— От этого лечения я умру, мама, — пожаловался Салим. — Мне лишь один глоточек вина, чтобы себя поддержать! Но Иодх Баи не вняла просьбам сына.
— Вино вредит тебе. Салим, нам всем это известно, — И, просветлев, добавила:
— Уже начались приготовления к пятидесятилетнему юбилею отца. Из Кашмира приедет Ясаман с мужем.
— Ясаман приезжает? — Глаза принца засветились.
— Да, — ответила мать. — К приезду сестры ты должен поправиться и быть в хорошем состоянии. Ты ведь не хочешь, чтобы она расстроилась, увидев тебя таким. Кстати, тебя должно обрадовать: ее брак с принцем Ямалом оказался очень счастливым. — Иодх Баи пристально посмотрела на сына, стараясь понять, питает ли он тайную страсть к Ясаман, в чем однажды обвинила его Ругайя Бегум. Но теперь к приезду сестры Салим проявил чисто братский интерес.
— Приятно будет увидеть сестричку, — ответил он, — и познакомиться с ее мужем. Если моя обезьянка полюбила его, значит, он хороший юноша. Иодх Баи вздохнула с облегчением: какие бы романтические мечты ни питал Салим к своей единокровной сестре, они давно улетучились.
— Скажи, доктор, — спросила она врача, — а другие женщины гарема могут посещать сына?
— Думаю, их приход благоприятно скажется на нем, — согласился Сали-Вахан.
Спустя некоторое время Акбар заметил, что, как только он входил на женскую половину дворца, его тут же окружали женщины — жены, дочери, рабыни, умоляя выпустить Салима из его заточения. Принц уже все осознал, уверяли они правителя, жестокое обращение может сломать его. Его надо освободить, в один голос просили женщины.
Наконец Акбар сдался, утомившись от постоянных просьб. Женщины не могли понять, что он хотел Салиму добра. Принца выпустили под честное слово и отправили на другую сторону реки Ямуна в его собственный дворец. Правитель наказал ему жить там в тишине и трезвости, в противном случае грозил лишить престола: «Еще один случай, и я это сделаю!» Салим божился, что стал другим человеком, и все же Акбар отправил с ним соглядатаев.
Заключение пошло на пользу, и Салим решил держать себя в руках, потому что его время близилось. Женщины в гареме болтливы. Отец нездоров, хотя и пытается это скрыть. «Скоро Моголом буду я», — думал принц. И Ясаман приезжает! Он не хотел превратиться в такого же алкоголика, как брат Даниял, который не может бросить пить. Человек, не способный держать себя в руках, не в состоянии насладиться властью Моголов. И Ясаман побрезговала бы пьяницей.
Делегация из Кашмира приехала в Агру в первую неделю марта. Их разместили в гостевом домике на территории дворца. Окна выходили на реку Ямуна, к которой террасами спускались сады. Проживший всю жизнь в Кашмире и никогда не видевший большого города, Ямал-хан был поражен Агрой, с которой его столица не шла ни в какое сравнение.
Это был древний город с тысячелетней историей. Он был плотно застроен трех — и четырехэтажными зданиями, перенаселен и грязен. В жарком климате все, что валялось на улицах, тут же начинало распространять запах гниения.
Стен вокруг города не было, но его окружал ров, перейти который можно было лишь у шести ворот, возведенных Акбаром.
Все ремесла процветали в Агре: кузнецы, ювелиры, миниатюристы, золотых дел мастера, купцы, готовые купить и продать что угодно, переполняли многочисленные базары. Толпы пешеходов, всадников безостановочно сновали по улицам.
Ясаман ненавидела Агру, но на Ямал-хана она произвела впечатление, и принц вдруг понял, какую власть держал в своих руках его тесть. До этого он не осознавал реальной мощи Акбара. Теперь он стал побаиваться этого человека, который так тепло пригласил его, назвав в письме «своим сыном».
Особенно потрясла Ямала красная крепость из песчаника, которую Акбар приказал выстроить на западном берегу реки. Она была возведена на фундаменте старого форта. Могол сам с гордостью показывал ее зятю.
— Основание залегает очень глубоко, а внешняя стена достигает девяти футов, — объяснял он кашмирскому принцу.
— А как высоки стены? — спросил юноша, запрокинув голову.
— Сто восемьдесят футов, — ответил правитель. — Их нельзя проломить. Войти в крепость можно лишь через два входа: с юга личные семейные ворота и с запада — Делийские для горожан.
Делийские ворота восхитили Ямал-хана. Их образовывали две восьмиугольные башни и арочный проход. Над красивым фасадом со стороны крепости возносились крытые галереи, беседки и островерхие шпили, украшенные узорами из песчаника по белому мрамору. Над воротами нависали стены с боевыми площадками, поручнями и бойницами для лучников.
При строительстве крепости использовался песчаник из Фатах-пур-Сикри и известняк из окрестностей Дели. Укрепления окружал ров шестидесяти футов шириной и тридцати глубиной. Внутри крепости располагались пять сотен домов в бенгальском и гуджаратском стиле для правителей и двора.
— Никогда ничего подобного не видел, — признался Ямал-хан тестю. — Великолепно!
— А Ясаман не нравится, — сказал Акбар. — Поэтому она и провела большую часть жизни в Кашмире и Лахоре. Здоровье она унаследовала от матери и не любит жаркой и влажной погоды в Агре. — Я обнаружил, она вообще не любит городов, — ответил Ямал-хан.
— Так ты влюбился в мою дочь? — улыбнулся юноше Акбар. — Когда ты о ней говоришь, твое лицо становится мягче и заметно меняется голос.
Румянец проступил на золотистой коже принца.
— Да, — медленно ответил он. — Я ее люблю, — потом рассмеялся:
— Как я мог ее не полюбить? Вы слышали, как она продала мой гарем?
Теперь настала очередь расхохотаться Акбару:
— Нет, но должен признать, что это как раз то, что от нее следует ждать, сынок.
— Да, господин. Сладкая дева, которую вы мне дали в жены, может обернуться неистовым существом. Об этом вы не говорили, когда демонстрировали ее красоту. Да, я ее люблю!
— Так расскажи, как она продала твой гарем, — попросил Акбар.
Ямал-хан повиновался, прежде описав всех женщин и их таланты. Когда он кончил, правитель хохотал пуще прежнего.
— И она потратила выручку на отделку своих комнат? — Восхищенный, он никак не мог перевести дыхание. — Характер такой же горячий и живой, как у Кандры. Ах, как мне ее не хватает, — пожаловался он зятю и вдруг стал печален, в глазах засквозила тоска.
На секунду Ямал-хану даже показалось, что он как-то обидел правителя, и он не находил нужных слов.
— Ты приведешь Ясаман сегодня вечером навестить меня? — прервал молчание Могол. — У меня будет Салим. Ты ведь еще с ним не знаком? Если ты станешь имперским губернатором в Кашмире, тебе надо подружиться с Салимом.
— Я уверен, мы подружимся, — заверил Ямал-хан правителя. — Ясаман его так любит. А как мне может не понравиться человек, которого она обожает? С вашего позволения, милостивый господин, я присягну на верность не только вам, но и принцу Салиму.