— Что ж, это удача, мама. — Велвет пригубила вино. — А он будет с ней добр? Она ведь бывает такой деспотичной.
— Он будет добр, — заверила Скай дочь и рассказала собравшимся, как преданно ухаживал Рован Линдли за первой женой все мучительные годы их трагического брака.
— Вот видишь, — повернулся Алекс Гордон к жене. — Разве позволила бы твоя мать выйти Жасмин замуж за человека, если бы он не был джентльменом? Бабушка трясется над ней гораздо больше, чем над кем-либо из внучат. Что же до свадьбы Сибиллы, я не хочу, чтобы меня пустили по миру безрассудными поступками. Уж в этом-то, мадам, будь добра, послушайся меня.
— Ну вот, — возмутилась Велвет, — после всех наших совместных лет мы снова вернулись к проблеме послушания. Послушанию можно научить лошадей и собак, а не женщину из рода де Мариско. Сибби — твоя единственная дочь, и я не позволю, чтобы она вышла замуж за графа Кемпе так, словно ее отец пастух. Так что давай-ка раскошеливайся. И не скупись.
В тот же день оба ухажера явились в Гринвуд-Хаус. Сибилла в розовом бархатном платье выглядела очаровательно и была то застенчива, то надменна. Том Ашбурн быстро ее рассмешил, и они вместе скрылись в библиотеке, затворив за собой дверь.
— Покажи лорду Линдли картинную галерею, — предложила Скай Жасмин, которая выбрала черный бархат и была, несмотря на все усилия, невероятно скованной.
Галерея находилась в небольшой комнате с высокими окнами, выходящими на реку. Она была увешана портретами мужей Скай и их потомством в различном возрасте и самой Скай, когда она была графиней Линмутской.
— Бабушка, конечно, вам благоволит, — заметил Рован Линдли, рассмотрев портрет.
Жасмин довольно улыбнулась. После Ругайи Бегум и отца больше всех на свете она полюбила бабушку. Велвет была добра, но оказалась слишком молодой, чтобы быть ее матерью. Они стали друзьями и останутся ими, но не более. Слишком много лет разделяло их. В Скай же Жасмин нашла родственную душу, даже если они в чем-то не соглашались. В семье никто не сомневался, что она у бабушки — любимая внучка.
Жасмин провела маркиза Вестлея по небольшой галерее, рассказывая о людях, изображенных на портретах, как это делала год назад ее бабушка. Дойдя до конца, она повернула назад, но вдруг остановилась у окна и стала вглядываться в заснеженную лужайку и темнеющую воду реки. Наступили сумерки, и ветер завывал в кронах деревьев.
— Снег прекратился, — заметила она.
— Да, — отозвался маркиз и тут же добавил:
— Помните, Жасмин де Мариско, я сказал, что женюсь на вас? — Он стоял за ее спиной и обнимал Жасмин за плечи.
— Прошлой ночью я спала с лордом Лесли, — выпалила она.
— Что-то в этом роде я и предполагал, когда заметил, как вы исчезли с праздника у лорда Саутвуда, — спокойно ответил он. — Но впредь вы ведь не будете делать таких вещей? Вы будете помнить, что скоро станете моей женой? — Он нежно поцеловал ее в макушку.
Жасмин обернулась. Его реакция и разозлила, и потрясла ее, но все-таки ей было любопытно.
— Вам что же, безразлично, что я спала с графом Гленкирком? — сердито спросила она, глядя прямо в его красивое лицо. Неужели она так мало для него значит, что его не заботит ее поведение? И отчего эта мысль так ее мучает? Ведь она не любит его и вряд ли когда-нибудь полюбит!
Рован Линдли взглянул на нее сверху вниз, золотистые глаза посуровели, голос стал жестким.
— Безразлично, мадам? Нет, не безразлично. Мысль о том, что лорд Лесли видел вас обнаженной и плакал от наслаждения рядом с вами, приводит меня в ярость. Я живо представляю эту сцену, и она жжет мне душу, как горящая головня. — Рука маркиза обхватила ее шею, но, несмотря на нежность прикосновения, она почувствовала его силу. — А как часто, мадам, вы были до этого с ним в постели?
— Ни разу, только прошлой ночью, — прошептала Жасмин, внезапно испугавшись и стараясь не показать свой страх. — И никогда не буду впредь, если мне суждено стать вашей женой. Я — дочь Могола и, так же, как и вы, знаю, что такое честь. Прошлой ночью я была свободной женщиной. Свободной делать все что угодно. Сегодня все изменилось. Я не опозорю вас, милорд. Или вы откажетесь от брака из-за того, что я вам только что рассказала?
Рука маркиза соскользнула с горла Жасмин, и он усмехнулся.
— Вас обрадует, если я отвечу да? Так нет же. Жасмин де Мариско. Разве вы не видите, что свели меня с ума? Никогда прежде я не поднимал руку на женщину в неистовстве или гневе. Вот что вы со мной сделали. И подозреваю, что буду испытывать то же самое, даже когда вы станете моей, если вдруг какому-нибудь мужчине взбредет в голову дерзко на вас взглянуть, да поможет ему Господь!
Он с силой притянул ее к себе и впечатал свои губы в ее, почти что сминая их, но все же передавая Жасмин трепет страсти.
— Ты — жар в моей крови, — пробормотал он ей в губы. — Все сжигающий жар. — И поцеловал. Золотистые глаза вдруг сделались нежными. — Я не одну ночь хочу провести с тобой.
Мне нужна вечность. Сыновья и дочери от тебя, прекрасная Жасмин.
— Да. — На мгновение она подалась ему навстречу. — Я тоже хочу детей. Когда убили Ямала, я потеряла нашего ребенка, я люблю детей.
— Тогда выходи за меня замуж, и я дам тебе этих детей, я дам тебе все, что ты пожелаешь, Жасмин. Все.
"А что, если она скажет нет? Что они смогут с ней сделать?» Так размышляла она. Потом решила, раз бабушка предназначила маркиза Вестлея ей в мужья, она не может оказаться неблагодарной. Выбора у нее снова не было, но она верила Скай.
— Хорошо, — ответила она Ровану Линдли. — Я выйду за вас замуж, милорд.
Он погладил ее по лицу, нежно поцеловал и серьезно пообещал:
— Ты будешь счастлива.
Жасмин почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза, но, широко раскрыв их, взглянула сквозь влажную пелену на маркиза:
— Думаю, что и я смогу сделать вас счастливым, милорд. От этого человека исходило ощущение надежности, которого она не испытывала с детства. Это чувство исчезло, когда его украл Салим. Но теперь мысль сама возникла в ее сознании, теперь брат не сможет ее разыскать. Даже если его шпионы обнаружат, что она в Англии, ему неизвестно настоящее имя матери, бабушки или имя мужа.
— Я хочу знать только одно, — проговорил Рован Линдли, и Жасмин заставила себя сосредоточиться.
— Что именно, милорд?
— Что для вас на самом деле значит граф Гленкирк?
— Джемми Лесли? — улыбнулась Жасмин. — Ну, он мой друг, сэр.
— А прошлая ночь?
— У нас оказалось много общего. Наши супруги были убиты. Мы потеряли детей. Нам стало одиноко, и мы искали друг у друга утешения. Я не люблю его, и он не любит меня. Мой отчим предложил ему жениться на мне, но я отказалась. Мне было бы неприятно думать, что я принуждаю мужчину вести меня к алтарю.