— Будет лучше, если мне поможешь ты. Старушка Мег будет суетиться и дергать меня так, что мне в конце концов захочется визжать. Но ты можешь обойтись без шалостей, Конн? — Сделав шаг назад, она ухватилась за подол своей рубашки, стянула ее через голову и отбросила в сторону. — Ну? — спросила она.
Почему, подумал он, всякий раз, когда он видит ее, ее тело кажется ему еще красивее?
Он хотел предложить ей послать к черту ужин и повалить ее на кровать, чтобы вволю нацеловаться и наласкаться. Ему хотелось кликнуть Мег, попросить ее спуститься в Большой зал и сказать его сестре и ее мужу, что они могут уезжать домой.
— Ну? — повторила Эйден.
Вздохнув, он открыл комод с ее нижними юбками, сорочками и, вытащив необходимые предметы туалета, начал помогать ей одеваться.
— Не вздумай когда-нибудь сказать, — усмехнулся он, вновь обретая чувство юмора, — что я человек, который не умеет контролировать себя, мадам. Это величайшая жертва, которую я приношу во имя соблюдения правил приличия.
Эйден засмеялась.
— Ты мог предложить Скай и Адаму уехать домой, — лукаво сказала она, — но это будет неприлично, потому что именно из-за меня они не смогли пообедать дома. — Она натянула тонкие вязаные шелковые чулки, намеренно выставляя на обозрение длинные и изящные ноги. Вручив ему свои шелковые подвязки, она протянула ему ногу.
Конн медленно натянул первую подвязку на ногу жены до бедра, завязав ее туго, но не слишком, а потом озорно поцеловал мягкую кожу с внутренней стороны бедра. Услышав удивленный возглас, вырвавшийся у нее, он улыбнулся и занялся второй подвязкой, наклонив голову, чтобы она не заметила его улыбки. Потом поцеловал второе бедро.
— Дьявол, — пробормотала она, но в голосе ее не было укора. Потом она отошла и выбрала себе платье мягкого коричневого шелка, которое он помог ей застегнуть. Соблазнительный вырез платья закрывали кремовые кружева, такие же кружева на рукавах скрывали кисти рук.
Конн обнял ее пока еще тонкую талию и несколько раз пылко поцеловал теплые, пушистые завитки на шее.
— С гораздо большим удовольствием я бы раздевал тебя, Эйден, а не одевал.
К своему удивлению, она почувствовала, как ее рот расплывается в улыбке.
— Ты наглец, — выбранила его она. — Иди и скажи своей сестре, что я скоро спущусь. Я вижу, что соблазнить тебя, милорд, не составляет труда, но я не хотела бы, чтобы подверглось сомнению гостеприимство нашего дома.
Усмехнувшись, он отпустил ее и ушел, оставив ее причесываться и выбирать украшения. Скай с облегчением вздохнула, когда увидела, что он входит в Большой зал, все еще весело ухмыляясь.
— Эйден говорила с тобой? — спросила она, гадая, все ли ее невестка рассказала ему.
— Конечно, — ответил он. И, подойдя поближе к Скай и Адаму, заговорил вполголоса, чтобы слуги, накрывавшие на стол, не могли услышать его:
— Но я уверен, что ребенок мой. Как бы там ни было, ее вины в этом нет, а что еще, черт возьми, я могу сделать? Я люблю Эйден, и я не хочу, чтобы она была несчастлива, не хочу снова расставаться с ней.
Скай почувствовала, как ее сердце разрывается от нахлынувшей любви к младшему брату, ее глаза затуманились от слез, и она крепко обняла его.
— Это за что же? — спросил он.
— За то, что ты, Конн, оказался настоящим мужчиной и братом, которым могла бы гордиться любая сестра, — объяснила она.
— Я не святой, — напомнил он ей. — Я боюсь, Скай. Боюсь, что он родится похожим на другого мужчину. Но что я могу сделать? Ребенок может быть и моим, и я не позволю, чтобы Эйден огорчалась из-за того, что произошло не по ее вине!
