим. Его зять, Адам де Мариско, сказал, впервые увидев Конна в приличном платье:
— Клянусь Богом, женщины будут кидаться к его ногам.
Заявление, которое быстро стало истиной. Он также сказал, что женщины рассорятся со многими придворными из-за красивой внешности Конна.
Однако Конну удавалось избегать дуэлей с разъяренными мужьями и отцами благодаря величайшему благоразумию в сердечных делах. Он был достаточно умен и сразу понял, что скандалы, особенно скандалы публичные, лишат его расположения королевы. Он знал, что из-за денег он не смеет преступать границ. Он обязан своему положению Елизавете Тюдор, но то, что Бесс легко давала, она могла так же легко и отнять. Он приехал в Англию в поисках удачи, как и многие ирландцы до него. Поскольку он младший сын, ему нечего ждать в Ирландии, особенно в Ирландии, управляемой англичанами. Он знал, что его судьба здесь, и он не собирался подвергать опасности свое будущее. Следовательно, близнецов Холден нужно забыть. Он подсознательно чувствовал, что любвеобильная пара представляет для него опасность, особенно после того как он недавно волочился за их матерью. Он должен поискать для себя что-нибудь менее заметное — двор полон красивых и готовых на все дам. Дам, подобных сеньоре Эудоре Марии де Карло, жене посла Сан-Лоренцо. Весьма приятная женщина, которая целые недели после своего появления в Англии таращилась на него своими замечательно выразительными янтарными глазами и слегка прикасалась к нему, когда проходила мимо. Жена поела была маленькой и пухлой, и он не сомневался, что она восхитительно опытна в любви. От мысли о предстоящей охоте у него по спине побежали мурашки. Прошлая ночь вызвала у него отвращение к наглым и напористым женщинам. Ему гораздо больше нравились ласковые, уступчивые и чувствительные чаровницы, чем требовательные дочери барона Марстона. Он решил, что будет избегать их, насколько это возможно вообще, но если это окажется невозможным, он, конечно, не должен послужить причиной скандала. Положение трудное, но ведь до этого он умело избегал неприятностей.
— Сейчас ничем уже нельзя помочь, — сказал лорд Берли королеве. — Скандал разгорелся, и вы должны наказать господина О'Малли, иначе все решат, что на его поступки вы смотрите сквозь пальцы. Вы можете быть вымазаны тем же дегтем, которым вымажут его. Вспомните скандал с Дадли. Вы не можете позволить себе это, мадам.
Королева глубоко вздохнула.
— Я знаю, что вы правы, мой дорогой друг. Вы от всего сердца пытаетесь действовать в моих интересах, но я не могу справиться со своей грустью. Мне нравится господин О'Малли!
— Я знаю это, мадам, и признаюсь, что мне он тоже нравится. Это по-настоящему беззлобный человек, и то, что он попал в такое положение, — просто невезение. К тому же при дворе есть люди, которые ежедневно совершают худшие поступки, но никогда не попадаются.
Конн О'Малли — молодой человек с добрым сердцем, но он не научился, простите мою прямоту, мадам, держать свой член в застегнутом гульфике, и именно этот грех привел нас к сегодняшней истории. Посол Сан-Лоренцо взбешен и имеет для этого все основания. Несомненно, он оскорблен, а это означает оскорбление его, маленькой, но важной для Англии страны. Мы не можем допустить, чтобы он уехал из страны, мадам, и не можем допустить, чтобы были разорваны отношения с нами.
— Что же мне делать? — встревожилась Елизавета Тюдор. — Я посадила Конна в Тауэр, но нельзя же держать его там бесконечно только потому, что он был пойман, когда в укромном уголке целовал жену посла.
Это, конечно, было не так, подумал Уильям Сесил, и королеве известно об этом. Конна застигли, когда он пылко обнимал Эудору Марию де Карло, чья необъятная грудь была открыта его ласкам, и дама пылко ласкала ирландца. На самом деле первоначально внимание к темному уголку привлекли довольные вскрики посольской жены.
Стук в дверь личного кабинета королевы предварил появление в комнате одного из ее секретарей.
— Мадам, в приемной барон Марстон и его семья. Барон утверждает, что ему срочно необходимо поговорить с вами. Это касается, по его словам, дела Конна О'Малли.
Лорд Берли удивленно поднял бровь. В чем дело? Неужели с молодым О'Малли связаны еще какие-то неприятности?
— Пусть войдут лорд Холден и его семья, — приказала королева и повернулась к Сесилу. — Не думаю, чтобы это было хорошим предзнаменованием.
Она уселась поудобнее, потому что лорд Холден грешил многословием. Одетая в белое бархатное платье с широким воротником из золотистого кружева, с корсажем, украшенным драгоценными камнями и расшитым золотой нитью узором в виде виноградных лоз, с рукавами, в прорезях которых была видна золотистая подкладка, Елизавета выглядела воистину царственной. На голове красовался золотисто-рыжий парик, так как ее собственные волосы начали редеть и терять цвет. Но она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Изящную шею украшали цепь с брошью, подаренные ей Конном, а в ушах мерцали большие круглые жемчужины.
Лорд Холден так быстро вошел в комнату, как будто за ним гнались все черти преисподней. Следом вплыла его жена, выглядевшая на этот раз хмурой, и его славненькие дочери-близнецы, на чьих почти одинаковых лицах были следы недавних слез. Все три женщины надели гладкие черные бархатные платья с простыми белыми кружевными манжетами, что, как подумала королева, так необычно для них, любящих броские туалеты. Лорд Холден, дородный джентльмен, также облачился в строгий черный костюм. Все четверо почтительно склонились перед королевой.
Она кивнула в ответ, едва скрывая неодобрение.