— Ваше величество, позвольте представить моего брата, Чарлза Фредерика Стюарта, герцога Ланди. Он известен в семье, как Стюарт с-левой-стороны-одеяла. Приехал погостить и согласился стать крестным отцом Марго вместе с графом Монруа. Надеюсь, ваше величество не рассердится.
Король протянул Чарли руку для поцелуя.
— Добро пожаловать во Францию, кузен, — приветствовал он, — ибо мы кузены, хоть и официально не признанные.
— Для меня большая честь, что ваше величество соизволили признать наше родство, — с поклоном ответил герцог, зная, что родство это весьма отдаленное.
— Вы посетите нас в Шамборе, — велел король. — Ваши мать и сестра отправятся туда через два дня, не так ли, моя драгоценная?
— Как угодно вашему величеству, — ответила Отем, делая реверанс.
— Вы подарили мне прелестную дочь.
— Она похожа на вас, сир, — улыбнулась Отем.
— В таком случае мадемуазель де ля Буа вырастет настоящей красавицей, и в свое время я выберу для нее достойного мужа, — пообещал король. — Вы собираетесь воспитывать ее сами?
— Конечно! Не в обычаях нашей семьи отдавать детей на воспитание! Я ни за что не соглашусь разлучиться с дочерьми. Они будут расти здесь, в Шермоне.
Король одобрительно улыбнулся и, взяв дитя у кормилицы, прошелся с ним по гостиной. Марго, обычно голосистая, на этот раз молчала. Наконец Людовик поцеловал маленький лобик и отдал девочку кормилице.
— Она само очарование и умеет слушать, — объявил он. — Эти два качества наиболее важны в женщине. Ну что ж, мне пора. Через два дня, мадам, не забудьте.
На прощание он приложился к ручкам обеих дам и, кивнув Чарли, удалился.
— Ты молодец, сестра, — прошептал герцог Ланди. — Собираешься иметь от него еще детей или хочешь выйти замуж?
— Не знаю, найду ли себе мужа. Может быть… если полюблю, ибо не пойду к алтарю ни по какой иной причине, и ты это знаешь, Чарли. Я любила Себастьяна, и его смерть оставила в душе глубокую рану. Что же до детей от короля… думаю, это не слишком мудро. Он скоро женится и не нуждается в орде незаконных отпрысков, которые, несомненно, будут раздражать королеву. Если слухи верны, ею станет испанская инфанта, а испанцы не так снисходительны к королевским бастардам, как французы и англичане.
Они отправились в Шамбор, и Отем опять отвели спальню рядом с королевской. На этот раз она уже была более уверена в себе и приветствовала собравшихся спокойно и без смущения. Ее поздравили с рождением дочери, восхищались искрящимся остроумием и острым умом. Выяснилось, что король по-прежнему страстно желает ее.
— Не могу поверить, что прошел целый год с тех пор, как я обладал тобой, — прошептал он, когда они легли в постель. Длинные пальцы сжали грудь Отем, скользнули по животу и погладили венерин холмик.
— Вы, как всегда, пылки и неукротимы, Людовик, — выдохнула Отем и, подавшись вперед, поцеловала его.
— Неужели со времен нашей сладостной идиллии у тебя никого не было? — удивился король.
— Конечно, нет! — вознегодовала она.
— Ну, разумеется, ты носила мою дочь, — кивнул он. — Ты подаришь мне еще одно дитя, моя драгоценная?
— На все воля Господня, месье, — благочестиво ответила она, зная, как богобоязнен ее любовник. Вряд ли стоит объяснять, что больше она не желает рожать королевских бастардов. Отем тихо вздохнула.
— Ты грустишь, дорогая? Почему? — удивился он.
— Думаю, это наша последняя встреча, Людовик, ибо вам предстоит скорая свадьба. Признаться, я наслаждаюсь вашим обществом, — заявила она, чтобы отвлечь его мысли от детей.
— Вряд ли я привезу королеву в Шамбор, — возразил король. — Мужчина должен иметь место для развлечений и игр. Я всегда буду ждать момента, когда ты сможешь присоединиться ко мне, хотя, вероятно, не сумею приезжать каждый год.
— Кто знает, а если вы предпочтете другую компаньонку? — лукаво заметила она. — Я слышала, что вы уделяете много внимания мадемуазель Манчини.
— Да, когда я в Париже, — кивнул он. — Ты ревнуешь?
— Возможно, — кокетливо бросила она, а сама подумала:
«Кровь Христова, я научилась флиртовать! Ничуть я не ревную. Пусть он и мой возлюбленный, но я не люблю его! Какое мне дело до Марии Манчини? Помоги мне, Боже, я просто стараюсь ему польстить!»
Его пальцы проникли в ее лоно, нашли бутон любви и стали потирать его.
— Не стоит ревновать, драгоценная моя, — утешил он, лаская языком ее ушко. — Она далеко не так прекрасна, как ты, да и страстной ее не назовешь.
— В таком случае почему ее считают вашей любовницей? — рассердилась Отем.
— Потому что так оно и есть, — преспокойно ответил он, продолжая теребить твердеющую горошинку. — Ее дядя подсунул мне племянницу для забавы, пока матушка ведет переговоры с отцом невесты. Мужчина моих лет просто должен иметь любовницу, чтобы не попасть в беду с придворными распутницами.
Он навис над ней и, придавив ее бедра своими, стал ласкать полные груди.
— Черт меня побери, если это не самые восхитительные яблочки любви, которые я когда-либо видел!
Отем слегка пошевелилась. До сих пор она не сознавала, как ей не хватало его страсти. Она хотела ощутить его в себе.
Ей нравилось чувствовать на себе его тяжесть, принимать удары его копья, пока она не обезумеет от наслаждения.
Тихо застонав, она обняла Людовика и притянула к себе, так что их губы почти соприкоснулись.
— Люби меня, дорогой. Я так истосковалась по тебе!
И это было правдой. Она жаждала его прикосновений. Его раскаленного желания.
Король медленно вошел в нее, улыбаясь, при виде ее счастливых глаз.
— Ах, моя драгоценная, я тоже скучал по тебе!
— Надеюсь, ваш пыл не угас, Людовик, — смело бросила она, — ибо я, кажется, ненасытна.
— Боюсь, я еще более голоден, дорогая, — признался король со смехом, принимаясь, к восторгу Отем, доказывать правоту своих слов.
В начале ноября король вернулся в Париж.
— До будущего года, — прощался он с Отем, напоследок целуя ее в губы, и та с улыбкой кивнула.
Граф де Монруа был уволен с королевской службы с позволением жениться и вести свое хозяйство. День свадьбы был назначен на первое декабря, и Ги Клод, пожелав Отем и ее спутникам счастливого пути, поспешил к себе в поместье, чтобы подготовиться к прибытию невесты.
— Привозите ее в Аршамбо на Рождество, — пригласила Жасмин. — Мы тоже там будем, а де Севили с радостью ее примут.
— Обязательно, — пообещал граф и, взглянув на Отем, нерешительно спросил:
— Вы не передумали, дорогая? Может, все-таки выйдете за меня?
Отем с легкой улыбкой покачала головой.