— А ты уже готов стать отцом, Эван? — парировала она. Он хихикнул и тут же вспыхнул, когда Мурроу заметил:
— У него уже есть два побочных сына, мама!
— Эван! — Скай была потрясена, но Адам и де Савили только весело рассмеялись, явно довольные успехами Эвана.
— Молодец, — сказал граф, вытирая слезящиеся от смеха глаза, — вот каковы мои новые внуки! — Близоруко щурясь, он одобрительно оглядел Эвана. — Так ты неравнодушен к дамам, а, парень? Ну, я уже немножко стар для этих игр, но думаю, что мои парни подскажут тебе, где живут самые отзывчивые красотки в округе.
— Граф, — упрекнула его Скай, — к чему вы его поощряете?!
— А почему бы и нет, дорогая? Он все-таки взрослый мужчина! Вам следует гордиться им!
Скай беспомощно оглянулась на Габи, которая только сочувственно подняла брови, но ничего не сказала. Савили приняли детей Скай так, как будто они уже были родней, а дети, никогда не видевшие дедушек и бабушек, были в восторге от новых французских родственников. Граф и графиня любили детей, именно поэтому двое сыновей и дочь жили в Аршамбо вместе со всеми чадами и домочадцами, а Изабо и Клариса — всего в нескольких милях от замка, который всегда был полон детей. Дети Скай, лишенные семейной жизни, с радостью восприняли такую перемену. Эван и Мурроу быстро подружились с Анри и Жаном, практически их ровесниками, и все четверо проводили целые дни на охоте, в том числе, как поняла Скай по перемигиваниям своих сыновей, и за девушками. Катрин-Анриетта была всего на год моложе Виллоу, но Виллоу восхищалась ею — еще бы, она в одиннадцать лет побывала на придворном балу в Лувре. Виллоу так и не было позволено присоединиться ко двору Елизаветы. Робби подружился с Шарлем Сансерром, а маленькая Дейдра, которой в январе должно было исполниться пять лет, оказалась в детской замка вместе со своей ровесницей Анриеттой. И даже у такого малыша, как Патрик, нашелся сверстник для игр — Мишель Сансерр.
Скай не уставала восхищаться детьми. Конечно, старшие всегда были рады видеть мать, но Дейдра и Патрик не помнили ее и немного дичились. Впрочем, Дейдра помнила Адама, который провел с ней немало времени, пока Скай была в гареме. Она определенно считала его своим папой, и тянувшийся за старшей сестрой Патрик также называл его «папа».
— Пусть, — спокойно сказал Адам, когда она попыталась поправить их. :
— Со временем они узнают о Найле, а пока пусть у них будет отец.
Но, к удивлению Скай, и четверо старших тоже стали называть Адама папой. Робби раньше называл так только Джеффри, а ее дети от О'Флахерти, совершенно не помнившие Дома, никогда из-за своей ирландской гордости не называли папой ни Джеффри, ни Найла. Виллоу привыкла звать папой Найла, но чары Адама сказались и на ней.
— Ты просто околдовал моих детей, — поддразнивала Адама Скай.
— Никакого колдовства тут нет, просто мы нужны друг другу.
— Ах, Адам, — с чувством сказала она, — я так рада этому! — И она благодарно поцеловала его.
За три дня до свадьбы помогавшая Скай в окончательной отделке подвенечного платья портниха процедила сквозь сжимавшие булавки зубы, стоя на коленях перед ней:
— Мадам, вы опять поправились! Наверное, вы очень счастливы. Обычно невесты перед свадьбой нервничают и худеют. Мне снова придется отпускать талию!
Скай даже не пошевельнулась, но Габи заметила, как она побледнела при словах портнихи. Когда женщина вместе с платьем удалилась. Миньона помогла Скай накинуть свободное домашнее платье и тоже отправилась по делам. Габи пристально взглянула на Скай и спросила:
— Что случилось? Почему вы так взволнованы? Скай посмотрела на свою будущую свекровь и обреченно выдавила:
— Габи, я беременна. Ошибки быть не может — я беременна. Господи, что мне делать?!
На мгновение графиня окаменела, как пораженная молнией, затем инстинктивно поднесла руку к губам, чтобы сдержать крик. Но, видя, что Скай сама близка к обмороку, Габи собралась с силами и спокойно сказала:
— Это, разумеется, ребенок короля Наварры. Будь он проклят! Неужели он не мог оставить вас в покое?!
— Ведь только раз, Габи, — голос Скай дрожал, — он овладел мной только однажды, как же это могло случиться?!
— Одного раза, — заметила графиня, — вполне достаточно.
— Но как я теперь могу выйти за Адама? Как я могу выйти замуж за человека, которого люблю, если я ношу в себе ублюдка другого мужчины? О Небо, разве мало Адам страдал в жизни? Я не могу выдать чужого ребенка за его собственного! О, Габи, что же мне делать?!
— Но у вас нет выбора. Нужно сказать Адаму.
— Нет!
— Да! Послушайте, Скай! Я хорошо знаю своего сына и, думаю, хорошо знаю вас, хоть мы знакомы совсем недолго. Вы прошли столь тернистый путь, прежде чем соединиться с ним, и вы сделали моего сына счастливым. Я таким его никогда не видела. Он был как тень, неполноценным мужчиной. Вы придали ему цельность, и если вы покинете его, просто не знаю, что с ним станет.
Мы скажем ему правду. Он не сможет бросить вас и , даже осудить. Насколько я его знаю, первая его мысль будет о вас и о том, что вам пришлось претерпеть в руках герцога. Потом он подумает о мести, и вот тут мы все вместе должны будем удержать его. Я знаю одну лесную ведьму, которая изготовит снадобье для изгнания плода, а если это не удастся, мы сможем отдать ребенка в крестьянскую семью на воспитание.
— Габи, я не стану вытравлять плод. Это не для меня. Я знаю, Адам простит меня, но просить его об этом — нечестно. Если он решит отвергнуть меня, я согласна, — сказала Скай, и по ее щеке скатилась слеза.
— Разыщи Адама, — приказала Габи вошедшей в эту минуту в комнату Миньоне.
Камеристка поспешила выполнять приказание, а две женщины в молчании сидели, дожидаясь прихода Адама. Габи видела, что Скай находится почти в невменяемом состоянии, она бессознательно терзала в руках кружевной платочек.
— Все будет в порядке, — наконец вымолвила Габи, — обещаю вам, все будет в порядке.
Эти последние слова матери услышал вошедший в комнату Адам. Увидев лицо Скай, он бросился к ней и встал рядом на колени, глядя ей в глаза.
— Что случилось, девочка? — спрашивал он. — Что случилось?
Скай не могла вымолвить ни слова и только молча смотрела на него сквозь пелену слез, застилавших ее глаза. И прежде чем ее сын впал в истерику из-за состояния своей невесты, Габи пришлось объяснить ему, в чем заключается трудность положения.
— Дьявол! — воскликнул повелитель Ланди, обращаясь к матери. — И ты оставила ее одну, и это после всего, что она перенесла в Марокко?! Я был о тебе лучшего мнения, мама!
— Адам де Мариско, ты не должен говорить с матерью в таком тоне! — всхлипнула Скай. — Она была так добра ко мне!
— Я его убью! — проревел Адам.
— Поэтому-то я и не сказала тебе ничего, болван! — процедила Габи. — Ты бы доставил нам всем, включая Скай, массу удовольствий, убив наследника французского престола! Где бы ты после этого нашел убежище?