Хотя в Северном нагорье царили беспорядки, в остальной части Шотландии, благодаря королеве Марии и епископу Кеннеди, было спокойно. Даже на границе никто не воевал, если не считать регулярных набегов с обеих сторон.
А тем временем Малькольм продолжал домогаться Аликс, и той становилось все труднее ему противиться, хотя после жизни в доме Уоттесонов она чуралась мужчин. Она ничего не чувствовала к мужу, потому что совершенно его не знала. И ей очень хотелось бы дружить со свекром, но когда тот стал преследовать ее, ощущала одно лишь отвращение. Она была не настолько наивна, чтобы считать, что все браки так же идеальны, как супружеская жизнь ее родителей. Но существует ли та неуловимая иллюзия, которую называют любовью? Сможет ли она ее найти? Или то, что она внезапно испытала к Малькольму Скопу, — всего лишь обычное вожделение? И почему при первом взгляде на него у нее так сильно забилось сердце? Почему прикосновение его губ к ее губам, руки к руке лишило ее сил и наполнило желанием? Желанием чего?!
С самой ранней весны лэрд ухаживал за Аликс в надежде уложить в свою постель. Но по какой-то самому ему неясной причине не хотел ее торопить. Когда настанет момент, ее желание должно быть столь же глубоким, как у него.
Они ежедневно катались верхом в компании Фионы, а летом брали с собой хлеб и сыр и пировали на склонах холмов, среди цветущего вереска. Как-то, когда девочка заснула на одеяле, ее спутники прилегли поблизости, и Аликс почти не испугалась, когда Малькольм склонился над ней. Наоборот, улыбнулась ему.
— Небо синее-синее, — мечтательно протянула она. — В Англии такого не бывает.
— Я хочу тебя, — тихо сказал он и, нагнув голову, коснулся губами ее губ.
— Знаю, — так же тихо ответила она. — У меня совсем нет опыта в любви, но я была бы круглой дурой, если бы не поняла, не почувствовала, что вы питаете ко мне, господин.
— Тогда почему… — начал он.
— Я боюсь, — просто ответила Аликс. — Что, если я не сумею угодить вам?
— Не могу представить, что я остался бы недоволен тобой, и клянусь, что смогу ублажить тебя, — откликнулся лэрд и стал целовать ее, обводя губы кончиком языка, словно требуя, чтобы они раскрылись, и когда Аликс послушалась, язык глубоко проник в ее рот, нашел ее язык и стал ласкать.
Ее впервые целовали так страстно. Это возбуждало. И Аликс, охваченная жаром, выгнулась всем телом, смело отвечая на ласки. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и тихо запротестовала, когда он поднял голову. Но он прижал ладонь к ее губам, заставив замолчать.
— Тише, ягненочек. Позволь мне делать все, что я хочу. И обещаю, ты об этом не пожалеешь.
— Фиона… — напомнила Аликс.
— Я ее не разбужу, — пообещал он и, улыбаясь в ее зеленовато-карие глаза, медленно расстегнул маленькие роговые пуговицы на куртке из оленьей кожи, подаренной им и Фионой Аликс на день рождения.
Та нервно наблюдала, как он распутывает завязки ее камизы, раздвигает вырез и любуется обнаженной грудью.
— Господи, — пробормотал он, — ты само совершенство! Само совершенство.
Аликс покраснела, потому что до сих пор ни один мужчина не любовался ее грудью, и его комплимент удивил ее.
Лэрд продолжал смотреть на округлые холмики, запоминавшие два спелых персика. Соски были маленькими, цвета темных розовых бутонов, и затвердели под его пылким взглядом. Он осторожно погладил упругое полушарие, и от этого прикосновения Аликс затрепетала.
— Не бойся, я не похож на него, — тихо сказал Малькольм, — И никогда не причиню тебе боли. Просто хочу любить тебя, как должен любить мужчина женщину. Нежно и с безбрежной страстью. Ты не должна бояться меня и моих ласк.
Он снова нагнул темную голову, поцеловал ее сосок и стал лизать его, медленно обводя языком.
Аликс едва слышно вскрикнула.
— Ну, тебе хорошо?
— Я никогда не думала… — начала она и тут же заверила: — Да, милорд. Очень.
На этот раз он воздал должное другой груди, и Аликс вздохнула от наслаждения. Ее запах — или это аромат цветущего вереска? — наполнял его ноздри и пьянил растущим желанием. Он чувствовал, как его плоть растет и твердеет, но при этом понимал, что сейчас не время: ведь его дочь спит всего в нескольких ярдах от них.
Наконец он заставил себя поднять голову и завязал камизу.
— Мы не может зайти дальше в присутствии Фионы. Но будь уверена, Аликс Гивет, я жажду уложить тебя в свою постель. У меня никогда не было постоянной любовницы, но, думаю, ты хочешь меня так же сильно, как хочу тебя я.
— Но что, если я разочарую вас в постели, господин? — снова спросила Аликс.
— Я покажу тебе, какое наслаждение можно получить от близости. А ты, в свою очередь, подаришь мне наслаждение своим прекрасным телом. Ты никогда не разочаруешь меня. Я могу только надеяться на то, что не разочарую тебя.
Он снова коснулся губами ее губ.
Аликс кивнула:
— Я доверюсь вам, милорд, но помните, мне не нужен муж, который бы властвовал надо мной. Я стану вашей любовницей, но сделаю это по своей воле. Не потому, что вы меня принудили.
Они возвращались в Данглис под теплым солнцем позднего дня, слушая болтовню Фионы, мечтавшей добраться до самого Эдинбурга и увидеть короля.
— Как по-вашему, он может жениться на такой девушке, как я? — спросила она.
— Короли обычно женятся на знатных леди, — ответил отец.
— А ты, па, разве не знатный лорд?
Малькольм громко рассмеялся:
— Нет, малышка, я ничем не примечательный приграничный лорд со стадом коров, отарой овец и старым каменным домом.
— Но ты был другом старого короля! Разве ты не можешь стать другом нового и попросить сделать тебя знатным лордом?
— Наш новый король — всего лишь маленький мальчик. Только на два года старше тебя. И проводит дни так же, как ты: учит уроки и учится быть хорошим королем, какими были его дед и отец. И он уже помолвлен с маленькой Маргаритой Датской. Мудрый отец, упокой Господь его душу, незадолго до смерти устроил помолвку сына.
— А я помолвлена? — немедленно осведомилась Фиона.
— Я еще не знаю, захочу ли отпустить тебя из дому, — хмыкнул Малькольм.
— О, па-а-а! — протянула Фиона, судя по голосу, очень довольная услышанным.
Они долго сидели за высоким столом, после того как Фиона отправилась спать.
— Как вы узнали короля и стали его другом?
— Мы с ним вместе учились. Когда король Яков Первый был убит и его старшего сына провозгласили королем, королева Джоан стала искать мальчиков из благородных семей, которые не принадлежали бы к роду Дугласов, семействам лорда Крайтона или Ливингстонам. Этим мальчикам предстояло стать компаньонами молодого короля. Яков был одним из близнецов, которому посчастливилось выжить. От рождения он имел уродливое родимое пятно цвета аметиста, залившее пол-лица. В стране его прозвали Яков Огненное Лицо.