Мейдок ничего об этом не знал, так как его владения были слишком далеки, чтобы Гарольд хотя бы вспомнил о них Принц держал путь в Англию, в то время как Гарольд шел в Уэльс. Пока Мейдок проводил весну и зиму, прочесывая английскую территорию в радиусе двадцати километров от Вустера, король боролся за свою жизнь. Эту битву он проиграл в начале августа, когда был убит несколькими своими людьми, которых подозревали в том, что они состоят на службе у Гарольда. Убийцы не дождались момента, чтобы насладиться плодами своего преступления. Сыновья Граффидца отплатили за смерть отца. Гарольд ознаменовал свой триумф, объявив, что берет вдову Граффидца, Эдит Мерсии, в жены.
Младший брат Эдит, теперь граф Мерсии, не был достаточно силен, чтобы возразить против такого нарушения приличий или даже оказать сопротивление графу Уэссекса. «Датская» жена Гарольда, тоже Эдит, мать его троих сыновей, приняла это как неизбежное. Теперь под контролем Гарольда была почти вся Англия, после короля, конечно. Дело было за одним — чтобы умер король.
А в Элфдине Эдвин и Кэдерик спорили о положении в Англии все яростнее. Эдвин продолжал поддерживать решение короля назначить герцога Нормандии своим преемником. Кэдерик упорствовал, что королем должен быть Гарольд. Когда летние дни стали убывать и приблизилась осень, не стало ни одной трапезы, не омраченной спором двух мужчин.
— Гарольд обычный саксонский берсеркер, — настаивал Эдвин однажды вечером, когда в очередной раз разгорелся спор.
— Его поддерживает народ, — откликнулся Кэдерик.
— Гм, народ, — фыркнул его отец. — Народ не правит, а его поддержку можно купить за кружку эля на полпенни. Ты глупец! Гарольд не сможет отразить натиск норвежцев. Они, кажется, тоже считают, что могут заявить свои права на эту землю. Ты думаешь, они вежливо посторонятся, когда наступит момент, и поддержат Гарольда? Лишь дурак может поверить в это! Только Вильгельм Нормандии сможет удержать Англию. Его боятся как военачальника. Если будет править он, норвежцы не посмеют выступить против него.
— Нормандский герцог — иноземец! — взорвался Кэдерик. — Ты окажешь поддержку иноземцу, а не Гарольду? Это измена, скажу я тебе!
— Измена? — Эдвин вскочил на ноги. — Ты осмелился назвать меня Древнескандинавский витязь, который становился невменяемым во время битвы. изменником, ты, неблагодарное отродье? — Тан потянулся к кинжалу, висевшему на поясе, но Уинн остановила его руку.
— Кэдерик, — гневно сказала она, — немедленно покинь зал! Ты не вернешься сюда, пока не извинишься перед отцом. Я больше не потерплю эту постоянную перебранку за столом.
Кэдерик открыл было рот, чтобы возмутиться, но его жена яростно зашептала ему на ухо:
— Уинн права, мой господин! Пойдем сейчас! — Эдит бросила на Уинн одобрительный взгляд и вместе с другими женщинами вывела Кэдерика из зала.
Эдвин опустился на свое место. Уинн наполнила его кубок крепким красным вином, он быстро осушил его.
— Я хочу еще одного сына, — решительно объявил он.
— У тебя есть Болдер, а у него двое сыновей, — ласково сказала ему Уинн. — Если Кэдерик огорчает тебя, тогда сделай Болдера своим наследником. Ведь именно его сыновья в конце концов унаследуют Элфдин.
— Нет! Я хочу сделать наследником сына из твоего чрева! — Он поднялся, крепко схватив ее за запястья. — Пойдем, моя дикая уэльская девочка. Я горю желанием взять тебя и сделать нового сына для Элфдина! — Он потянул ее к лестнице, ведущей в большую спальню.
Уинн знала, что спорить с ним бесполезно, пока он в таком состоянии. Кэдерик все больше и больше действовал на нервы отцу Если б только отец Эдит умер. Тогда Кэдерик будет иметь свои собственные земли и получит титул тана. Он забрал бы всех своих женщин и оставил их семью в покое. Постоянные стычки плохо действуют на Эдвина.
