Никто не готовил ее к тому, что случилось потом, но позже она спрашивала сама себя, мог ли кто-нибудь объяснить ей это. Ее красавец муж входил в нее медленными, размеренными толчками, пока она невольно не застонала, потом скорость толчков возросла до того момента, когда она была совершенно уверена, что умрет в этом водовороте желания. Эйден начала терять контроль над своим разумом, телом и душой. Ей казалось, что она взбирается все выше и выше к вершине, которая казалась недосягаемой, а потом неожиданно она дошла до нее и со страшной скоростью полетела вниз навстречу калейдоскопу радужного разноцветия, и это все, что она могла вспомнить, пока родной голос Конна не окликнул ее, почти умоляя поговорить с ним. Она медленно и с большим трудом открыла глаза, но их трудно было держать открытыми, потому что веки налились свинцом.
— Эйден! Эйден, душечка! О моя женушка, ты так чертовски храбро себя вела, и я люблю тебя за это! — Он почувствовал облегчение, когда она улыбнулась ему. Потом ее глаза закрылись, и она заснула.
Он натянул одеяло, и Эйден с довольным вздохом повернулась на левый бок, засыпая все крепче. Лежа на спине, положив руки под голову, Конн широко улыбался. Он был удивлен ее поведением, поражен тем, что, несмотря на свою девственность, она получила полное удовлетворение с первого раза. Но не только это: она доставила ему невероятное удовольствие. Он вспомнил свои легкомысленные слова, сказанные совсем недавно о том, что, если она окажется страстной женщиной, он будет считать себя счастливым. Он тихонько засмеялся. «Страстная женщина» не те слова, которые могли быть применимы к Эйден. Она, несомненно, жаждала его любви и ни разу не отступила в страхе, не колебалась в приступе скромности. Наоборот, подбадривала его и, несмотря на боль, которую он заметил в ее глазах, не упрекала его за то, что он лишил ее девственности. Он все больше и больше понимал, как ему повезло. Титул, поместье, состояние, обаятельная и полная страсти жена. Как бы ему не загордиться! Его веки отяжелели, и он уснул.
Она проспала, вероятно, час или два, а потом проснулась с ясной головой, отдавая себе отчет в происшедшем. Она перевернулась на спину, лениво потянулась, слегка улыбаясь уголками рта. Облокотившись на локоть, она взглянула на Конна. Он спал на спине, растянувшись как ребенок, накрыв глаза правой рукой и подогнув левую ногу. Она осторожно отвернула одеяло и взглянула на его член. Она была поражена, что такая маленькая и мягкая штука смогла доставить ей такое удовольствие. Потянувшись, она смело взяла его в руку и начала ласкать. К ее великому удивлению, маленькая штука в ее руке неожиданно ожила, начала распрямляться и расти. Завороженная, она продолжала будить зверя, с широко открытыми глазами наблюдая, как он удлиняется и расширяется. Она все больше понимала, что эту громадину она принимала в собственное тело.
Конн спал некрепко и поэтому почувствовал холодный воздух комнаты, когда она откинула одеяло. Он наблюдал за ней из-под руки, гадая, какие мысли бродят у нее в голове, и дрожа от удовольствия, когда она начала ласкать его нежными и невинно-опытными пальцами. Он был поражен, обнаружив, как быстро она возбудила его, а когда он не мог больше терпеть ее прикосновения, он сказал тихо:
— Сейчас, Эйден, ты должна заплатить штраф за то, что разбудила своего мужа этой зимней ночью. — Протянув руку, он притянул ее к себе, запустив пальцы в ее медные волосы и касаясь губами ее рта. — Помнишь, душечка, как раньше ты считала мое естество маленьким, а я сказал тебе, что ты еще не возбудила в нем интереса? Ну, сейчас ты этого добилась!
Он оказался на ней, и его рот припал к одной из ее грудей, заставляя ее дрожать от удовольствия. Она пробормотала что-то, довольная его действиями, и он усмехнулся.
— Ах, девушка, тебе нравится это, не так ли?
— Да, милорд, но на этот раз я надеюсь, ты не обидишь ее сестрицу, как сделал раньше.
