— Нет, с ним был мой дядя, — отвечал Дермид. — Я только на свет появился, когда милорд вернулся домой. Дядя выбрал меня в слуги милорду, когда его вызвал к себе король. У него же нет своих сыновей, только дочки. Дядя сказал, что уже слишком стар для путешествий, да и хозяин наш тоже. Но коли король приказал, он, как верный человек, подчиняется и без слуги ему никак не обойтись. Дядя все равно готовил меня на свое место. То-то он удивится, когда узнает, куда меня занесло!
— Если у тебя будет случай ему рассказать, — задумчиво произнесла Розамунда.
— Это верно, миледи, — согласился Дермид. — Кто знает, что с нами будет?
— Ох, миледи, гляньте! — Энни распахнула застекленные двери в гостиной. Через них можно было попасть на балкон, который тянулся вдоль всего здания. Под балконом крутой обрыв спускался прямо в море. — Красота-то какая! — восхищенно воскликнула служанка.
— Да, верно, — согласилась Розамунда. — Я и не думала, что на свете могут быть места такие же красивые, как окрестности нашего Фрайарсгейта.
— За столько недель вы первый раз заговорили о доме, — заметила Энни. — Я уж думала, не забыли ли вы его совсем?
— Нет. Фрайарсгейт — моя первая любовь, Энни, и я никогда не перестану его любить. Рано или поздно мы непременно вернемся домой, но это так поразительно. Я никогда не думала, что мне доведется увидеть такое место, как Сан-Лоренцо, или хотя бы обойтись зимой без обмороженных пальцев. Когда-то меня совсем не тянуло за пределы Фрайарсгейта, и однажды я снова почувствую эту тягу к родине. Но не сейчас. Не сегодня.
Дверь в гостиную открылась, и вошла вереница слуг под командованием Пьетро. Он махнул рукой Дермиду:
— А ну-ка, приятель, помоги мне!
Старик вошел в спальню, нажал на скрытый в ореховой панели на стене рычаг, и панель отодвинулась. За нею оказалась большая ванна. Пьетро с Дермидом вытащили ее на середину спальни.
— Где прикажете ее поставить, миледи? — спросил дворецкий.
Розамунда в нерешительности огляделась и, заметив дверь, ведущую на террасу, сказала:
— Вынесите ее туда, Пьетро! Дворецкий широко улыбнулся:
— У мадам романтичный характер!
— По-моему, для нее там самое место, — слегка смутившись, проговорила Розамунда.
Как только ванна была установлена, лакеи стали наполнять ее водой, поднимаясь по приставной лесенке с ведрами наверх. Ванна была сделана из дубовых досок, стянутых обручами из полированной меди. Наполнили ее водой довольно быстро.
— Мне понадобятся услуги портнихи, Пьетро, — сказала Розамунда. — И граф, и я добирались сюда верхом в страшной спешке от самых берегов Франции. У нас нет приличного платья, чтобы явиться ко двору герцога. Его следует сшить как можно быстрее.
— Я пошлю за портнихой сию же минуту, мадам, — ответил Пьетро и низко поклонился. — Моя дочь по праву считается самой искусной портнихой в Аркобалено.
— Уж не та ли это женщина, что когда-то была любовницей графа? — подозрительно прищурившись, спросила Розамунда.
— Она самая, мадам! — ответил Пьетро и хитро подмигнул. — Вряд ли милорд ее узнает сейчас. Она заметно округлилась за те годы, что была замужем, рожала детей и вела хозяйство, живя в сытости и достатке.
Пьетро почтительно поклонился и направился к двери.
— Пусть приходит сегодня после полудня! — произнесла Розамунда ему вдогонку.
— После сиесты, конечно, мадам. И она прихватит с собой образцы тканей, — ответил дворецкий и вышел.
— Мейбл ни за что не понравилась бы такая неприличная откровенность, миледи! Лупите меня хоть целый день, но это истинная правда! — не удержалась от замечаний Энни.
— Энни, я здесь не на королевском приеме, и мне известно, что у лорда Лесли прежде была любовница в Сан-Лоренцо. Я предпочту обойтись без ненужных сюрпризов, — смеясь ответила Розамунда, а затем, посерьезнев, добавила: — А теперь хватит болтать, лучше помоги мне поскорее раздеться и залезть в эту чудесную ванну!
— Вы появитесь нагишом на террасе, миледи? — ужаснулась Энни.
— Под нами только море. Кто меня увидит? — беспечно произнесла Розамунда и стала снимать с себя башмаки и чулки. — Фу, какая вонь! — воскликнула она. — Избавься от этого всего, Энни. Это уже не отстираешь!
Энни кивнула и стала помогать хозяйке раздеваться.
— Я придержала одну чистую нижнюю сорочку про запас, миледи, — сообщила она. — Можете надеть ее, когда вымоетесь. Дермид, ступай и принеси наши сумки, — велела она лакею графа.
Дермид по-свойски подмигнул девушке и вышел.
— Бесстыжий шотландский дьявол, — буркнула себе под нос Энни.
— Он к тебе неравнодушен, — заметила Розамунда.
— Ну да, и я к нему неравнодушна, да только что с того проку? — недовольно спросила Энни.
— Почему ты так говоришь? — удивилась Розамунда.
— Да потому, что вы никогда не оставите свой Фрайарсгейт, а я никогда не оставлю вас! — заявила Энни.
— Ну что ты, Энни, если ты полюбишь его, а он тебя, никто не помешает вам пожениться и ехать туда, где вам больше нравится. Я не хочу, чтобы ты из-за меня отказалась от собственного счастья, — отвечала Розамунда.
— Ну, коли у нас пока до любви дело не дошло, так нечего и голову ломать прежде времени, верно, миледи? — заключила Энни.
— Рано или поздно это непременно случится, и тогда я бы советовала тебе прислушаться к своему сердцу, Энни. Я поступила именно так, и думаю, что если этот соус подошел для одной гусыни, то он подойдет и для другой, — шутя заметила Розамунда.
— Ох, миледи, вечно вы шутите! — хихикнула Энни, затем сняла с кровати покрывало и укутала им госпожу. — Не дело вам ходить в чем мать родила, миледи, — ворчливо проговорила она.
Придерживая на себе покрывало, Розамунда вышла на террасу.
— Все равно мне придется его снять, — сказала она и, вскарабкавшись по лесенке, скинула с себя плотную ткань, а затем погрузилась в теплую воду. — Ах! — вырвался у нее из груди восхищенный вздох. — Это чудесно!
Распустив волосы, Розамунда стала намыливать их ароматным мылом.
Энни тоже влезла по лестнице с ведром и стала промывать ей волосы, зачерпывая воду прямо из ванны. Энни делала это таким усердием, что под конец Розамунда приказала ей остановиться.
— Подай мне полотенце, чтобы завернуть в него волосы, пока я буду мыться сама, — сказала она. Энни принесла полотенце, и Розамунда ловко соорудила из него подобие тюрбана. Закончив мыться, Розамунда вылезла из ванны и, обращаясь к Энни, произнесла: — Теперь давай ты, девочка! Вряд ли тебя появится другая возможность.
Энни, тут же позабыв о том, что ванна стоит на открытой террасе, скинула с себя грязную одежду и опустилась во все еще теплую воду. Розамунда села на мраморную скамью тут же, на террасе, завернувшись в большое банное полотенце, и не спеша стала расчесывать волосы. Щетка для волос с рукояткой из розового дерева была единственным предметом роскоши, привезенным ею из Шотландии. Жаркое солнце и теплый воздух моментально высушили густые тяжелые волосы. Когда Энни вымылась, Розамунда подала ей полотенце.