В спальне она с нежным смешком высвободилась из его плена, рукой отстраняя его.
— Нет, мой господин-жеребец, — игриво проговорила она, — на этот раз я не дам тебе порвать мое платье, как в прошлый раз.
— Моя кладовая полна красивых дорогих тканей, — ответил он. — Я даю тебе их все, моя дорогая. Ты можешь сделать себе сто новых платьев. — Он опять потянулся к ней.
Уинн ускользнула от него.
— Нет! — решительно сказала она, словно говорила с непокорным ребенком. — У меня есть более интересные занятия, чем шитье у очага. Кроме того, ты ведь знаешь, как я ненавижу бросать вещи на ветер.
Позволь мне раздеться для тебя, а потом я раздену тебя, Эдвин. — Ее голос теперь стал соблазнительным и нежным. Она обольстительно улыбнулась ему Сняла золотой обруч и аккуратный покров из белого полотна с темной головы и отложила их в сторону.
— Очень хорошо, — согласился Эдвин, неуклюже опускаясь в кресло с легкой улыбкой на лице. — «Она знает, как со мной обращаться», — подумал он про себя и развеселился. Он не обижался на это, потому что все, что она делала, было ради детей и ради него. В ней совсем не было эгоизма. Она действительно поразительная женщина.
Уинн заметила, как гаев его испарился, и она успокоилась. Она выскользнула из красной туники, потом из нижней желтой и, наконец, за ними последовала полотняная рубашка. В доме она не носила обувь. Уинн подняла руки, чтобы снять подвески в ушах, положила их к своей одежде.
Неторопливо расплела косу, расчесав пальцами густые темные волосы.
— Положи руки на голову, — нежно приказал он, а потом со стороны оценивающе стал смотреть на ее буйную красоту. Ее упругие молодые груди пополнели после родов. Соски потемнели, из коралловых стали темно-коралловыми. Живот был плоский, но в нем была приятная его глазу округлость. Ноги полные, но не толстые. Он никогда не устанет смотреть на нее, решил Эдвин, и, словно уловив его мысли, Уинн опустила руки и стала перед ним.
Она ласково подняла его с кресла и начала раздевать. Сначала сняла кафтан с украшенным воротом. Потом нижнюю тунику и рубашку Он сбросил с ног домашние туфли, в то время как Уинн, опустившись на колени, начала развязывать подвязки на его чулках, а потом, свертывая их вниз, сняла с ног. Она ласкала руками его ноги и бедра, от чего дрожь сладостного предвкушения пробежала по телу Эдвина. И, когда она взяла в руки его наполовину поднявшийся детородный орган и поднесла к губам, он не мог сдержать стон, вырвавшийся из самой глубины его тела.
Она крепко держала его, острым язычком поглаживая крутой чувствительный кончик Другая рука в это время ласкала низ его живота.
Потом она взяла его в рот, энергично посасывая, разжигая в нем яростную страсть, от которой он начал содрогаться. Он опустил руки и погрузил пальцы в ее черные шелковистые волосы, массируя ей голову все более настойчиво, пока наконец не закричал ей:
— Довольно!
Когда она отпустила его, он поднял ее на ноги и поцеловал обжигающим поцелуем. Уинн обвила руками его шею, прижимаясь к нему обнаженным телом и ощущая его твердое «копье», настойчиво пульсирующее у ее бедра. Он повалил ее на кровать, раздвинув ей бедра, которые широко раскинулись на краю. Встав перед ней на колени, подался вперед, чтобы любить ее так же, как она только что любила его. Ее любовные соки текли беспрестанно, она задыхалась, извиваясь под его языком, который не знал покоя, двигаясь туда-сюда с умелой утонченностью до тех пор, пока она почти обезумела от наслаждения, которое он ей доставлял и которое она с жадностью принимала. Он устремил свой искусный язык еще дальше вперед, в женский проход, поглаживал и ласкал ее, пока она не начала всхлипывать от желания, которое не могло быть утолено.