Адам де Мариско кивнул.
— Ты мудр. Эйден достаточно настрадалась. Бедная девочка! Всего два года назад она прибыла ко двору маленькой деревенской мышкой. Какой же наивной она была! Ну ладно, Конн, сейчас все позади. Кевен Фитцджеральд давно исчез, и, слава Богу, ты получил свою жену обратно.
— Как бы мне хотелось добраться до этого проклятого ублюдка! — гневно воскликнул Конн. — Он заслуживает смерти за свои деяния. Каким нужно быть мерзавцем, чтобы продать в рабство родного человека?
— Возможно, есть способ добраться до него, — медленно сказал Адам. — Было установлено, что он работал на испанцев. Бывший шпион Испании, Антонио де Гуарас, который сидит в Тауэре с 1577 года, был пойман на том, что обменивался посланиями, которые посылались ему в кожаных мешках с вином, регулярно доставляемых в Тауэр коменданту. В поставляемой партии всегда был один пустой мешок, который кто-то из тюремщиков, человек, сочувствующий папизму, извлекал и относил де Гуарасу. Отсылать ответную записку в пустых мешках было еще легче. Де Гуарас придумал шифр, довольно несложный, который шпионы Уолсингема разгадали. Вот так Сесил убедился, что ты невиновен. Кажется, брат Антонио де Гуараса, Мигель, был связан с Кевеном Фитцджеральдом. Целью заговора было подорвать доверие королевы к О'Малли с Иннисфаны, потому что братья Скай опустошали Испанский Мейн, а торговая компания Скай и Робби отнимала жирные куски не только у испанцев в Леванте, но и в Ист-Индии. Испанцы и португальцы, конечно, рассматривают Ист-Индию как свою частную собственность. В устройстве заговора чувствовалась неуклюжая рука посла де Мендозы. Бог да поможет этому человеку, потому что, помимо всех других качеств, ему недостает хитрости. Он даже хуже, чем де Спес, хотя, должен заметить, его манеры чуточку лучше. Сесил и Уолсингем узнали из записок де Гуараса, что Кевен ускользнул с братом Гуараса, Мигелем, в Испанию, где король должен наградить его землей и найти ему жену. Деньги, которые получил Кевен от продажи Эйден, должны были пойти на финансирование нового начинания нашего господина Фитцджеральда в Испании.
— Значит, он в Испании, — задумчиво сказал Конн.
— Да, — сказал Адам.
— В каком месте?
— Мы еще не знаем, но можно приказать нашим шпионам выяснить это. Тебе это хочется знать? Конн кивнул.
— Я хочу, чтобы этот ублюдок сдох, — угрюмо сказал он. — Это по его вине Эйден пришлось так мучиться. Это по его вине ни я, ни моя жена никогда не узнаем, действительно ли я отец нашего первого ребенка. Да, я хочу, чтобы этот ублюдок умер! Он человек без принципов, и у меня нет повода для милосердия. Он не проявил милосердия ни ко мне, ни к Эйден. Он решил сделать так, чтобы меня казнили за преступление, которое я не совершал, а потом женился бы на моей жене. Когда он узнал, что его план сорвался, он расправился с Эйден безжалостным и жестоким способом. Нет, я не буду чувствовать сожаления, если он умрет. Жаль, что я не могу убить его сам.
— Я тоже хотела бы получить такую возможность, — сказала Эйден, подходя к нему. — Думаю, что смогла бы легко убить кузена Кевена голыми руками. — Она помолчала, как бы в раздумье, а потом сказала:
— Мой дед может знать, где Кевен. Я напишу ему, и если он поддерживает связь с Кевеном, как разозлится этот ублюдок, узнав, что я вернулась домой. Это может заставить его выползти из укрытия. Мы, конечно, не скажем деду правду о моих приключениях, но я горю жаждой мщения даже больше, чем ты, мой дорогой Конн. Как бы сильно ты ни любил меня, ты не можешь себе представить, чего мне стоила его подлость. Чего стоило это нам обоим!