Он поднял голову, ухмыляясь.
— Нет, душечка, теперь, когда я знаю, что ты не боишься, я могу научить тебя многому. — Его губы приникли к другой ее груди, чтобы и она участвовала в их любовной игре. Пока он целовал ее груди, она гладила его голову, пропуская шелковистые пряди между пальцами. Его затылок, как она заметила, оказался чувствительным к ее прикосновениям, волосы там становились колючими.
Его рот спустился по ее длинному телу к животу, оставляя теплые поцелуи на ее нежной коже, заставляя ее содрогаться от удовольствия. Он хотел опуститься еще ниже, но боялся напугать ее, испортить брачную ночь, которая оказалась очень приятной для них обоих. Ее кожа так сладко пахла лавандой, была такой мягкой и такой нежной. Не сдержавшись, он лизнул языком ее живот, и она выкрикнула:
— О Конн! Конн! Это так приятно!
— Нет, милая, будет приятней, еще приятней! — обещал он ей и, подтянувшись, снова нашел ее губы. У нее самые замечательные губы, подумал он, целуя ее раз за разом. Они раздвинулись, ее влажный язычок нашел его язык, резвился с ним, нежно дразня его. Ее заигрывание разожгло его пыл, и он больше не мог сдерживаться и погрузился в ее теплую глубину. К его радости, она помогла ему, забыв о девичьей скромности.
— О, Конн, давай! Давай! Давай! — всхлипывала она, когда он с жадностью вошел в нее. «Великий Боже! Сейчас это произойдет снова», — подумала она. Какое невероятно страстное и чудесное соединение их тел, которое вело к растворению всего ее существа. Она закричала от удовольствия, и, не в силах сдерживаться, Конн излился в нее, непроизвольно содрогаясь, и наконец, упав рядом с ней, притянул ее в свои объятия.
— Эйден, Эйден, — пробормотал он, уткнувшись в ее волосы. — Как ты меня околдовала? Она тихо засмеялась.
— Я собираюсь спросить тебя о том же. О, Конн! Я не знала! Я не знала! Он нежно обнял ее.
— Конечно, ты не знала, Эйден, моя милая. Откуда ты могла знать?
— Будет ли так всегда, Конн? — спросила она простодушно.
— Черт побери, любовь моя, я надеюсь, что да! — ответил он горячо. Потом натянул на них одеяло. — Теперь спи, милая.
— Разве мы не повторим все опять, милорд? Сейчас пришла его очередь засмеяться.
— Ты жадюга, Эйден, — шутливо поддразнил ее он. — Мне нужно немного отдохнуть, а потом мы снова займемся любовью. Ты тоже отдохни. У нас впереди вся жизнь. Перед нами вечность.
Моя любовь. Он назвал ее «моя любовь»! Конечно, доказывала она себе, он не имел в виду настоящую любовь. Это просто слово, которым пользуются мужчины в интимной ситуации. Тем не менее какими же сладкими показались ей эти слова. Он, казалось, был доволен ею и их любовным актом; и, да поможет ей Бог, ей это тоже очень понравилось. Засыпая, она чувствовала, как горят ее щеки от воспоминания о собственной храбрости, когда она уговаривала его действовать смелее. И тем не менее ее действия, казалось, не рассердили и не удивили его. Надо будет спросить Скай на следующее утро. Ее красивая невестка, видимо, знала толк в вопросах любви. Глаза Эйден закрылись. Ей было тепло и уютно, и она была полностью удовлетворена своей участью.
Рост Рогана Фитцджеральда на несколько дюймов превышал шесть футов, но несмотря на свои семьдесят восемь лет, он был строен. Голова у него тоже была ясной, хотя он и выпил довольно много в этот вечер. Создавалось впечатление, что он и капли в рот не брал. Удобно растянувшись на обитом гобеленом стуле, он сидел во главе высокого стола и следил за привычной суетой вокруг себя. Женщины собрались в кучку и сплетничали; мужчины около огня играли в кости и пили; дети носились по залу, играя то в одну, то в другую игру.